– Что-то страшное? – Это как посмотреть. Гляньте-ка вон на те ветки футах в трех над водой. Все остановились, внимательно присматриваясь. Первой это увидела Карен Кинг. – Серая цапля! – выдохнула она, кивая. Над водой, возвышаясь над ней фута на три, застыла грязно-серая птица с длинным острым клювом и пустым туповатым взглядом. Взъерошенная, неопрятная, заторможенная – вид у нее был такой, будто ей все далеко до лампочки. Абсолютно недвижимая, она идеально сливалась с тенями пальмовой листвы. – Она может стоять так часами, – прошептала Карен. Студенты понаблюдали за ней еще несколько минут и уже собрались было двинуться дальше, когда у берега пруда показался утиный выводок. Утята старательно укрывались в траве и на чистую воду не совались, но это не помогло. Одним быстрым движением цапля оказалась прямо посреди выводка, взбаламутив воду, и буквально через секунду один из утят уже трепыхался у нее в клюве. – Уф-ф! – выдохнул Дэнни. – Ого! – вырвалось у Дженни. Цапля запрокинула голову, уставившись в небо, резко дернула распахнутым клювом, и несчастный утенок окончательно исчез у нее в глотке. А потом она опять опустила голову и все в той же позиции застыла среди пестрых теней. Все это заняло всего несколько секунд. Даже не верилось, что тут вообще что-то произошло. – Отвратительное зрелище, – проговорил Мино. – Так уж устроен мир, – заметил Дрейк. – Как вы можете заметить, дендрарий отнюдь не перенаселен утками, и вот вам причина, почему. О! Если не ошибаюсь, вот и наши машины, которые отвезут нас обратно в лоно цивилизации. Глава 8 Индустриальный парк «Каликимаки». 28 октября, 18:00 Перед возвращением в центральный офис «Наниджен» за руль открытого «Бентли» посадили Карен Кинг. В него забрались и все остальные студенты, в то время как Элисон Бендер с Вином Дрейком устроились в спортивном «БМВ». Не успели они еще как следует отъехать от дендрария, как аспирант Дэнни Мино внушительно откашлялся. – Лично я считаю, – начал он, стараясь перекричать свист встречного ветра, – что термин «ядовитые растения», употребленный Дрейком, – не более чем повод для дискуссии. Выражение «повод для дискуссии» было у Мино вообще едва ли не самым излюбленным. – Да ну? С чего это вдруг? – буркнул Амар. Он в особенности терпеть не мог Дэнни. – Ну, уже само по себе определение «ядовитый» – более чем расплывчатое, – тут же принялся за объяснения Мино. – Ядом мы именуем любое вещество, которое способно причинить нам вред. Или только считаем, что способно. Но на самом-то деле оно может оказаться и не столь уж вредным. В конце концов, тот же стрихнин выписывают в качестве патентованного лекарства еще с начала тысяча восемьсот восьмидесятых годов. Считалось, что это отличное тонизирующее средство. Его до сих применяют при алкогольных отравлениях, если не ошибаюсь. То дерево не стало бы брать на себя хлопоты по выработке стрихнина, если бы не преследовало при этом какие-либо практические цели – в данном случае это почти наверняка самооборона. Стрихнин вырабатывают и другие растения, типа белладонны. Всегда должна быть какая-то цель. – Ну да, – фыркнула Дженни Линн. – Чтобы тебя не съели. – Это с точки зрения растения. – Равно как и с нашей точки зрения, поскольку белладонну мы тоже не едим. – Но если говорить о людях, – Амар повернулся к Мино. – Ты нам доказываешь, что для людей стрихнин не опасен? Что на самом деле это не яд? – Вот именно! – отозвался тот. – Уже сам базовый подход здесь довольно скользкий. Я бы даже сказал, совершенно неопределенный. Термин «яд» нельзя отнести к какой-либо четкой категории явлений. Машина огласилась стонами. – Может, сменим тему? – предложила Эрика. – Я просто хотел сказать, что определение того, является ли то или иное вещество ядом, – не более чем повод для дискуссии. – Дэнни, да у тебя все – повод для дискуссии, – проворчала Молл. – В некотором роде да, – ответствовал Мино, важно кивая. – Потому что я не принимаю научный подход к видению мира, в котором все четко определено и разложено по полочкам. – Вообще-то мы тоже, – сказала Эрика. – Но есть вещи, поддающиеся многократной проверке, что дает нам все основания верить в их существование. – Может, такая точка зрения просто удобней? Всего лишь умиротворяющий самообман, которым страдает большинство так называемых ученых? Все-то они знают, все-то они могут… Но в реальном мире бал правят исключительно властные структуры, – сказал Мино. – И вы сами прекрасно это знаете. Кто обладает в обществе властью, тот и определяет, что именно изучать, за чем именно наблюдать, о чем именно и как именно думать. Ученые толкутся в очереди к тем, кто обладает реальной властью. А куда деваться – именно властные структуры и способны оплатить их счета. Не будешь играть по предложенным властной структурой правилам – останешься без денег для исследований, без должности, без публикаций. И скоро ты никто. Нет тебя. Считай, что умер. В машине наступило молчание. – Вы знаете, что я прав, – добавил Дэнни. – Просто вам всем это не по вкусу. – Кстати, о властных структурах, – произнес Рик Хаттер. – По-моему, подъезжаем. Вытащив небольшую прямоугольную сумочку с пружинной клипсой, Дженни Линн аккуратно прицепила ее на ремень. Судя по лейблу «Гортекс», сумочка была водонепроницаемой. Карен Кинг тут же полюбопытствовала: – Это что, для наглядной демонстрации? – Ну да, – отозвалась Дженни. – Если они действительно хотят предложить работу… В общем, я подумала… – Она пожала плечами. – Тут все мои образцы летучих сигнальных веществ, уже экстрагированные и очищенные. А ты что взяла? – Тоже химию, детка, – ответила Карен. – Бензохинон, уже в аэрозольном баллончике. Отлично обжигает кожу, глаза – может, он и из жуков, но для самообороны лучше химиката и не придумаешь. Безопасный, короткого действия, органический. Практически готовый продукт. – И, конечно же, для коммерческого использования? Другого я от тебя и не ждал, – буркнул Рик Хаттер. – Потому что мало твои морали слушала, Рик, – отрезала Кинг. – А что? Ты хочешь сказать, что сам вообще ничего не захватил? – Вообще-то нет… – Врешь. – Ну ладно, так и быть. – Хаттер похлопал себя по карману рубашки. – Тут вытяжка из млечного сока того дерева, химатантуса. Намазываешься – и любым паразитам, что залезли под кожу, сразу каюк. – По мне, так тоже вполне коммерческий продукт, – заметила Карен, поворачивая руль, и «Бентли», словно приклеившись к дороге, четко вписался в очередной крутой язык серпантина. – Может, еще заработаешь на нем свои миллиарды. Оторвавшись на секунду от дороги, она одарила его недоброй ухмылочкой. – Ну уж нет, – запротестовал Рик, – меня интересуют лишь биохимические механизмы, лежащие в основе… – Грузи все это будущим инвесторам. Карен бросила взгляд на Питера, который расположился рядом на переднем сиденье. – Ну а ты? У тебя ведь тоже замыслов полная голова. Взял с собой что-нибудь? – Вообще-то, – медленно проговорил Дженсен, – взял. Нащупывая в кармане куртки компакт-диск, Питер Дженсен ощутил нервную дрожь. Теперь, уже входя в главное здание «Наниджен», он осознал, что план свой разработал далеко не окончательно. Предстояло каким-то образом перед лицом всех собравшихся выманить у Бендер и Дрейка признание в содеянном, и если он даст всем прослушать запись их разговора, которой его снабдил Хорхе, это наверняка послужит нужным толчком. А если признание услышат все студенты до единого, то Дрейку будет просто некуда деваться, мстить он не станет. Всего их семеро – сразу такому количеству людей он ничего не сделает. По крайней мере, именно таков был план Питера. Полностью погрузившись в собственные мысли, он машинально двигался вместе с остальными вслед за Элисон Бендер. – Сюда, пожалуйста, дамы и господа… Все столпились посреди обширной и весьма элегантной приемной, отделанной черной кожей. – Мне нужны ваши мобильные телефоны, камеры и вообще любое записывающее оборудование, которое при вас имеется, – потребовала Элисон. – Оставите его здесь, на обратном пути заберете. И не забудьте каждый подписать обязательства о неразглашении, пожалуйста. Она раздала готовые бланки. Питер бездумно поставил подпись, даже не удосужившись прочитать документ. – Тот, кто не хочет ничего подписывать, может подождать окончания ознакомительной экскурсии здесь, – предложила Бендер. – Есть такие? Нет? Все хотят пойти? Отлично. Тогда за мной. Она устремилась в коридор, за дверями которого их уже поджидал Вин Дрейк. За стеклянными стенками по обеим сторонам центрального коридора тянулись ряды биологических лабораторий, оборудованных по последнему слову техники. Обилие сложных электронных приборов и аппаратов навело Питера на мысли о том, что в такой обстановке, скорее, уместны инженеры, а не биологи. В «Наниджен» было тихо, рабочий день подошел к концу, хотя кое-где все же еще сидели люди – судя по всему, работа тут не останавливалась даже по ночам. Шагая по коридору вдоль череды лабораторий, Вин привычно тарабанил: – Протеомика и геномика… химическая экология… Фитопатология, в том числе растительные вирусы… Стохастическая биология… Электрическая сигнальная система растений… Ультразвуковая лаборатория по изучению насекомых… Фитоневрология, это из области межклеточных медиаторов у растений… Питер, а вот и твои любимые яды и токсины… Летучие субстанции арахнидов и жесткокрылых… Бихевиористическая физиология – управление социумом посредством экзокринной секреции, тут, в основном, муравьи… – А для чего вся эта электроника? – спросил кто-то.