— Программа завершена, — объявляет Берг. — Перерыв. Уходим под аплодисменты. В небольшом зале для нас накрыт стол. Ужин за счет заведения. Разносолов нет, но кормят сытно. Спиртного нет. Берг об этом особо предупредил: на работе нельзя. Меня это не смущает – сам бы отказался. После ужина поднимаемся на сцену. Нас встречают аплодисментами. К сцене подходит немолодая женщина в роскошном платье. — Все пройдет! — говорит Бергу и сует купюру. — Меня зовут Майя. Берг кивает и забирает купюру. Со значением смотрит на меня. Дескать, слушай старших, юноша! Что я говорил? Он берет в руки микрофон. — Песню «Все пройдет» для прекрасной Майи исполняет Влад Хома! В зале хлопают и вопят. Ясно, почему. На столах – бутылки. Это мы не пили. — Вновь о том, что день уходит с Земли… Посетители устремляются к центру зала. Там, на площадке, окруженной столами, дансинг. Дамочки пускаются в пляс. Танцуют парами и порознь. Нейя и ее спутницы остались за столом, хлопают в такт. Не успела песня смолкнуть, как перед сценой появляется другая заказчица. — Желаю вам!.. Удивительно. Думал, песня не пошла. Пою. Заказчица стоит перед сценой и не сводит с меня глаз. Это напрягает. Перевожу взгляд на дансинг. Там кружатся пары. Странно. Мелодия вроде не танцевальная. Или им все равно подо что плясать? Я еще не допел, а к сцене ломится очередная заказчица. Машет зажатой в кулак купюрой. — Мелодию!.. Домой еду на такси. Устал, ощущение – как мешки грузил. Никогда не думал, что певцам так трудно. Но зато в кармане стопка нулов. Хорошо платят в кабаке, больше, чем на съемках. Так жить можно! Такси замирает у подъезда. В салоне вспыхивает свет. Сую водителю купюру. — Сдачи не нужно. — Благодарю, тофин! Немолодая женщина берет деньги. Внезапно взгляд ее замирает. — Вы Милашка? — Влад Хома. Милашкой звали моего героя в фильме. — Я смотрела его трижды. Каждый раз плакала. Как мать могла бросить такого парня? Вот, дура! Достаю фотографию из кармана. Мне их подогнала Кея. На снимке Милашка улыбается в объектив. — Ваше имя? — Цая. «Цае от Милашки» пишу в нижнем правом углу. Подаю фотографию водителю. — Это вам на память. Она берет снимок. — В таксопарке покажу, — говорит смущенно. — Ох, и позавидуют! — Доброй ночи, Цая! — И тебе, Милашка! Кажется, теперь это мое имя… * * * Выступления в ресторане пришлось прервать – начались съемки. Совмещать их с пением не получилось. Ресторанное начальство было недовольно – концерты несли прибыль. Берг упросил меня разрешить исполнять песни другому певцу. Я не слишком упирался. На мой счет в банке капали деньги за замки – Кай держал слово – где-то двести нулов в месяц. Еще столько за слова песен… Экономить нужды нет. Я купил электросамокат. В трамвае ездить стало невозможно – меня узнавали. Неприятно, когда пялятся, хорошо еще не пристают. Самокат представлял собой скутер с электромотором. Скорость небольшая – 50 мергов в час, но для города вполне. Прав не нужно. Можно ездить без шлема, хотя я купил. А еще кожаную куртку – на дворе осень. Самокаты были двух видов – мужской и женский. В последнем батарея послабее, зато есть уловитель, и цена ниже. Я купил женский. Сто нулов лишними не бывают. Продавец смотрела удивленно, но покупку оформила. Здесь это делают в магазинах, в ГАИ гнать не нужно. Я прикрутил к крылу номер и покатил к дому. С зарядкой проблем нет: колонки с кабелями у домов. Подкатил, подключил в гнездо, набрал код счета в банке. Плату снимут автоматически. Энергия здесь дешевая. Зарядить батарею скутера – меньше нула. Автомобильную, конечно, дороже. Съемки шли со свистом. Кея сохранила костяк группы, все друг друга знали. Группой овладел кураж. В павильоне стоял хохот. Трюков с переодеванием здесь не знали. Ну, а я насмотрелся. Вот Очаровашка избавляется от растительности на ногах, водит эпилятором по коже. Стонет и ругается. Поскользнувшись, падает в ванну с водой. Шумный плеск, брызги… Над поверхностью воды появляется нога, затем рука с эпилятором. Процесс продолжается… Унять смех не получалось, а микрофоны его писали. Устав с этим бороться, Кея пообещала, что заставит озвучивать эпизоды. Никого это не смутило. Члены группы наперебой предлагали мизансцены. Большинство хорошо помнили диктатуру. Их подсказки позволяли передать дух времени, сам я его, разумеется, не знал. Зато у меня сложились замечательные отношения с партнершей. У Маи имелся муж и дочь, и они все снимались в картине. Дочку звали Тея. Рыжеволосое чудо с кудряшками и голубыми глазами вызвала умиление у группы. Но снять ее оказалось не просто. Тея не хотела понимать, почему дядю в платье следует называть тетей. Ее пытались уговорить мать с отцом, режиссер – ничего не выходило. Дети не умеют лгать. Они видят вещи такими, как те есть. Это взрослых можно убедить, что муж в фильме не узнает жену, потому что она надела другого цвета перчатки. И что никто не видит мужчину в натянувшей платье «тете». У детей же король всегда голый. Подумав, я подошел к Тее и присел перед ней на корточки. — Я не буду звать тебя тетей, — сообщило чудо. — Почему? — Потому что ты дядя. Врать не хорошо. — Кто здесь врет? — спросил я. — Они, — Тея указала на членов группы. — Они притворяются, — сообщил я. — Для чего? — Это такая игра. Ты ведь любишь играть? — Да! — согласилась девочка. — Вот и мы играем в такую игру. — Для чего? — Чтоб было смешно. Все прекрасно видят, что я мужчина, но притворяются. А вот тот, кто сделает это лучше, получит коробку конфет. — Большую? — уточнила Тея. — Вот такую! — показал я руками. — В ней будет яблочная пастила? С сахарной пудрой? — Разумеется! — кивнул я. — Тогда и я притворюсь, — сообщила Тея. — Лучше всех. Конфеты мои? — Договорились! — сказал я и протянул руку ладонью вверх. Тея хлопнула по ней лапкой. Есть здесь такой жест. — Снимаем! — поспешила Кея. Эпизод Тея сыграла блестяще. Ее голубые глазки смотрели на нас с озорством. Дескать, понимаю, что вы дурака валяете, но коробка пастилы с сахарной пудрой… В перерыве я съездил в магазин. Выбрал самую большую коробку. Тея оценила размер и потребовала показать содержимое. Разглядев, удовлетворенно кивнула. Коробку положили на стул и продолжили съемки. В паузах Тея подходила и проверяла, все ли конфеты на месте. При этом подозрительно смотрела на актеров и других членов группы. Те давились от смеха. Эпизоды с девочкой отсняли за один день. Тея забрала коробку, и родители увезли ее. — Умеешь ты обращаться с детьми, — сказал мне Крег. — У тебя они есть? Нет. А вот у друзей в Минске были. Я часто играл с ними. А что делать в компании человеку, который не пьет? — Ты прирожденный отец, — заключил Крег. — Повезет твоей жене! Я только плечами пожал. Где мне до жены? Сниматься нужно. Съемки завершили быстро. Озвучка, премьера. Она прошла в обычном кинотеатре. Высокое начальство не явилось. Не государственный заказ да еще комедия. Низкий жанр. У меня был приятель-киновед. О кино он мог говорить часами. Рассказал как-то: режиссеров, снимавших комедии в СССР, третировали коллеги. Дескать, это не искусство. А вот у них, гениев… Прошли годы, и оказалось, что «гениев» забыли. А вот фильмы Рязанова и Гайдая востребованы и сейчас. Вечный жанр.