– Комнату?! – воскликнула Агата. – Софи, ты не останешься… Но еще две девочки уже приблизились к ним строевым шагом; они несли бамбуковую ширму в восточном стиле. – От холмов Пиффлпафф, – пророкотала декан, – расписанная вручную ширма из натурального дерева от принцессы Саюри. Прочитав вашу историю, она поняла, что без принцев все принцессы и ведьмы гораздо счастливее. На одной из изысканно разрисованных бамбуковых панелей были изображены обнимающиеся принцесса и ведьма, а на другой – принц, сильно смахивающий на Тедроса, которого разрывал в клочья дикий зверь. – Это чудовищно! – не выдержав, воскликнула Агата. – Поставьте ширму у моей кровати, – проворковала Софи двум девочкам в вуалях. – Кто следующий? Сверкнув золотым ноготком, декан указала пальцем на проход: – Подарок из Нижнего леса – гобелен с бездомными принцами… – Я бы хотела, чтобы профессор Доуви и леди Лессо могли по достоинству оценить такую элегантную женщину, как вы, – Софи льнула к декану, а процессия подарков во славу уничтожения принцев шла полным ходом, являя куклы вуду с лицами принцев, трофейные мечи принцев и даже ковер, сотканный из волос принца. – А занятия начинаются сегодня? Декан хищно улыбнулась и плавно отодвинулась от нее: – Да, и уроки, которе веду я, тоже. – Ты же несерьезно? – зашипела Агата на Софи. – Теперь ты хочешь пойти на занятия?! – Будем надеяться, что они переделали классные комнаты, сделанные из конфет, – Софи пригладила рукой волосы, готовясь к длинному дню. – У меня аллергия на их запах. – Софи, за твою голову назначена награда… – И наконец, подарок от меня, – объявила декан Садер, стоящая напротив прикрытой тканью картины «Долго и счастливо». – Ученики, ваша старая школа учила вас, что гармония мира состоит в равновесии между Добром и Злом. Но какая гармония может быть между всегдашниками и никогдашниками, если ее нет между мальчиками и девочками? Не случайно читатели вернулись, чтобы присоединиться к нам во славу их неоконченной сказки. Она в упор посмотрела на девочек: – И битва за их «долго и счастливо» только что началась! Она сдернула полотно, закрывавшее картину. У Агаты и Софи перехватило дыхание. Слова «ДОЛГО И СЧАСТЛИВО», гигантские и мерцающие, по-прежнему выглядывали из-за облаков в верхней части фрески. А вот остальной рисунок изменился. Теперь на фреске были изображены две вытянутые башни из синего хрусталя, стоящие на разных берегах озера. Несколько девочек, одетых в лазоревую форму, отдыхали на балконах башни, наслаждаясь свежим бризом, другие гуляли по огороженным землям. Некоторые были красивы, другие безобразны, но они работали, жили и даже бездельничали вместе, словно принцессы и ведьмы всегда были закадычными подругами. Были на этом рисунке и мальчики, если можно их так назвать. В черных рабских лохмотьях, с обезображенными лицами настоящих огров, они копались в навозе, сгребали листья и надстраивали башни. Мальчики были скованы между собой, как каторжники. Их день завершался в грязном бараке за воротами. Надсмотрщицы подавили их волю, и у мальчиков не возникало даже мысли о сопротивлении, они покорились, смирившись со своей участью. Агата подняла глаза на верхнюю часть фрески, где две освещенные солнцем красавицы, обе в хрустальных диадемах, наблюдали за своим королевством, паря среди облаков. – Это же мы! – восхищенно выдохнула Софи. – А это… школа, – хмуро добавила Агата. – Вот ваше настоящее «долго и счастливо», – сказала декан, становясь между Софи и Агатой, – Будьте же снова старостами в этих священных стенах и ведите девочек к будущему без принцев! Агата поморщилась: это было нарисованное, но все-таки рабство. – Такая школа – не наше с тобой «долго и счастливо», – сказала она, поворачиваясь к Софи. – Скажи декану, что нам пора уходить! Но Софи уставилась на картину широко раскрытыми глазами: – Как мы добьемся всего этого? Агата остолбенела. – Точно так же, как и все герои добиваются счастливого окончания их сказок, дорогая, – произнесла декан, легко коснувшись плечей обеих девочек. – Нужно столкнуться со своим врагом лицом к лицу, – она надменно усмехнулась в сторону башни Тедроса, виднеющейся за окном, – и просто сразить его. Агата и Софи оторопели. – Мои обожаемые ученики! – декан взметнула руку над собравшейся толпой. – Поприветствуем же наших читателей, которые наконец вернулись в школу! С громоким воплем толпа сорвала свои вуали и бросилась на Софи и Агату. – Вы дома! – захлебывалась от восторга Рина, на пару с Милисент стискивая Агату, пока зеленокожая Мона и одноглазая Арахна сжимали в объятиях Софи… – Не знала, что мы были друзьями… – прохрипела сдавленная Софи. – Мы на твоей стороне в борьбе против Тедроса, – бодро рапортовала Арахна, на руке которой висела Милисент, точно всегдашники и никогдашники всегда были не разлей вода. – Мы все! – Вы наши герои, – сказала Рина, обращаясь к Агате, которая отметила, что арабская принцесса, похоже, стала упитанней в нижней части, – Вы с Софи открыли нам глаза на мальчиков! Пока Агата пыталась подыскать нужные слова, что-то визжащее налетело на них с Софи и сжало девочек в объятиях до хруста костей. – Мои соседушки! – вскричала Беатрис. – Разве вы не рады? Декан распорядилась поселить вас со мной! Ни у Софи, ни у Агаты не было времени обмозговать эту катастрофу, потому что обе девочки изумленно уставились на кое-что еще более пугающее. – Твои волосы! – воскликнула Софи. – Если нет мальчиков, то и нет нужды выглядеть как глупые принцессы, – заметила Беатрис, гордо поглаживая свою бритую голову. – Только подумайте, как много времени в прошлом году я потратила на Тедроса, балы и постоянное прихорашивание. А ради чего? Сейчас я читаю, учусь, изучаю эльфийский язык… Я, наконец, понимаю, что происходит в нашем мире! – А что с комнатами красоты? – забеспокоилась Софи. – Их давно закрыли. Таким понятиям, как «красота» или «уродство», нет места в школе для девочек! – заявила Рина, на которой, как, к своему ужасу, заметила Софи, не было ни капли косметики. – Мы носим штаны, не красим ногти… Мы даже едим сыр! Софи поперхнулась и повернула голову в поисках декана, но, судя по шлейфу бабочек, та удалилась из музея. – Я уверена, что немного помады наносить разрешено… – Ты можешь делать что хочешь! – радостно закивала Арахна, демонстрируя румяна дикого цвета, кое-как нанесенные на ее щеки. – Никогдашники могут ухаживать за собой, а всегдашники не обязаны этого делать. Свобода выбора! Милисент вклинилась между ними, широко улыбаясь: – Я, например, не мыла голову целый месяц! Девочки одновременно отшатнулись, но вдруг на Агату налетел вопящий, грозящий заобнимать до смерти ураган… – У-у-у-р-а-а-а! Ты здесь! Моя самая лучшая подруга во всем мире! – Кико оторвала взгляд от Агаты и одарила Софи фальшивой улыбкой: – И ты тоже здесь? Затем Кико снова прижалась к Агате, и ее карие миндалевидные глаза заблестели от слез: – Ты не представляешь, сколько я молилась, чтобы ты вернулась! И теперь словно небеса спустились на землю! Здесь так здорово, ты увидишь! Мы пойдем на занятия по истории (их ведет декан) и попадем во всамделишные сказки, а потом будут еще уроки танцев, и школьная газета, и книжный клуб, и теперь мы готовим спектакль вместо бала, и мы можем ночевать друг у друга, и… Кико не смогла закончить, потому что девочки продолжали осаждать Софи и Агату, причем каждая вела себя точно так же – словно они всегда были закадычными подружками. Агата попыталась оттолкнуть напирающую на нее орду и напролом бросилась к Софи: – Мы должны убраться отсюда прямо сей… Она споткнулась и во весь рост растянулась на полу. – Подпишешь мне книгу сказок? – спросила Жизель, присаживаясь с ней рядом. Когда-то длинные черные волосы принцессы превратились в короткий синий ирокез. Агата бочком отползала назад, пробираясь через орущих фанаток. Так как девочки продолжали хаотично пихать Софи свои книги, карты и части тела для автографов, Беатрис организовала из них живую очередь и заставила выражать свое восхищение строго по одному. Софи уже не могла различить, кто из них когда-то учился в школе Добра, а кто Зла, так как многие всегдашницы отрезали волосы и запустили фигуры, тогда как никогдашницы, наоборот, увлеклись диетами и экспериментировали с макияжем. Между тем Агате удалось высвободиться из толпы. Но как только она схватила Софи за руку, чтобы покончить наконец с этим идиотизмом, она замерла. Танцующая девочка в синей вуали скользила в их сторону. Долговязая как цапля, она шла к ним на цыпочках, пятки ее белоснежных тапочек ни разу не коснулись пола. Она проскакала, как птица, по дорожке, минуя застывших девочек, и резко остановилась напротив двух читательниц. Девочка подняла голову, тряхнув копной рыжих волос, и подняла вуаль. Софи и Агата смутились. Они никогда раньше не видели эту девочку, но тем не менее в ней чувствовалось что-то смутно знакомое. И это пугало. У нее был длинный, острый нос, волевой подбородок и близко посаженные голубые глаза. Ее шея была необычно длинна, а короткая блуза открывала идеальные мышцы живота, выступающие из-под бледной веснушчатой кожи. Девочка очень обаятельно улыбалась и заглядывала им в глаза. Вдруг она издала низкий пронзительный вопль, заставивший Софи и Агату подпрыгнуть, послала им воздушный поцелуй и, опустив на лицо вуаль, выскользнула из музея. Все девочки наблюдали за ней в тупом молчании, но, очнувшись, толпа снова начала напирать на Софи с Агатой, и Беатрис подула в свой свисток. – Что это было? – спросила Агата у Кико, подписывая ей книгу на коленке. – Ее зовут Яра, – прошептала Кико. – Никто не знает, что с ней приключилось. Насколько нам известно, она не говорит, не ест и постоянно куда-то исчезает. Наверное, ей негде жить, бедняжке. Но декан по доброте душевной позволяет ей оставаться в школе. Некоторые считают, что эта девочка наполовину стимфа. Агата нахмурилась, вспомнив костлявых хищных птицы, которые ненавидели никогдашников. – Как кто-то может быть наполовину стим… Она сбилась с мысли, потому что наткнулась взглядом на Софи, которая собрала вокруг себя поклонниц и, надменно улыбаясь, раздавала автографы и поцелуи, чувствуя себя как дома.