Но она удивляет меня с мрачным макияжем на своем милом личике. Дымчато-черные вертикальные полосы пересекают глаза и стекают по щекам, словно потоки слез, к уголкам губ, накрашенных темно-багровой помадой. Кроме этого, на ней узкие кожаные брюки, черная кожаная куртка и бордовый корсет, приподнимающий ее сиськи. Мне определено нравится эта горячая версия Кимберли. Я падаю на диван рядом со своим братом, к которому прижимаются две девушки. Держу пари, они бы не узнали меня из-за моего грима, имитирующего череп скелета. Но Десмонда не так просто сбить с толку: – Эй, Кэш, – низким голосом зовет меня брат. – Куда ты, черт возьми, исчезаешь по ночам? Ты пропустил несколько моих гонок. – Избиваю грушу в зале для охраны. У меня было время, чтобы заранее спланировать ответ. Вполне естественно, что Десмонд будет обо мне спрашивать, потому что последний месяц я пропускаю все его гонки и вечеринки. Десмонд усмехается, по-своему расценивая мой ответ: – Тогда почему тебя никто не видел из охраны? Потому что меня там и не было. Но я лучше позволю откусить свои яйца, чем признаюсь кому-то, что каждую ночь забираюсь в спальню к Кимберли и наблюдаю, как она спит. Это бы еще раз подтвердило, что она завладела небольшой частью меня. Одержимой, иррациональной и безумной частью. И кто знает, как скоро Кимберли доберется до всего остального. – Ты знаешь, что я могу быть незаметен, – произношу расплывчато и сменяю тему. – Что это за ублюдки? Я имею в виду трех парней, сидящих в нашей компании. Они немного старше моего возраста, а один из них – долговязый и высокий, болтает с Кимберли. Он пробегает взглядом по ее лицу и груди, явно не догадываясь, что я хочу разломить его тупую башку с зачатками дерьмовых усов на лице. – Знакомые с трека, – отвечает Десмонд предупреждающим тоном. – Советую выкинуть из головы все враждебное дерьмо. Эти парни – лучшие в апгрейде тачек. О, это должно быть интересно. Я могу оказать долговязому ублюдку величественный прием и позаботиться о нем, если он еще раз посмотрит на Кимберли так, как смотрел секунду назад. – Эй, ты! – я кричу через стол и впиваюсь взглядом в высокого парня. – Кэш, – угрожающе шипит Десмонд, но пошел он. Брат найдет себе других автомехаников, а не этих уродов. – Что заставляет тебя думать, что ты дома, когда ты в гостях? – я пристально смотрю в глаза долговязому. – Разве тебе и твоим дружкам разрешено прикасаться к тому, на что у вас нет прав? Ребята, сидевшие за столом постепенно замолкают. Все с интересом наблюдают за мной и высоким парнем, с которым я не прерываю зрительный контакт. Долговязый делает глоток из своего напитка и ставит его на стол. Его губы складываются в злую ухмылку, а мои глаза прищуриваются. Могу поклясться, если он бросит мне вызов, я сорвусь прямо сейчас. – А что будет, если гость возьмет с собой что-нибудь, что ему очень сильно понравилось? – нагло спрашивает ублюдок, и я сжимаю кулаки. – Кэш прав, – из ниоткуда появляется Стив. – Здесь тусуются только свои. – Впервые об этом слышу, – хмурится Грейс, но никто не обращает на сестру внимания. К долговязому наклоняется один из его приятелей и что-то ему шепчет. Другой парень поворачивается и хмуро смотрит на Десмонда, ожидая, что он решит их проблему. – Вам лучше уйти, – командным голосом говорит брат и показывает на выход из террасы, что меня порядком удивляет. Все трое поднимаются со своих мест, и я ухмыляюсь. Да, я сплавил задницу долговязого подальше от Кимберли. И меня больше не беспокоит, что он будет на нее смотреть и дышать с ней одним чертовым воздухом. Я бросаю взгляд на Кимберли. Если бы не хэллоуинский макияж, я бы наверняка увидел, как ее щеки пылают. Она втягивает нижнюю губу в рот и смотрит на свою бутылку с Колой, будто в ней есть все ответы на вопросы вселенной. Уверен, Кимберли знает, что я пялюсь на нее. Но избегает встречаться со мной взглядом. В принципе, она постоянно это делает в последнее время. Избегает меня. Она навещает Голди в то время, когда меня нет дома. Она старается не попадаться мне на глаза в академии. Она даже поставила какие-то дополнительные крепления на окна, чтобы я не мог к ней забраться. Но я попадаю в ее башню принцессы через хозяйственную комнату, снимая решетку с вентиляционного отверстия и протискиваясь в отверстие размером два на два фута. Ничто не остановит меня, чтобы посмотреть на нее, когда она спит. Как сияет под светом луны ее кожа. Как учащается ее дыхание. Как красиво приоткрываются ее губы, когда она шепчет во сне мое имя и прижимает руку к своей киске. К такой тугой. К такой сладкой. К такой идеальной. Я понятия не имел, насколько она идеальная, пока не погрузил в нее палец и почувствовал, как она вокруг него сжалась. Я должен был взять ее. Кимберли давно мне принадлежала, но мы были в чертовом спортзале и… – Ты бы мог охренительно упростить мою жизнь, сказав, что ты одержим Ким, – пытается отчитать меня брат. Блядь. Я все время пялюсь на Кимберли, а это опасная ходьба по тонкому льду. Десмонд улавливает каждую малейшую мелочь. Но если я начну с ним спорить и доказывать обратное, то он поймет, что я помешан на этой девчонке. А мне не хочется, чтобы кто-то об этом знал, кроме меня. Поэтому я возвращаюсь к той версии Кэша, к которой все привыкли. Я становлюсь раздолбаем. Тем, кто любит плести интриги и устраивать вокруг себя беспорядок. Тем, кто любит поджигать вещи и смотреть, как они горят. Я позволяю незнакомой девушке усесться к себе колени. – Очень впечатляет, – хихикает она, прижимаясь задницей к моему твердому члену. Девчонка может не обольщаться, что у меня на нее встал. Это все из-за Кимберли. Я догадываюсь, какие развращенные сны с моим участием снятся моей не такой уж невинной принцессе. И тугой шнур внутри меня, называемый терпением, натянут до предела и угрожает лопнуть в ближайшее время. Но я пообещал себе дождаться, когда Кимберли сама попросит меня поглотить ее. Я кладу руку на бедро незнакомки и другой рукой убираю в сторону ее светлые волосы, чтобы оголить шею. Прямо перед тем, как прижаться к ней губами, я смотрю на Кимберли. Внутри меня за мгновение все загорается. Глаза Кимберли вспыхивают, и я замечаю, как напрягается ее рука, которой она сжимает бутылку с напитком. Я ухмыляюсь ей и втягиваю кожу на шее девчонки, а затем прикусываю. Незнакомка начинает извиваться на моих коленях, пока я не свожу взгляда с Кимберли. Наслаждайся этим шоу, принцесса. Ты же хотела стать моим другом, утверждая, что тебе будет плевать, если я трахну другую. Однако Кимберли выглядит так, будто хочет оттащить за волосы мою спутницу. – М-м-м… – мурлычет девчонка и прогибается в спине. Грудь Кимберли поднимается вверх и вниз от тяжелого дыхания, пока я сжимаю бедро незнакомки и глажу ее между ног. Мне плевать на эту девушку, я даже не знаю ее имени. И, по правде говоря, до моего появления она была не прочь трахнуться с Десмондом. У меня нет малейшего желания ее трогать, но здесь Кимберли, и я хочу, чтобы она увидела в этой незнакомке себя. Хочу, чтобы она представила, как сидит на моих коленях. Хочу, чтобы она больше не отталкивала меня всякий раз, ссылаясь на то, что мы должны стать гребаными друзьями. – Не желаешь окунуться в джакузи? – предлагает девушка, поворачиваясь ко мне лицом. Ее рука скользит по моей груди и опускается к пряжке ремня. Я отмахиваюсь от нее и киваю головой в сторону громадной плазмы, показывающей ужасы. Это первая часть «Техасской резни бензопилой», и Кожаное лицо уже успел окрасить кровью свой инструмент. В груди загорается теплая искра от воспоминаний, как мы любили смотреть с Кимберли в детстве все части, когда на улице шел проливной дождь. – Ух, это отвратительно, – моя спутница капризно надувает губы. – И кому пришло в голову снять такой мерзкий фильм? – Вообще-то, его сняли на основе реальных событий, – возражает Кимберли. – Прототипом главного героя был Эдвард Гейн. Правда, он никогда не был в Техасе. – Кто это? – интересуется кто-то из парней за столом. – Серийный убийца, – объясняет Кимберли, и от звука ее мелодичного голоса мне хочется закрыть глаза и слушать его всю ночь напролет. – При обыске в его доме обнаружили выпотрошенное тело жертвы, коллекцию одежды и обуви из кожи людей, а еще тарелку для супа из черепа и ожерелье из сосков. Что касается его холодильника, то он был забит человеческими органами. – О, Боже, – кажется мою спутницу сейчас стошнит. – Ты можешь заткнуться и не продолжать дальше? Это было грубо. Никто не имеет права разговаривать в таком тоне с Кимберли. Я отталкиваю от себя задницу незнакомки, бросив ее на диван. – Ты должна забрать свои слова обратно и извиниться, – требую я, не смотря в ее сторону. – Не надо, Кэш, – возражает Кимберли, и я чувствую, как что-то сжимается у меня в груди, когда она произносит мое имя. – Мне не нужны ее извинения. В этот момент незнакомка оборачивается к Стиву и дерзко заявляет: – Зачем ты позвал на вечеринку эту психбольную? Стив не успевает раскрыть рот, как Кимберли резко поворачивается к незнакомке, отчего ее светлые волосы разлетаются по плечам. – Ты права. Кто знает, что на уме у той, которая в курсе, как известные серийные убийцы скрывали тела своих жертв, – Кимберли мрачно улыбается, и черт меня побери, с ее макияжем это выглядит эффектно. – Может быть, ты однажды проснешься, а я буду стоять над тобой, чтобы прирезать. За столом наступает молчаливая пауза. После чего Десмонд разражается смехом, а у незнакомки отвисает челюсть. Я смотрю, как с королевским видом Кимберли поднимается из-за стола и уходит. Я выхожу из дома Стива и достаю из кармана куртки телефон. Я собираюсь позвонить Патрику, чтобы он забрал меня отсюда, как можно скорее. Все мои инстинкты твердили мне, что сегодня я не должна приходить на вечеринку. Но Грейс была слишком неумолима. Иногда кажется, что легче заключить сделку с дьяволом, чем спорить с кем-то из семейства Аматорио. Аматорио. Мое лицо вспыхивает за долю секунды. Кэш явно наслаждался моей реакцией на то, когда он целовал в шею незнакомую для меня девушку. Не нужно обладать экстрасенсорными способностями, чтобы знать, какие мысли крутились у него в голове в тот момент.