Занавески на окнах были отдернуты, и внутрь проникал свет. У дальней стены была устроена кухня. Слева — дверь в спальню. Лайла видела край матраса, но, зная, что именно там нашли Карен, не могла заставить себя зайти внутрь. Справа находилась зона отдыха с софой с обивкой из шотландки и оттоманкой. Такую же мебель ей доводилось видеть в бесчисленных охотничьих хижинах. Старая, долговечная. Потертая. Голые стены. Ничего личного. Кроме кресла-качалки. Оно стояло посреди комнаты, словно его перетащили внутрь. Лайла рассмотрела его, как поступила сегодня утром со стоявшим у нее на чердаке. Вот он. Резной значок на одном подлокотнике — кружок со вздыбившимся медведем, воздевшим передние лапы в воздух. Не совпадение. Тот же рисунок. Та же рука. В пару креслу, которое она убрала с глаз долой, когда встретила Аарона в Северной Каролине годы назад, но в лучшем состоянии. Его не прятали, позволив потихоньку гнить. Все ее чувства вдруг обострились. В ушах зашумело. Она делала глубокие вдохи открытым ртом, чтобы не рухнуть на пол с помутненным от тревоги сознанием. Лайла не знала, что ожидала найти или ощутить, но обрела лишь пустоту. Всепоглощающее, сокрушительное чувство вины, навалившееся на плечи. — А я все гадал, придешь ли… Лайла закрыла глаза при звуке знакомого голоса. Того, который надеялась не услышать. Никогда еще она так отчаянно не хотела оказаться неправой. Обернулась, чтобы взглянуть на него. Высокий и уверенный, в походной экипировке, с этими дорогущими часами на запястье. С ее молотком в руках. — Джаред. Глава 58 — Я тебя вытропил. Черт, да я следил за тобой со времени твоего грандиозного скандала с Аароном два месяца назад. Так и думал, что тебя заест любопытство и в один прекрасный день ты сюда прикатишь. Но сегодня ты была какая-то рассеянная… Когда ты выбежала из офиса шерифа, опустив голову и вся такая решительная, я мигом понял, что ты что-то нашла, потому что я тебя знаю. Они всегда это говорят. Сегодня слышать это было ей невмоготу. — Не знаешь. — Я прочел это по твоему лицу. То навязчивое, докучное воспоминание… — Это были не монеты. Эти слова остудили его энтузиазм. — Что? — В ящике стола твоего кабинета. Дома. Лайла мысленно вернулась к своему обыску. Монеты в ящике стола и монеты в банке в нескольких футах оттуда. Она знала, что это не в духе дотошного Джареда, но тогда не особо парилась из-за этого несоответствия. Слишком уж была занята самобичеванием за то, что шарит у него в кабинете. — Верно. Запасные подвески. Ты их нашла, прежде чем я успел выкинуть их из окна машины где-нибудь подальше отсюда. — Сунув руку в карман, Джаред извлек точь-в-точь такой же браслет, как на фото на доске Джинни. — Номер восемнадцать. Надеюсь, он нам сегодня не потребуется, но это целиком зависит от тебя. Слова прозвучали как выстрел. Номер. Вот что это значит. То, что он наметил для нее. Кто он на самом деле. Джаред тряхнул головой. Улыбка его вернулась. — Все началось с этих долбаных видосов. Глубокие, бесстрастные интонации. Лайла ощутила, как внутри все оборвалось. — Что? — Я говорил Аарону, чтобы он уничтожил их. Велел ему прекратить гоняться за студентками и играть только с женщинами, которых нашел я, но он и слушать не желал. — Убрав браслет, Джаред ловко крутанул молоток, словно упражнялся в этом всю жизнь. — Как и в тот раз, когда он впервые увидел тебя. Он был одержим, и я велел ему сдать назад. Так нет же… А потом, когда он узнал твою подноготную, то понял, что ты идеально ему подходишь. Идеальное прикрытие для его тайной жизни. Лайла пыталась подыскать правильные слова, потянуть время, пока мозг не наберет обороты, чтобы отыскать выход. — Что ты тут делаешь? Зачем преследовал меня? — Мы же играли в эту игру, — он сдвинул брови. — Записки. Перепалки. Споры об Аароне. Черт, да я несколько раз едва все не выложил. Помнишь, я застал тебя в своем кабинете? Я думал, ты попытаешься сказать мне, что вычислила меня, но потом сообразил, что тебя терзают угрызения совести за то, что разнюхивала и попалась. — Я думала, Аарон мог что-то прятать у тебя в доме. — Он и прятал. Я держал копии этих видосов и некоторые другие улики, которые он собирал, чтобы ходили по струнке. Они были в сейфе у меня под столом. Обрати внимание, я использовал прошедшее время… В голове у Лайлы плясала уйма вопросов. Она ухватилась за мысль, которую смогла облечь в слова. — Записки мне посылал ты. — Конечно. Не мог же я позволить тебе убить Аарона и не поплатиться за это. Я думал, ты наверняка сообразишь. Записки помогли мне поквитаться и дать тебе понять, кто здесь главный. — Он хлопнул молотком плашмя себе по бедру. — Я. Я здесь главный. Он мог подобраться к самому ее дому, и никто и слова не сказал бы. Он мог разгуливать туда-сюда по ее жизни, запросто входить в ее контору, в ее дом. Он всегда был… под рукой. Надежный и сильный. Деловитый и нетребовательный. Выслеживал ее. Запугивал. И улыбка на его лице говорит, что он этим наслаждается. Рассудок Лайлы сопротивлялся, решительно не желая мириться с реальностью. Она повернулась, держась к нему лицом, пока он двигался кругом, так что она оказалась спиной к кухонной зоне. Сплошная стена. — Объясни мне, что происходит. Лайла и так это знала. Каждое слово. Звериный оскал. Он в своей стихии на месте кровопролития. И на его пути лишь одна преграда — она. — В тот вечер Аарон заявился ко мне домой вне себя после вашей ссоры. Все бурчал, остановиться не мог. Ты копалась в его вещах. Ты его разоблачила. — Джаред присел на подлокотник дивана с расслабленным видом, держась так, словно речь идет о чем-то обыденном и заурядном. — Был уверен, что ты обратишься в полицию, и жаждал твоей смерти. В тот вечер. — Вполне в духе Аарона. — Разумеется, я сказал «нет». Люди всегда винят мужа, а такое пристальное внимание в непосредственной близости ко мне было совершенно ни к чему. Сначала нужно было подготовиться. — Разумеется, — повторила она брошенную вскользь оговорку, окидывая взглядом комнату в поисках защиты от молотка. — Он любил преследование. Всегда. Никогда не любил убивать… — Джаред рассмеялся. — Чем дико бесил папу. Столько муштры — но Аарон был безнадежен. Он трахал. Я убивал. — Не поняла… — Лайла оцепенела. Он тяжело вздохнул, будто она его огорчила. — Да поняла ты. Господи, поняла. Семейное предприятие. Вина за убийство достается Аарону, честь принадлежит Джареду, а до него — их папаше. Грех Аарона не заслуживает прощения, но это не убийства. — Объясни. — Все еще стоя. Все еще в поисках выхода. — Я дам тебе подсказку, — он поставил ногу на полоз кресла-качалки. — Это — мое. А то, что у тебя дома, принадлежит Аарону. Идентичные кресла. Он толкнул кресло ногой, приведя его в движение. — В детстве они стояли на крыльце. Он сидел в них, озирая свои владения. Наблюдал, как начинаются игры. Игры? — Когда папа умер, мы с братом взяли по одному. Свое я привез сюда, чтобы сидеть перед домом, наслаждаясь чудесным вечером. Дышать свежим воздухом. Говорит логично и спокойно, как всегда. Лайла предполагала, что человек, ведущий такую тайную жизнь, должен быть издерганным психопатом, порющим невразумительный бред. И оказалась совершенно не готова к тому, насколько нормальным он выглядит. Наив но верила, что распознает опасность в толпе и сможет держаться подальше. Но на деле все оказалось наоборот. Он затерялся в толпе, заставив ее поверить. — Видишь ли, папе нравилось охотиться. Животные для еды. Они были ради пользы. А другие охоты — на женщин — были для удовольствия. Он брал нас с собой на ферму в Пенсильвании с тех пор, как мне исполнилось лет восемь. Одна мысль, что он таскал за собой мальчиков… — Восемь? — До сих пор помню. Рыбацкая ферма. Располагалась у озера, и школа время от времени арендовала ее для проведения мероприятий. — Он издал грубый смешок. — Поначалу я не понимал, что происходит. Куча мужчин и одна голая женщина. Ей давали фору и трогались. Сидели и ждали, прежде чем ринуться за ней. Вот тогда игра и начиналась.