Питер скользнул за руль и захлопнул дверцу. Ковшеобразное сиденье, богато пахнущее кожей, туго ухватило его за бока. Циферблаты приборов большие и строгие, руль маленький, с необычными красными кнопками. На желтых лаковых поверхностях играет солнце. Все тут было такое шикарное, что студент даже почувствовал себя немного неловко – и не взялся бы сказать, нравится ему это чувство или нет. Он еще раз поерзал на сиденье и вдруг ощутил где-то под бедром что-то твердое. Пошарив внизу рукой, молодой человек вытащил из-под себя какой-то крошечный белый предмет, похожий на зернышко попкорна. И такой же легкий, как зернышко. Нет, это, скорее, был камешек, твердый. Как бы он не поцарапал дорогущую кожаную обивку! С этой мыслью Дженсен бросил камешек в карман и выбрался из машины. С другой стороны от нее Рик Хаттер хмуро таращился на черный «Феррари», которым открыто восхищалась Дженни Линн. – Ну как ты не понимаешь, Дженни, – зудел Рик, – такая тачка расходует столько ресурсов, что это просто преступление против всей матушки-природы! – Да ну? – ухмыльнулась девушка. – Это она сама тебе сказала? – и она нежно провела пальцами по сверкающему крылу. – Ну просто красавица! С улицы решили перейти в полуподвальное помещение, где стояли простенький пластиковый стол и кофемашина. Первым за стол уселся Вин Дрейк, а Эрик Дженсен и Элисон Бендер на правах приближенных руководителя «Наниджен» устроились по бокам от него. Студенты, которым не хватило места за столом, просто подпирали стены. – Все вы – молодые ученые, и все у вас впереди, – начал Дрейк. – И всем еще только предстоит оценить, какую позицию занимает избранная вами область знаний. В глубоком тылу – или же на самом переднем крае науки? И почему на этот передний край все так стремятся? Да потому, что самые ценные награды и всеобщее признание можно заработать только в новых областях. Тридцать лет назад, когда молекулярная биология еще только делала свои первые шаги, сколько там было нобелевских лауреатов, сколько громких открытий! Но со временем открытия в этой области становились все менее фундаментальными, все менее революционными. Молекулярная биология потеряла свою новизну. Поэтому лучшие умы переключились на генетику, протеомику[2], на изучение более узких предметов: функций мозга, феноменов человеческого сознания, клеточную дифференциацию – словом, ушли туда, где требующих решения научных проблем больше всего. Хорошая стратегия? Не совсем, поскольку большинство таких проблем так и не нашло своего решения. Выходит, одной только новизны какой-либо области недостаточно. Должны быть еще и новые инструменты. Телескоп Галилея – и вот вам сразу новое видение Вселенной. Микроскоп Левенгука – новое видение жизни как таковой. И так вплоть до наших дней. Радиотелескопы буквально взорвали науку астрономию. Автономные космические зонды вынуждают переписывать даже недавние постулаты, касающиеся Солнечной системы. Электронный микроскоп в корне изменил подход к клеточной биологии. И так далее и тому подобное. Новые инструменты – это гарантированный прорыв в любой области знаний. И вам, молодым исследователям, стоит сразу задаться вопросом: а у кого же есть эти новые инструменты? На миг наступила тишина. – Ладно, рискну, – послышался чей-то голос. – Так у кого есть эти новые инструменты? – У нас, – торжественно объявил Вин. – У «Наниджен Майкротекнолоджиз». Технические средства, которыми располагает наша компания, будут задавать абсолютно новый уровень научных исследований еще как минимум всю первую половину двадцать первого века. Я не шучу. И не преувеличиваю. Все это полная правда. – Не слишком ли громкое заявление? – произнес Рик Хаттер, который подпирал стену, скрестив руки на груди и крепко сжимая бумажный стаканчик с кофе. Дрейк холодно посмотрел на него. – Ничем не подкрепленных заявлений у нас делать не принято. – И что это в точности за инструменты? – не отставал Рик. – Это коммерческая тайна, – ответил Винсент. – Желаете узнать подробности – подписывайте документ о неразглашении, отправляйтесь на Гавайи и все увидите собственными глазами. Перелет мы оплачиваем. – Когда? – Как только будете готовы. Хоть завтра. Вин Дрейк явно спешил. С презентацией покончили быстро, и все гурьбой вывалили из полуподвала на Дивинити-авеню, где гостей дожидались оба «Феррари». Там было довольно зябко – все-таки октябрь, деревья полыхали осенним багрянцем и золотом. Отсюда, из Массачусетса, Гавайи представлялись чем-то недостижимо далеким. Питер обратил внимание, что на собрании его брат Эрик словно витал в облаках. Вот и сейчас, приобняв Элисон и машинально улыбаясь направо и налево, мыслями он явно был в каком-то другом месте. – Не возражаете, если мы чуток по-семейному пообщаемся? – обратился Дженсен-младший к Бендер, а затем, ухватив брата за рукав, увлек его вдоль по улице подальше от остальных. Питер был на пять лет моложе Эрика. Братом он всегда восхищался, втайне завидуя его способности без видимых усилий добиваться в жизни всего, чего угодно – начиная от внимания девушек и успехов в спорте и заканчивая научными достижениями. Эрика никогда ничего не напрягало, Питер ни разу не видел, чтобы тот вдруг излишне волновался или переживал по любому жизненному поводу. Будь то хоккейный матч или защита докторской – Эрик каждый раз прекрасно знал, как управиться с ситуацией. Всегда уверен в себе, всегда спокоен и выдержан. – А эта Элисон симпатичная, – сказал его младший брат. – Давно встречаетесь? – С пару месяцев, – отозвался старший Дженсен. – Да, симпатичная. Особого энтузиазма у него в голосе почему-то не ощущалось. – Что, есть какие-то «но»? Эрик пожал плечами: – Да нет, просто жизненная данность. У нее ученая степень по деловому администрированию, один бизнес на уме, и палец ей в рот не клади. Знаешь, как говорят: «Папа хотел сына…» – Вообще-то, Эрик, для мальчика она слишком уж красивая. – Ну да. Опять тот же тон. Питер решил сменить тему: – Ну а как у тебя с Вином складывается? По правде сказать, репутация у Винсента Дрейка была не из лучших. Его уже дважды привлекали за всякие махинации на федеральном уровне, и оба раза ему успешно удавалось отбиться от обвинений, хотя никто в точности не знал, каким образом. Все держали Дрейка за жесткого, ловкого, не особо разборчивого в средствах, но при этом и весьма успешного дельца. В свое время Питера крайне удивило, что его брат вообще с ним связался. – Вин умеет делать деньги, как никто другой, – сказал Эрик. – Блестяще подает товар лицом. Запросто может и на елку влезть, и зад не обколоть, как говорится. – Он пожал плечами. – Я прекрасно знаю все его недостатки, знаю, что ради успешной сделки он с три короба может людям нагрузить. Но в последнее время он стал, ну… аккуратней, что ли. Или осторожней. Взвешенней. Как и подобает настоящему президенту солидной компании. – Выходит, он президент, Элисон – финдиректор, ну а ты?.. – Вице-президент по технологическим вопросам, – ответил Эрик. – Ну и как? – Классно. Всегда мечтал заниматься технологиями. – Старший брат улыбнулся. – И раскатывать на «Феррари». – Ну а эти «Феррари»? – спросил Питер, поскольку они уже подходили к машинам. – На что они вам? – Поедем на них на Восточное побережье, – отозвался Эрик. – По пути будем заглядывать во все основные биологические лаборатории и исполнять такие же пляски с бубнами для привлечения новых кандидатов. Потом в Балтиморе сдадим. – Сдадите? – Они взяты напрокат, – пояснил Дженсен-старший. – Чисто чтоб привлечь внимание. Питер оглядел собравшуюся вокруг автомобилей толпу. – Работает! – Ну да, на то и расчет. – Так вы действительно набираете людей? – Действительно набираем. И опять младший брат заметил в голосе старшего явный недостаток энтузиазма. – Что-то не так, братишка? – Нет, все нормально. – Да ладно, колись, Эрик! – Да вправду нормально. Компания на подъеме, мы уже здорово продвинулись, технологии просто супер. Все классно. Питер промолчал. Они прошли еще немного, не произнося ни слова. Эрик сунул руки в карманы. – Все отлично. Правда. – Ладно. – Нет, действительно. – Верю. Дойдя до конца улицы, они развернулись и двинулись обратно к группе, собравшейся вокруг машин. – Вот что, – заговорил, наконец, Эрик. – Скажи-ка лучше, с какой из девиц в вашей лаборатории ты сейчас встречаешься? – Я-то? Ни с какой. – Тогда с кем? – В данный момент ни с кем, – ответил младший из братьев несколько упавшим голосом. У Эрика всегда отбою не было от девчонок, а вот у Питера личная жизнь всегда отличалась беспорядочностью, непредсказуемостью и особой радости не доставляла. Недавно вот тоже была одна девица… антрополог, в музее Пибоди работала, на этой самой улице. Но заявился вдруг из Лондона какой-то заезжий профессор – и где, спрашивается, теперь та девица? – Вон та азиаточка очень даже миленькая, – заметил старший Дженсен. – Дженни? Ну да, миленькая. Только она не по части мужиков. – Какая жалость! Ну а блондинка? – мотнул подбородком Эрик. – Эрика Молл, – сказал Питер. – Из Мюнхена. Постоянные отношения – это не для нее. – И все же… – Забыли, Эрик. – Но если ты…