На премьере зал ржал. Из зала публика выходила, хохоча. Многие вытирали слезы. К кинотеатрам стояли очереди. Ну, я в полной мере ощутил бремя славы. Меня узнавали на улице и в магазинах. Очередь расступалась, пропуская меня к прилавку. «Милашка!» —шелестело за спиной. «Очаровашка» почему-то не прижился. Девушки строили глазки. Приставать, правда, не приставали, здесь это запрещено, причем, женщинам. Мужчинам можно. Если не бздишь получить молнией за нахальство… Меня приглашали выступать на предприятиях. За это платили. Я ездил. С собой звал Кею и партнеров. Кея распустила группу – студия исчерпала бюджет. Актеры сидели без работы, поэтому охотно соглашались. Керг радовался. За выступление ему платили как за съемочный день. Мне – вдвое больше. Выступления шли по шаблону. Мы взбирались на импровизированную сцену в каком-нибудь из цехов. Кея представляла актеров и рассказывала о съемках. Выбирала забавные моменты. Аудитория смеялась. Затем что-то говорил каждый из актеров – кратко и смешно. Их встречали аплодисментами. Особой популярностью пользовалась история с Теей и коробкой конфет. В завершение выходил я весь в белом. Шучу. Костюм с блестками я надевал в ресторане, на встречи приходил в темно-синем. Говорить не говорил, только пел. Я приобрел хорошую гитару – «рик» по-местному. Это электрический инструмент с сильным звучанием, причем, силу звука можно настроить. Для таких выступлений самое то. Я исполнял «Все пройдет», «Спасибо за день, спасибо за ночь» из репертуара Боярского. Последнюю песню Берг почему-то забраковал, но на встречах она шла на «ура». Меня постоянно просили повторить. В конце встречи на сцену взбирался директор, сердечно благодарил нас и жал руки. Приносили неизбежный венок с ленточками. Я отдавал его женщинам. Тащить это в квартиру – брр! У автобуса нам вручали конверты с оговоренным гонораром. Довольные артисты прятали их по сумочкам и карманам. — Почему нас зовут? — спросил я Кею. — Почему платят такие деньги? — Заводчики не дураки, — усмехнулась она. — Где рабочие могут увидеть любимых артистов? «Победа» им не по карману. Для них и билет в кино – трата, а тут привезли прямо в цех. Люди благодарны руководству, значит, будут лучше работать. Капитализм. Хотя здесь он неправильный. Олигархи идут воевать, не заводят яхты и самолеты. Последних, к слову, нет. Батарея не тянет самолет с пассажирами. В ходу беспилотники. Применяют их в армии для разведки. Богатством здесь не кичатся. Может, от того, что оно заработано? Прихватизации в Сухья не было. Предприятиям государство дает гарантированный заказ, остальное добирай на рынке. Как покрутишься, так и полопаешь. Разоришься – предприятие перейдет к другим. Закрыть его государство не позволит – людям нужно работать. Из земных стран здешний строй походил на Японию, но не нынешнюю, а лет этак пятидесяти назад. Корпорации – Дома, где работники как семья. Трудолюбие персонала, отменное качество продукции. Неисправный клач или телевизор поменяют без вопросов, да еще извинения принесут. Побывали мы на заводе Кая. Перед этим у меня угнали самокат. Выхожу из подъезда – нет. Ноги приделали, вернее, колеса. Позвонил в Охрану. Та приехала и отправилась смотреть запись. Видеокамеры здесь у каждого подъезда. Запись не помогла. Ночь, темная фигура походит к самокату, сует в прорезь для ключа какую-то штуковину, заводит – и поминай, как звали. Лица камера не углядела, видно, вор о ней знал. — Популярная модель, — сказала представитель Охраны о самокате, — да еще в женском исполнении. А замок… — она презрительно глянула на лежащий перед ней ключ от скутера. — Найти будет трудно. Сделаем все, что возможно. Разошлем сведения по стране. Самокат застрахован? Я развел руками – не догадался. Охрана попрощалась и уехала. Утром я обнаружил самокат на прежнем месте. На руле красовалась записка: «Извини, Милашка! Не знали». Мне это, конечно, польстило, но рассчитывать, что все воры любят кино… — Продай мне хороший замок! — попросил я Кая, рассказав об угоне. — С цепью. — Мы тебе другое поставим, — улыбнулся он. — Загоняй самокат на территорию! После концерта мы подошли к моему скутеру. На месте прорези для ключа красовалась прозрачная кнопка. — Приложите к ней большой палец руки! — предложил стоявший у самоката рабочий. Я подчинился. Рабочий что-то нажал на приборе, который держал в руках. Тот коротко пискнул. — Теперь завести самокат сможете только вы, — объяснил рабочий. — Ключ – линии вашего пальца. Я поблагодарил. — Хочешь кое-что посмотреть? — спросил Кай. Отказать было неудобно. Партнеры уехали, и мы с Каем потащились в цех. У входа в него стояла охрана. Дюжие тетки заступили путь. — Со мной! — сказал Кай, и охрана расступилась. Мы вошли в цех. С порога я ощутил запах бензина и выхлопных газов. Догадка подтвердилась. Посреди цеха на стенде стоял мотор – рядная четверка. От него тянулась к потолку жестяная труба – вытяжка. Я предупреждал Кая, что выхлопные газы в закрытом помещении смертельно опасны. Учли. Значит, сделали. А я думал, что провозятся долго. — У меня хорошие инженеры, — улыбнулся Кай. — Да и я соображаю. Двигатель готов, осталось установить его на автомобиль. А вот здесь проблема. Существующие типы передач не годятся. Мотор постоянно глохнет. Он выразительно посмотрел на меня. Я мысленно вздохнул. Замок надо отрабатывать. — Мне нужны бумага и карандаш. Мы прошли в большую комнату с установленными в ней компьютерами. На экранах виднелись какие-то узлы. За компьютерами сидели женщины и мужчины. Конструкторское бюро. От компьютера я отказался – не знаю программ. Об «Автокаде» слышал, но сам не работал. Я взял бумагу и стал рисовать коробку передач. Мне ее меняли на «Опеле», а я стоял рядом. Наслушался… Показав, как коробка агрегатируется с мотором, я рассказал о синхронизаторах и балансире. Нарисовал схему переключения передач, сообщил алгоритм перехода на повышенную. Мне внимал Кай и три конструктора, которые все записывали. — А это что? — спросил один из них, ткнув в отходящую от коробки черту. — Передача на ШРУС. — Что такое шрус? — Шарнир равных угловых скоростей. Кай и его конструкторы уставились на меня. — Дайте еще листов, — вздохнул я. Нарисовал им схему обычного ШРУСа типа «Трипод», затем – спаренный кардан. ШРУСы я тоже менял. Любопытства ради посмотрел их устройство. По глазам конструкторов было видно, что мои слова для них – откровение. Листы с рисунками они бережно собрали и уложили в папку. — Про пыльники не забудьте, — сказал я. — Если в шарнир попадет грязь, ему конец. — Не забудем, — сказал Кай. — Благодарю. Он проводил меня к самокату. — Что у тебя с Сайей? — спросил на прощание. — Ничего, — сказал я. — Совсем. — Вы с ней поругались? — О чем ты? Я человек я мирный. Пою, снимаюсь, никого не трогаю. — Ага! — улыбнулся Кай. — Видел. Ладно, Влад. Покатайся пока на этой табуретке, — он указал на самокат. — С наступлением холодов приезжай за автомобилем. Подарок от Дома за помощь в разработке моторов. — Твое решение или Сайи? — Мое, — сказал он, — но она не возражала. Сайя – умный человек, Влад. И еще добрый. Знай это. Так я и поверил… Однако спорить не стал. Ради машины можно и потерпеть. 10 Интерес к фильму вскоре спал, и наши выступления завершились. Жизнь текла ровно. Вечерами я пел в ресторане, днем работал над сценарием. Вернее, пытался. Кея почему-то решила, что я могу все, и заказала мюзикл. Верней, музыкальный фильм. По ее разумению в сюжете сквозной линией должна проходить судьба певца. Для начала он поет для друзей и родных. Затем его приглашают в ресторан. Там его замечает знаменитый композитор и предлагает парню стать звездой. Учеба идет трудно. Но вот парень на сцене. В зале искушенная публика. Герой или покорит ее, или провалится. В последнем случае возвратится в ресторан или будет грузить мешки. Ставки высоки. Злобствуют завистники из числа певиц. Они мешают муриму как только могут. Но герой избегает ловушек. И вот чистый и мягкий голос певца льется со сцены. Публика в восторге. Овации, венки с цветами. К герою идет молодая аристократка. Ранее она отвергла ухаживания певца, но теперь все будет иначе… Канву набросала Кея, мне осталась «малость». Наполнить сюжет содержанием, написать образы героев и выстроить их отношения, сочинить текст песен. Про музыку Кея не сказала, но дала понять, что ее ждет. Я им кто? Моцарт? Римский-Корсаков? Возражений Кея слушать не пожелала, велела работать и укатила. А я мучаюсь. Как тот сценарист в мультике «Фильм, фильм, фильм». Он в отчаянии бился головой о стену. Может, попытаться? Мучения прервал звонок Кеи. — У меня ничего не выходит, — сказал я. — Не могу порадовать. — Одевайся и спускайся вниз, — прервала она. — Надень лучший костюм. Ты брит? — Да, — удивился я. — Жду тебя в машине перед домом. Поспеши. Она отключилась. Я пожал плечами и пошел выполнять приказ. Спустя пять минут вышел из подъезда. Автомобиль Кеи стоял у крыльца. — Садись! — сказала она поверх опущенного стекла. Я занял место рядом. Кея двинула рычаг, и мы выкатили на улицу. — Нас вызвали в Совет по культуре, — сообщила она, заняв полосу. — Тебя и меня. Зачем, не знаю. Но приказали поспешать. Интересно. Совет – это местное министерство. Советы здесь везде. Они руководят городами и отраслями, поселками и деревнями. Страной – Высший Совет. Зачем мы министерству? Хотят похвалить и отругать? Нагрузить работой? Например, снять фильм о мудром руководстве государства с Владом в главной роли? Последнее вряд ли. Пол у меня не подходящий… Автомобиль зарулил на стоянку у небольшого здания с портиком и колоннами. Скромно живут здесь управляющие культурой. У нас, впрочем, тоже. Это вам не Газпром. Мы с Кеей вошли в холл здания. Навстречу выскочил мужчина кителе. — Тофу Кея Дон? Тофин Влад Хома? Председатель ждет вас. Даже так? Однако! По широкой лестнице мы поднялись на второй этаж и вошли в просторную приемную. Спутник велел нам обождать, а сам скользнул в красивую дверь кабинета. Очень скоро выскочил обратно. — Заходите! Мы зашли. Председатель Совета по культуре, к моему удивлению, оказалась невысокой и щуплой. Привык я к габаритным начальницам… Поприветствовав нас, председатель предложила места за столом, сама села напротив. — У меня интересная новость. В Совет обратилось посольство Курума. Предлагает купить фильм «Очаровашка». Обещают прокат и широкую рекламу у себя, для чего приглашают режиссера и исполнителя главной роли. Я глянул на Кею. Лицо ее выражало изумление. — Разве мы сотрудничаем? — спросила она председателя. — До сих пор не было, — согласилась та. — Но фильм хорош, не один Курум заинтересовался. Почему б не продать? Деньги предлагают хорошие, но не в них дело. Фильм пробуждает добрые чувства к нашей стране. Говорит о том, что мы осудили прошлое. Теперь у нас равноправие полов. Это важно для взаимопонимания между народами…