– Закройте рот, молодой человек, а то в него залетит муха. Все еще слишком ошеломленный, Рикардо уставился на него, не в силах произнести ни слова. – Как думаешь, ты сможешь идти? – спросил его старик, и, когда Меццанотте кивнул, он отдал своим подчиненным приказ погасить огонь и подготовиться к отходу. – Так точно, Генерал! – ответили те в унисон. Там, наверху, его тоже так называли. Одно и то же прозвище, но сейчас оно звучало совсем по-другому. Здесь его использовали с почтением и уважением, не было даже тени насмешки. Через несколько минут ошеломленного Меццанотте грубо окликнули, призывая присоединиться к небольшой колонне, которая отправилась по тропинке вверх по склону. Кроме Генерала, он насчитал еще шесть человек. Слишком много, чтобы пытаться сбежать. Кроме того, он был связан и не имел ни малейшего представления о том, куда идти. «Итак, – размышлял Рикардо, – еще одна часть истории Сконьямильо оказалась правдой». Он нашел «тех, кто внизу», хотя правильнее было бы сказать, что это они его нашли. Слепыми они не были, но сумасшествие не исключалось. А если они людоеды, он скоро узнает об этом… Генерал, возглавлявший группу, остановился, чтобы подождать Меццанотте, а затем пошел рядом с ним. – Всё в порядке, молодой человек? Как твоя голова? Когда мы доберемся, я дам тебе возможность осмотреть ушиб. – Куда вы меня ведете? – спросил его Меццанотте. – О, скоро ты сам все увидишь. Это близко, долго идти не придется. – Это вы ее захватили? Генерал бросил на него недоуменный взгляд. – Девушку, Лауру Кордеро. Вы ее похитили? – Нет, мы не имеем к этому никакого отношения. – Но это был Призрак, а он один из ваших, верно? – Кто?.. А, Адам… Да, это его рук дело. Но его нет с нами. Больше нет. – Вы хотя бы знаете, жива ли она еще? – Да, насколько нам известно. По какой-то причине – которую я, честно говоря, не могу объяснить, – кажется, Адам пока не убил ее, – ответил старик. – Впрочем, хватит разговоров. Мы потеряли слишком много времени, надо спешить. – И он ускорил шаг, призывая своих людей сделать то же самое. Тем временем они достигли подножия стены пещеры. Прошли по ней до устья туннеля шириной и высотой в пару метров, скрытого за валуном. Несколько минут шли по нему только при свете факелов; затем, после поворота, в конце туннеля появилось свечение, которое усиливалось по мере их приближения. Один за другим те, кто был перед ним, продвигались к сияющему свету на выходе из туннеля, позволяя ему поглотить себя. Когда настала очередь Меццанотте, на него обрушился свет, настолько яркий по сравнению с темнотой, из которой он вышел, что Рикардо был вынужден несколько раз моргнуть, ослепленный, прежде чем его глаза более или менее адаптировались. Это было не первое и не последнее его приключение, но от увиденного у него перехватило дыхание. Он не мог поверить, что такое место существует, это было просто невозможно. Однако оно находилось прямо перед ним. * * * Темнота. Когда я очнулась, то оказалась в кромешной тьме. Я лежала на грубом вонючем одеяле, натянутом на что-то, похожее на бетон. Я чувствовала себя оглушенной и растерянной. Где я и как долго я здесь? Я даже не представляла. Я изо всех сил старалась привести в порядок свои обрывочные воспоминания и понять, как попала сюда. Я пошла за двумя детьми до подземной железнодорожной станции, где у меня случился один из приступов… Придя в себя, я начала возвращаться, не сводя глаз с мобильного телефона в ожидании сигнала – нужно было позвонить Кардо… Кто-то схватил меня сзади, а я была еще слишком слаба, чтобы сопротивляться… Нападавший поднял меня на руки и взвалил на плечи. Я помнила, как меня швыряли в какие-то туннели, где я практически теряла сознание… Больше ничего в памяти не было. Я вытянула руки и двигала ими вслепую, пока не коснулась стены, также бетонной. Затем встала и попыталась сделать несколько шагов, но обнаружила, что к моей лодыжке привязана цепь. Я почувствовала ее. Она была закреплена навесным замком и была не длиннее метра. Другой конец был привязан к трубе, идущей вверх по стене. Об освобождении не могло идти и речи – я была пленницей в этом странном месте. Охваченная страхом и отчаянием, я рухнула обратно на свое место; по моим щекам текли слезы. В какой кошмар я влипла? Я горько пожалела о том, что в одиночку полезла в подвальное помещение вокзала. Я сама напросилась, это моя вина… Через некоторое время я перестала плакать. В горле пересохло, а мочевой пузырь разрывался. Осмотрев пол, я обнаружила маленькую бутылку минеральной воды, которую жадно выпила, понюхав ее на всякий случай, и пластиковое ведро, куда с неохотой помочилась. От холода и влажности я покрылась мурашками. Потерла голые руки и ноги, в очередной раз ругая себя за то, что мне пришла в голову «светлая» мысль надеть это слишком короткое, слишком легкое платье, в котором я чувствовала себя незащищенной, уязвимой; к тому же сейчас оно больше напоминало лохмотья. Я ненавидела его. Если б только я могла его сжечь… Насколько комфортнее и теплее мне было бы сейчас, если бы я надела свои обычные джинсы и блузку! Подавив в себе чувство отвращения, я завернулась в грязное одеяло. Мне нужно было поразмышлять, но для этого имелось очень мало возможностей. Кто-то похитил меня. Но кто и почему? Единственное, в чем я могла быть совершенно уверена, так это в том, что ни маленькие брат и сестра, ни то, что я видела на подземной станции, не имеют к этому никакого отношения. Пока не доказано обратное, призраки и галлюцинации не похищают людей. Через определенные промежутки времени я слышала приглушенный грохот, сопровождаемый легким сотрясением пола. Где бы я ни находилась, это было недалеко от линии метро. Больше понять ничего не удавалось. Сколько времени я провела в одиночестве в темноте, погруженная в мучительное ожидание? Уж точно не менее нескольких часов… Звук поворачивающегося в замочной скважине ключа поверг меня в страх – и одновременно дал мне облегчение. По крайней мере, я буду знать… Скрип двери, звук шагов, затем щелчок выключателя; загорелась лампочка, висящая под потолком. Свет, исходящий от нее, был тусклым, поскольку она была накрыта газетой. Однако и его оказалось достаточно, чтобы я наконец разглядела голую комнату без окон, в которой была заперта. И человека, который меня похитил. Его высокую худую фигуру окутывал потрепанный черный плащ с капюшоном. На костлявом трупно-бледном лице выделялись непропорционально большие глаза. Я знала, кто это такой. Рассказывая мне о деле, которое вел, Кардо описал зловещего Призрака – так его называли. К сожалению, я знала, почему он схватил меня. * * * Туннель открылся на полпути вверх по склону естественной пещеры, похожей по размеру на ту, которую они только что покинули. У нее были плоское дно и куполообразный свод, с которого свисали гроздья сталактитов. Как и другая, она образовалась в результате карстовой эрозии, вызванной колебаниями уровня грунтовых вод. Однако эта осталась сухой и, главное, освещалась днем по меньшей мере дюжиной фонарей и рефлекторов, висевших тут и там на скалистых стенах, – некоторые были очень похожи на те, что освещали Вагонную галерею Центрального вокзала. Все они были направлены в центр пещеры, где находилось скопление лачуг и хижин, построенных из самых разных подручных материалов: металлических листов, картона, гофрированного пластика, обрезков дерева. Как бы безумно это ни звучало, но то было настоящее деревенское поселение, опущенное на десятки и десятки метров под городской асфальт. В одном из его концов находилась даже пара небольших теплиц, накрытых прозрачной пленкой, и вольер для животных. Над ним возвышалось сооружение, более высокое, чем остальные, стоящее немного в стороне на возвышении и напоминающее своей конической формой индейский вигвам. Один из двух мужчин, шедших позади Меццанотте, – очевидно, его охранников, – вывел его из ошеломленного созерцания, похлопав по спине. Небольшая группа снова отправилась в путь, спустившись на дно пещеры по крутой дорожке, которая змеилась между скалами. – Добро пожаловать в поселок Сынов Тени, молодой человек, – сказал ему Генерал, когда они вошли в поселок, а затем уточнил: – На поверхности нас называют «теми, кто внизу», но на самом деле мы называем себя именно так. Когда они вошли вглубь лагеря, группа распалась, и с ним и стариком остались только два его «ангела-хранителя». На первый взгляд это место не было похоже на убежище банды преступников или секты кровожадных фанатиков. Жители, проходящие мимо, останавливались на улице или стояли у порогов своих домов, глядя на Меццанотте со смесью любопытства и недоверия; они также не были похожи на бандитов или сумасшедших. Кроме бледности и одежды, похожей на ту, что носили поймавшие его люди, ничто не выделяло их из множества изгоев, прижившихся на станции. Вокруг были в основном пожилые мужчины, но попадались и женщины, молодые люди и даже несколько детей. – Эй, коп! Меццанотте повернулся в ту сторону, откуда доносился хорошо знакомый ему хрипловатый голос. Перед маленьким домиком с картонными стенами, выкрашенными в синий цвет, на табуретке сидела худая морщинистая старушка с лохматыми седыми волосами. Это была Амелия. Рядом с ней стояла ее неразлучная тележка для покупок, набитая безделушками. – У тебя есть для меня шоколадные конфеты, да? – сказала она, протягивая свою крючковатую руку. Меццанотте направился было к ней. Один из его охранников взял его за руку, но Генерал дал знак отпустить его. – Амелия, я волновался за тебя… Как ты здесь оказалась? Пожилая бездомная женщина пристально посмотрела на него. – Я оказалась в этом месте из-за тебя, вот как. Ты послал меня задать вопросы о «тех, кто внизу». Они поймали меня и сказали, что все зависит от моего решения: либо я соглашаюсь навсегда остаться здесь с ними, либо они будут вынуждены убить меня. – Но ты в порядке? – Ну, если не брать в расчет влажность, то здесь не так уж плохо. Я даже обнаружила здесь несколько старых знакомых, людей, которые, как я думала, уж сто лет как померли. Они наобещали мне шоколадок, но пока ни черта не принесли… У тебя-то есть, нет? – Нет, мне очень жаль, – ответил Рикардо, когда сопровождающие схватили его, чтобы вернуть обратно. – Но я был рад снова увидеть тебя. – А я – вовсе нет, коп, – крикнула ему в ответ Амелия. – Надеюсь, они убьют тебя. – Мы должны идти, – сказал Генерал, возобновляя свою прогулку. В конце дороги, по которой они шли, на краю поселка стоял большой индейский вигвам. Выражение лица Меццанотте ожесточилось. Он снова посмотрел на человека, на котором, казалось, не мог сосредоточиться – как будто прежний образ кроткого немого и хромого бродяги накладывался на нынешний образ партизанского лидера, не совпадая с ним. – Другой мой информатор, Шизик… Это вы его?.. Старик скорчил скорбную гримасу. – У нас не было выбора. Мы должны были помешать тебе добраться до нас, любой ценой. Ему тоже предложили альтернативу: следовать за нами под землю или умереть от передозировки. Наркотики здесь запрещены, так что Шизик принял вот такое решение… Могу лишь заверить тебя, что он не страдал. «Пока смерть не разлучит вас, – вспомнил Меццанотте. – Ты сдержал свое слово, бедный Шизик, ты не бросил свою возлюбленную – даже ценой жизни…» – А как насчет записки о выкупе, которая затормозила расследование исчезновения Лауры Кордеро? Это тоже вы? – Великолепная работа, – заметил Генерал. – Очень эффективно, даже если ее действие было ограничено по времени. Но мы не можем поставить это себе в заслугу. – А, так это не вы? Тогда чья же она была? – Очевидно, мы не единственные, кто не хочет, чтобы ты вмешивался в то, что происходит в подземелье…