— Оставьте, Сильвестр. Это ко мне, — раздалось из-за забора. Полосатый любитель утренних упражнений все же сжалился над знакомцем. — Кто бы сомневался, — буркнул дворник, отходя в сторону. — Они, когда к барыне ходили, вид имели поприличней. Тьфу! Мужик был хамского сословия и явно не разбирался в вопросах уместности костюма. Поэтому Модест Дионисович не стал тратить на него время, задиристо одернул пиджак модели «Галант» из французского сукна и повернулся к человеку в полосатом трико. — Беня, поклянитесь, что оставите меня в живых, что бы я вам сейчас ни сообщил! — полушутливо потребовал ранний гость, ослепительно улыбаясь. Как известно, в каждой шутке есть доля выстраданной правды. Полосатый обитатель дома в Пекарском переулке, помимо того, что был законченным мизантропом, так к тому же еще выбрал профессию криптозоолога. А оттого за любое обиженное чудище мог зарыть злодея в землю по самую шляпу. — Не получится, я еще не завтракал… Но, учитывая вашу резвость и решетку ограды, вы все равно успеете убежать, — не остался в долгу тигр в клетке. — Выкладывайте уже! — Там эта ваша амфисбеня… — Амфисбена! — рыкнул полосатый. — Неважно, мне так проще запомнить, — отмахнулся от незначительного замечания Модест Дионисович. — Короче, эта ваша двухголовая монстра… с ней что-то не то, она все время спит. — Спит? Странно, — протянул криптозоолог, и гонец, принесший дурную весть, тут же выдохнул: значит, голову рубить не будут. — Не хотите позавтракать? — Нет, пожалуй, откажусь… — ответил Хлыщев, еще больше удивленный таким необычайным радушием. — Что так? — Ну как же… Анфиса Ксаверьевна… Знаете, я ведь делал авансы… Нехорошо-с… — А вот Калина Ипатьевич женился на дочке галантерейщика — и ничего, даже приглашение на свадьбу прислал. — Так если б и я женился… Но увы, место все еще вакантно… — Тогда ждите, я за вами позже заеду. II Никого ждать Модест Дионисович, конечно же, не стал (не мальчик уже после бессонной ночи стрекозлом скакать), едва переступил порог своей холостяцкой квартиры, так и повалился спать, да еще поругивался, когда надоедливый лакей Мурзик пытался стащить с него, спящего, штиблеты. Проснулся ночной кутила оттого, что его в четыре руки тащили с кровати, сквозь заспанные веки увидел смуглое лицо с раскосыми глазами и тут же вскинулся (опять кредиторы?), пытаясь припомнить, занимал ли какие суммы у арабов. — Плесните в этого зас… заспанца из кувшина водой, — раздался знакомый иронический голос. — Поистине живительная влага. — Беня? — Глаза Модеста Дионисовича наконец-то широко раскрылись. — Кусаев, не смотрите так удивленно, просто этому человеку сложно выговаривать слова длиннее четырех букв и уже нечего терять в жизни, — угрожающе пояснил давешний обитатель дома в Пекарском, сменивший полосатое трико на угольно-черный костюм похоронного агента с фантазией. — Уберите от меня вашего сарацина, — проворчал разбуженный, отпинываясь от загорелого парнишки, все еще держащего его за ногу. — Дайте трудовому человеку поспать… Закончить фразу Модест Дионисович не успел, ибо тут же щедро получил воды из кувшина — чуть не захлебнулся. — Вы такой же трудяга, как я Беня. Поднимайтесь. — Кто это еще такой?! — с возмущением спросил Хлыщев, смахивая остатки воды и кивая на обидчика, державшего кувшин наготове. — Мой новый камердинер — Лутфи Кусаев. — Лут… Лут… Судя по выражению глаз, в его имени потерялась буква «п». Хотя скорее всего, это ваше тлетворное влияние… — Уж вам ли рассуждать на такие темы? Поднимайтесь уже. У меня через два часа пациент. — Так езжайте без меня, я и ключ дам. — Модест Дионисович попытался снова улечься в постель, но обнаружил, что на подушке теперь мокро. — Господин Хлыщев, я доверил вам ценную криптиду, и не только ее одну. Вы уверены, что хотите не оправдать мое доверие? — Так бы сразу и сказали, что напоминаете о деньгах. — Хозяин квартиры вдруг сладко потянулся и стал вылезать из кровати. — Кстати, почему вы мне их все-таки ссудили? — Кратковременное помрачение рассудка: в тот день я отравился, — будничным тоном сообщил криптозоолог, усаживаясь в кресло напротив кровати. — Вот уж неправда! — Модест Дионисович спустил ноги прямо в домашние туфли, подставленные расторопным Мурзиком. — То есть условие не устраивать свой клуб в доме Анфисы Ксаверьевны вам ни на что не намекнуло? — Такая мелочь могла обойтись и дешевле… — Ну тогда, возможно, я просто делаю мудрые финансовые вложения, и некоторые из них должны быть с повышенной долей риска и прибыли. Модест Дионисович не слушал, застыв как завороженный перед раскрытым гардеробом. — Скажите, Беня, сегодня солнечно? И распустилась ли уже гортензия? — Вы еще галстук выберите в цвет глаз! — Красный? В этом сезоне не ношу. — Барсик, или как вас там?! — обратился к лакею сэр Бенедикт, не впечатленный хладнокровной шуткой. — Мурзик, — поправил Хлыщев. — Макар, — уточнил лакей и, увидев на лице криптозоолога недоумение по поводу того, как в голове его хозяина добротное «Макар» могло превратиться в шкодливое «Мурзик», уточнил: — Макар Мурзенко. А Барсик — это лакей из клуба. — Вот что, Макар Мурзенко, ведите своего хозяина умываться, а мой камердинер пока приготовит ему костюм. — Беня, не делайте этого! У парня ко мне счеты! — кричал из ванной обитатель квартиры, пока, судя по звукам, верный и необидчивый Мурзик плескал ему в лицо водой. — Ну хотите, я сам выберу? — услужливо предложил сэр Бенедикт и тут же с усмешкой услышал в ответ, что Лутфи Кусаев, вообще-то, Модесту Дионисовичу нравится и заслуживает всякого доверия, даже такого безоговорочного, которое надобно для выбора костюма. Лут, облеченный властью распоряжаться чужим внешним видом, сунул крючковатый нос в гардероб и понял, отчего хозяин одежды вглядывался в его бездны с таким отрешенным лицом. Выбор цветов и фасонов просто оглушал, особенно после шкафа криптозоолога, в котором царила непроглядная полночь и только что филины не ухали (зато один раз с пронзительным писком вылетела чупакабра, умудрившаяся сбежать из собственной клетки). — Кусаев, вы не в музее, — вернул зачарованного камердинера на землю голос Брута. Лут быстро схватил вешалку с золотисто-коричневым костюмом в едва заметную точечку, ибо сам втайне уже давно мечтал сменить рабочую одежду на нечто похожее, и добавил к нему кремового цвета рубашку с шелковым шейным платком. Уже через десять минут они совместными с Мурзиком-Макаром усилиями упаковали во все это великолепие Модеста Дионисовича и даже успели выставить того за порог квартиры. От дома, где квартировал Хлыщев, до коляски криптозоолога было всего несколько шагов, но и за это незначительное расстояние владелец загадочного клуба и одежных богатств успел поймать свое отражение в витрине шляпной мастерской, что располагалась на первом этаже, и ослепительно улыбнуться самому себе. Молоденькая мастерица за стеклом, пытавшаяся приладить на болванку соломенное канотье, вдруг уронила товар на пол и залилась нежным румянцем, но обладатель убийственно белого зубного ряда не обратил на это ни малейшего внимания. — У вашего камердинера вкус не в пример лучше вашего. Но чего-то не хватает… — протянул Модест Дионисович, глядя на свое отражение. — Может быть, успеем заглянуть к цветочнику? Сэр Бенедикт усмехнулся как-то особенно ехидно, вдруг согнулся пополам, выдрал пробившийся по краю мостовой молоденький лопух и, воткнув сию бутоньерку в петлю на лацкане спутника, ободряюще хлопнул того по плечу: — Вы улавливаете аллегорию? — Значит, не зайдем, — покорно сказал Хлыщев, видимо уловив. III Не так давно появившийся, но уже весьма знаменитый клуб Модеста Дионисовича расположился в красивом особняке на набережной одного из каналов реки Серебристой. Дом возвели пару лет назад, оттого и смотрел он на улицу широкими окнами с резными ставнями в стиле ар-нуво, а решетчатая ограда единственная в квартале не охранялась каменными львами или иным каким бездарно изображенным чудищем. Пожалуй, только это возмутительное обстоятельство вызывало неудовольствие сэра Бенедикта, как одного из главных инвесторов сего коммерческого предприятия, в остальном же к постановке дела придраться было практически невозможно. Так хотелось верить Хлыщеву… — Отчего он так яростно пучит глаза? — тут же спросил доктор, с удивлением и опаской разглядывая лакея, поспешившего к ним на входе, чтобы принять зонт и шляпу. Модест Дионисович даже вздрогнул от неожиданности. Сам он в это время ревниво поглядывал на Лутфи, единственного нового человека в их компании, еще не знакомого с клубом. Произведет ли обстановка впечатление на дикого «сарацина» или нет? Как не произвести? Где еще в Князьгороде сейчас увидишь столько стекла и мозаики? А фонтан посередь главного зала? Такое место не стыдно и в Петерграде открыть. Но шельмец посматривал на все сонными узкими глазенками и даже не думал раскрывать их в приступе изумления. И впрямь не то что вышколенный лакей Барсик… Когда это придирчивый иностранец успел опустить свою планку так низко? — Для обучения персонала я нанял распорядителя из «Монблана». А ну-ка, Барсик, как он вас муштровал? Каков секрет обращения с важными господами? — Пожирай глазами командира! — бодро отрапортовал лакей с очередным кошачьим именем, теперь уже пуча круглые глаза на хозяина. — Он тебе слово — а ты смотри на него как на ясно солнышко!