— Месяц без приставки, — Паша вскидывает подбородок. — Да ты чо творишь? — Саша в ужасе смотрит на брата. — Паха, блин! — секунда молчания, выдыхает через нос и смотрит на Егора, — месяц без приставки и неделя без интернета. — А это зря, — рычит Паша. — Сам виноват. Скрещивают руки на груди и зло смотрят на Егора, который едва сдерживает в себе смех. — Дорогая, ставки принимаешь? — Как такие ставки не принять? — вздыхаю я. — Лишь бы кукушечкой с вами поехать. — Ты уж постарайся, — Егор отставляет пустую миску и накалывает отбивную на вилку. — А то нам придется всей толпой твою кукушечку возвращать в гнездо. Глава 25. Не тигрица, а кролик Захожу в комнату. Егор развалился на кровати и вертит в руках тюбик смазки. Ловлю себя на мысли, что скоро буду от мужа бегать с криками “оставь меня в покое! у меня там уже мозоли!” Переводит на меня взгляд. Мы молчим. Он вскидывает бровь, и я медленно закрываю за собой дверь. — Ну, надо же не сбежала, — хмыкает он. — И, Инга, видела ты бы себя сейчас. Ты будто не к мужу в спальню зашла, а к людоеду. — Извини, — шепчу я. — Тяжеловато мне переключаться с мамочки на… — Тигрицу? — Я не чувствую себя сейчас тигрицей, — тихо отвечаю я. — А кем? — Тебе честно? — Мы тут честностью брак спасаем, милая, — пожимает плечами. — Я себя чувствую кроликом, которого сейчас сожрет бородатый крокодил, — приваливаюсь бедром к комоду и скрещиваю руки на груди. — Не скрою, такие метафоры меня возбуждают, — Егор не отводит от меня взгляда. — Тебе бы еще ушки на макушку и хвостик на попку. — Тогда тебе костюм аллигатора надо бы подыскать. — Можно бодиартом разрисовать, — Егор расплывается в улыбке. — Чешуйки там всякие, пупырышки крокодильи. — На все-то у тебя есть ответ, — тихо смеюсь, а сам пытаюсь представить голого и разрисованного Егора. — А кто разрисовывать будет? — Ты и будешь. — Подожди. Я не умею рисовать. — Какого крокодила нарисуешь, такого и будешь любить, — Егор угрозой щурится. — Ты же не дашь мне тебя спокойно разрисовать, — я тоже щурюсь. — Спорим? — Ты меня на слабо берешь? — Да, беру, — Егор медленно кивает. — Я тебя могу так разрисовать, что нам будет не до секса, — вздыхаю. — Уссымся со смеху. — Отлично, — Егор чешет щеку, немного вскинув подбородок. — Ты давно не уссыкалась от смеха Инга. И, выходит, что довести тебя до оргазма легче чем рассмешить. Я на всякий случай выглядываю в коридор. Вдруг наши сынОчки-корзиночки решили подслушать, о чем говорят мама и папа за закрытыми дверями. А мы тут о крокодилах, кроликах, смехе и оргазмах. Коридор пустой, и я вновь смотрю на Егора. — Я с ними уже провел беседу, откуда берутся дети, Инга, — он усмехается. — Но не на примере кролика и крокодила. — Кролик и крокодил вообще не могут иметь детей, — Егор смеется, а затем резко замолкает и тихо говорит. — У меня к тебе так-то серьезный разговор, но ты мастерски меня отвлекаешь. — Я? — А кто про кроликов и крокодилов заговорил? Я подозреваю, что он меня сейчас провоцирует на подушечную агрессию. Схвачу я подушку, кинусь его избивать, а он все переиграет в свою пользу. И подушка мне уже понадобится не для ударов, а для того, чтобы заглушить стоны. Щурюсь еще сильнее. Не куплюсь. — Что за разговор? — Ну, ты сама виновата, — разочарованно вздыхает Егор и показывает мне тюбик со смазкой. — Когда в нашей жизни появилось вот это? Хороший вопрос, на который я не могу дать точный ответ. — Ладно, — Егор хмурится. — Тогда следующий вопрос. Где ты ее покупаешь? — Заказываю. — Заказываешь? То есть в магазины для взрослых не ходишь? — Нет. Не тянет меня секс-шопы. Я их опасаюсь, и мне внутри будет неловко. — Знаешь, — Егор вновь смотрит на тюбик, — лубриканты ведь бывают разные, — открывает крышечку, принюхивается к ней, а затем выдавливает капельку на палец и слизывает ее. Вновь смотрит на меня. — А эта… без вкуса и даже без запаха. — Она гипоаллергенная… — У тебя есть аллергия? — вскидывает бровь. — Нет, но… — Из всего разнообразия ты взяла гипоаллергенную хуету, — Егор закрывает смазку и откладывает ее на тумбочку. — Знаешь что… — Подожди, — Егор садится и начинает загибать пальцы, — с запахами, со вкусами, цветные, разогревающие, охлаждающие, светящиеся в темноте, возбуждающие… Поджимаю губы и медленно моргаю, пытаясь в своем молчании довести до Егора, что он меня достал. — А ты покупаешь какую-то скучную гипоаллергенную херню, — смотрит на меня с разочарованием. — Я бы все понял, если бы мы до нее перепробовали весь другой арсенал и ты бы сказала, что вот это, — он хватает тюбик с тумбочки и выставляет вперед, — вот это то, что тебе подходит. Только это. — А сам-то ты не особо был озадачен вопросом разнообразия смазок! — шепчу в ярости. — Жрал, что давали! — Верно, — встает и отбрасывает тюбик. — Это мой косяк. Я его признаю. И теперь я это исправлю. — Чего? — меня аж пробирает дрожью от холодной угрозы в его голосе. — Девочки же любят шопинги? — улыбается с вызовом. — Егор… — Мы поедем в секс-шоп. — Нет. — Да.