– Для роботов, – пояснил Дрейк. – После каждого выхода «в поле» их нужно перепрограммировать и иногда чинить. – Он ненадолго примолк и оглядел собравшихся. – Вижу здесь много недоумевающих лиц. Ладно, давайте зайдем, глянем поближе. Все гуськом потянулись в лабораторию справа. Здесь ощутимо пахло землей и прелыми листьями. Винсент подвел их к большому столу, на котором стояло несколько уже виденных ими квадратных поддонов с землей. Над каждым нависала видеокамера на суставчатом штативе. – Это образцы, доставленные из леса, в котором мы сегодня побывали, – сказал Вин. – Каждый предназначен для своего отдельного проекта, но над всеми без исключения работают роботы. – Где? – удивилась Эрика. – Не вижу никаких… Дрейк настроил свет и поправил камеру. На мониторах сбоку стал виден какой-то крошечный белый объект, во много раз увеличенный. – Это и есть такая машина. Тоже роет землю и тоже добывает образцы, только на сей раз совсем микроскопические, – рассказал Винсент. – И работы у нее по горло, потому что этот небольшой пласт земли содержит в себе целый необъятный мир со множеством сложных взаимосвязей, до сих пор неизвестный человеку. Здесь триллионы микроорганизмов, десятки тысяч видов бактерий и простейших одноклеточных, и едва ли не все они до сих пор не описаны наукой. В таком маленьком клочке земли могут скрываться тысячи миль тончайших мицелиальных, грибничных нитей, миллионы микроскопических рачков и прочих мелких насекомых, слишком крошечных, чтобы разглядеть их невооруженным глазом, десятки земляных червей различного размера. На самом-то деле в этом квадратике земли со стороной всего в один фут обнаружится больше микроскопических живых существ, чем крупных живых существ на всей нашей планете! Только задумайтесь об этом. Мы, человеческие существа, живем на поверхности. Мы уверены, что именно тут и есть жизнь. Мы мыслим в масштабах людей, слонов, акул, деревьев в лесу… Но такие представления отнюдь не соответствуют действительности. Настоящая, исконная, фундаментальная жизнь бесконечно бурлит, копошится и без устали множится там, этажом ниже. И именно там нас и ждет множество новых великих открытий! Речь вышла весьма впечатляющей. Дрейк произносил ее уже далеко не впервые, и каждый раз в конце воцарялось благоговейное молчание. Но только не сейчас. Первым, естественно, высунулся Рик: – А что за открытия делает в данный момент конкретно этот робот? – Ищет нематод, – ответил Вин Дрейк. – Микроскопического размера червей, которые, как мы считаем, обладают ценными биологическими свойствами. В подобном срезе может находиться миллиона четыре нематод, но мы собираем только тех, которые до сих пор не описаны наукой. Винсент повернулся к ряду больших окон, за которыми среди нагромождения чрезвычайно сложных аппаратов трудилась горстка лаборантов. – То, чем занимаются в этой лаборатории, – объяснил он, – называется сравнительной сортировкой. Мы можем очень быстро рассортировать и разделить на составляющие тысячи разнообразных образцов, используя методы высокоскоростного фракционирования и масс-спектрометрии – для этого и служит аппаратура, которую вы там видите. Мы уже обнаружили несколько десятков совершенно новых веществ, потенциально пригодных для создания лекарств. И все они исключительно натуральные. Все самое лучшее от матушки-природы. Подобный парад технологий явно впечатлил Амара Сингха, но многое по-прежнему оставалось непонятным. Взять, к примеру, роботов. Роботы и вправду были маленькими. Слишком уж маленькими, чтобы разместить в них хоть какой-нибудь компьютер. – А как тот робот сортирует червей и отбирает нужных? – начали спрашивать студенты. – О, с легкостью! – отозвался Дрейк. – Но как? – Ему в этом помогает разум. – Но каким все-таки образом? – не отставал Амар, указывая на робота-букашку, который лихорадочно копался в грязи. – Он же всего лишь восемь или девять миллиметров в длину! Меньше ногтя на мизинце! Да какой процессор в такой размер впишешь? Это же совершенно нереально! – Вообще-то вполне реально. – Но как? – Пройдемте в конференц-зал. Над головой у Вина Дрейка полыхали четыре огромных плоских экрана, на которых переливались какие-то темно-синие и багровые волны – если бы не чересчур яркие краски, это было бы очень похоже на вид на океан с самолета. Дрейк расхаживал перед своей аудиторией, прицепив к лацкану пиджака крошечный микрофон. Отработанным лекторским жестом он обвел пурпурные экраны. – То, что вы видите перед собой, – объявил он, – представляет собой модель конвекции в магнитном поле, сила которого достигает шестидесяти тесла. На сегодняшний день это самое сильное поле, искусственно созданное человеком. Чтобы было понятней: магнитное поле в шестьдесят тесла в два миллиона раз сильнее собственного магнитного поля Земли. Подобные поля создаются в условиях криогенной сверхпроводимости с использованием специальных сплавов на основе ниобия. Винсент профессионально сделал паузу, чтобы слушатели как следует прониклись сказанным. – Уже почти полвека известно, что магнитное поле оказывает воздействие и на живую ткань, причем самое разнообразное. Наверняка все вы слышали о магниторезонансной томографии, МРТ. Равно как и о том, что магнитное поле способно ускорять рост костей, подавлять активность паразитов, изменять поведение тромбоцитов и так далее. Но оказывается, это лишь верхушка айсберга: все эти довольно незначительные эффекты достигались при воздействии магнитным полем сравнительно низкой интенсивности. Ситуация в корне меняется, если такое воздействие создают сверхсильные поля, генерировать которые научились лишь сравнительно недавно, – и до сих пор никто не ведал, что при таких условиях происходит. Мы называем такие магнитные поля тензорными, чтобы отделить их от обычных магнитных полей. Тензорное поле обладает не просто высокой, а сверхвысокой индукцией. В тензорном поле можно подвергнуть материю уже и пространственно-размерным изменениям. Впрочем, у нас уже была одна подсказка – или даже ключ, если хотите. Нашелся он в результатах исследований, проведенных еще в шестидесятых годах компанией под названием «Институт ядерной медицины», которая изучала здоровье работников предприятий, имеющих дело с атомной энергией. Здоровье такого персонала, в общем и целом, не вызывало опасений, но всплыл один любопытный факт: те, кто проработал в условиях сильных магнитных полей более десяти лет, примерно на четверть дюйма потеряли в росте. Данное заключение тогда списали на статистическую погрешность и подвергли забвению. Дрейк опять выдержал паузу – интересно, дошло ли до собравшихся студентов, к чему он клонит? Судя по всему, никто еще ничего не заподозрил. – Но оказалось, что никакая это не статистическая погрешность. Исследования, проведенные во Франции в семидесятых годах, тоже показали, что рост работников, постоянно находящихся в зоне сильных магнитных полей, уменьшился в среднем на восемь миллиметров. Но в окончательный отчет эти сведения тоже не включили, сочтя их якобы незначительными. Теперь-то нам известно, что причина была дутой. На самом-то деле этими результатами заинтересовалось DARPA – Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США, которое решило провести аналогичные эксперименты на собаках – в условиях самого сильного магнитного поля, которое только на тот момент умели генерировать – в секретной лаборатории в Хантсвилле, штат Алабама. Официальных отчетов после этих экспериментов практически не осталось, уцелели лишь несколько выцветших факсов, в которых содержится упоминание о болонке размером с ластик для карандаша. Это аудиторию явно расшевелило. Студенты заерзали, переглядываясь между собой. – Судя по всему, – продолжал Дрейк, – через каких-то несколько часов эта собачка, жалобно взвизгнув, откинула лапы по причине обширного, в целую каплю, наружного кровотечения. Да и в целом результаты экспериментов были признаны нестабильными и неубедительными, и вскоре по личному приказу тогдашнего министра обороны Мелвина Лэйрда проект был окончательно закрыт. – Но почему? – спросил кто-то. – Из опасений дестабилизировать американо-советские отношения, – пояснил Винсент. – Но как? Почему? – вразнобой загомонили студенты. – Все будет ясно буквально через минуту, – поднял руку Дрейк. – Главная суть в том, что теперь мы научились генерировать чрезвычайно сильные магнитные поля – те самые так называемые тензорные поля. И теперь мы еще знаем, что под воздействием тензорного поля и с органической, и с неорганической материей происходит нечто аналогичное фазовому сдвигу. В результате материал под воздействием такого поля подвергается сжатию с коэффициентом от десяти в минус одной степени до десяти в минус третьей степени. Квантовое взаимодействие большей частью остается симметричным и инвариантным, так что съежившаяся до малых размеров материя продолжает нормально взаимодействовать с нормальной материей, по крайней мере, обозримую часть времени. Подобное превращение метастабильно и при инверсии поля обратимо. Поспеваете пока за мной? Студенты теперь слушали очень внимательно, но на их лицах отражалась целая гамма чувств: скепсис, открытое недоверие, изумление и даже некоторая растерянность. Тем более что Дрейк толковал о квантовой физике, а отнюдь не о биологии. Сложив руки на груди, Рик тряхнул головой. – Так к чему же вы клоните? – чересчур громко поинтересовался он. – Очень хорошо, что вы об этом спросили, мистер Хаттер, – отозвался Вин с полной невозмутимостью. – Самое время вам увидеть все собственными глазами. Огромные экраны враз потемнели, и через секунду засветилась одна лишь центральная панель. Плававшие по ней разноцветные волны сменил видеоролик очень высокого разрешения. На экране появилось яйцо. Оно стояло на какой-то плоской черной поверхности. За ним виднелся желтенький мятый задник вроде обычной занавески. Яйцо шевельнулось. Похоже, из него собирался вылупиться цыпленок. И действительно, сквозь скорлупу вскоре пробился крошечный клюв, и пролом стал на глазах увеличиваться в размерах. Наконец верхушка яйца окончательно отломилась, и из него не без труда выбрался птенец. Он пискнул, немного постоял на колеблющихся ножках, похлопал похожими на обрубки крылышками… Камера начала медленно отъезжать назад. По мере того как расширялось охватываемое объективом пространство, кадр все больше заполняла окружающая обстановка. Желтенький задник на деле оказался огромной когтистой лапой. Куриной лапой. Цыпленок ковылял теперь прямо к ее монструозным когтям. Камера отъехала еще, и взрослая курица показалась целиком – выглядела она попросту гигантской. Когда же отъезд дошел до упора, и цыпленок, и осколки скорлупы уже казались просто мусором под ногами у самой обычной курицы. – Выкладывайте, как… – начал было Рик, но тут же умолк, не отрывая глаз от экрана. – Это, – с плохо скрываемым торжеством объявил Дрейк, – и есть главная технология «Наниджен». – И это превращение… – начал Амар. – …осуществимо по отношению к любым живым организмам. Да, это яйцо мы уменьшили в тензорном поле. Зародышу внутри размерные изменения ничуть не повредили. Вылупился нормальный цыпленок, как видите. Это доказывает, что при сжатии в тензорном поле даже самой сложной биологической системы она все равно сохраняет нормальные жизненные функции. – А что это там еще на экране? – полюбопытствовала Карен Кинг. Пол под ногами гигантской курицы был словно усыпан крошечными точками. Некоторые двигались, некоторые нет. – А это остальные цыплята. Мы уменьшили целый выводок, – пояснил Вин. – К сожалению, они такие крошечные, что мамаша успела наступить на нескольких своих деток, даже не зная об этом. На миг воцарилась тишина. Сингх подал голос первым: – Вы проделывали это и с другими организмами? – Естественно, – отозвался Дрейк. – В смысле… с людьми тоже? – продолжал Амар. – Да. – А те крошечные роботы, которых вы нам показывали… – продолжал Сингх. – Вы сказали, им, мол, не нужны компьютеры… – Не нужны. – Потому что ими у вас управляют человеческие существа. – Да. – Человеческие существа, подвергнутые размерному сжатию. – Да черт возьми! – взорвался вдруг Дэнни Мино. – Вы что тут, черт возьми – нас разыгрываете?! – Нисколько, – невозмутимо ответствовал Дрейк. Кто-то коротко хохотнул. Это был Рик Хаттер. – Фальшивка! – безапелляционно выпалил он. – Только дуракам очки втирать. А вы и купились. Вид у Карен Кинг тоже был весьма недоверчивый. – Рекламные фокусы, – проговорила она. – Пыль в глаза. Видео какое угодно можно состряпать. – Это совершенно реальная технология, – спокойно ответил Вин. Тут в спор снова вмешался Амар Сингх: – Так вы говорите, что можете уменьшить человека аж на десять в минус третьей степени? – Да.