Вместо того чтобы растрогаться, Агата почувствовала себя еще более несчастной. Да что со мной не так?! Рядом появилась мать и протянула ей бокал пунша, который Агата осушила одним глотком. – Я добавила пару светлячков, – сказала Каллиса, – чтобы немного осветить твое кислое лицо. Агата чуть не подавилась пуншем. – Серьезно, дорогая. Я знаю, что свадьбы гнилая тема, но постарайся выглядеть дружелюбнее, – заметила она и, кивнув в сторону Старейшин, добавила: – Они и так презирают нас. Не надо давать им лишнего повода. Агата взглянула на трех морщинистых бородачей в остроконечных черных шляпах и серых плащах по колено, которые сновали между сиденьями, пожимая руки гостям. Длина бороды указывала на возраст ее обладателя, и у самого пожилого из Старейшин она была почти до пояса. – Почему они обязательно должны давать свое разрешение на свадьбу? – спросила Агата. – Дело в том, что когда начались похищения детей, Старейшины обвинили в этом женщин вроде меня, – ответила мать, вытряхивая перхоть из волос. – Тогда считалось, что если ты не вышла замуж сразу после окончания школы, то ты ведьма. Поэтому Старейшины принуждали всех холостых мужчин жениться, – она выдавила кривую улыбку. – Вот только даже принуждения и угрозы не заставили ни одного юношу взять меня замуж. Агате вспомнилось, как ни один мальчик не хотел пойти с ней на бал. Пока… Она помрачнела еще больше. – Тем не менее похищения продолжались, и Старейшины смягчили свои требования. Теперь они только «одобряют» свадьбы. Но я до сих пор помню, как ужасно они устраивали браки, – продолжала ее мать, закапываясь ногтями в волосы. – Стефан, кстати, пострадал больше всех. – Почему? Что с ним произошло? Рука Каллисы дрогнула, казалось, она совсем забыла, что дочь ее слушает. – Ничего, милая. Ничего, что имело бы сейчас значение. – Но ты сказала… – Агата не успела договорить, так как услышала, что ее зовут. Девочка обернулась и увидела Софи, которая махала ей, предлагая занять место в первом ряду: – Агата, мы начинаем! Девочки сидели плечом к плечу в двух шагах от алтаря. Агата боялась, что Софи в любой момент может расклеиться. Однако подруга продолжала улыбаться, даже когда ее отец присоединился к священнику у алтаря. Даже когда музыканты заиграли церемониальную музыку, ее лицо оставалось безмятежно спокойным. И даже после того как Джейкоб и Адам, оба в одинаковых белых костюмах, прошествовали по проходу, разбрасывая розы, ни один мускул на ее лице не дрогнул. После месяцев пререканий с отцом, борьбы за его внимание, столкновений с суровой реальностью и… Софи изменилась. Ты и я, Агги… Больше всего на свете девочка желала, чтобы Софи для счастливой жизни было достаточно только ее, Агаты. Чтобы Софи нуждалась в ней так же, как она была нужна ей. И вот наконец Агата обрела счастливый конец для своей сказки. Вот только сейчас, сидя в первом ряду, она совсем не чувствовала себя счастливой. Что-то в этой свадьбе ее настораживало. Червь сомнения закрался в ее душу. Прежде чем она смогла побороть его, скрипачи приглушили музыку, и все присутствующие поднялись, оглядываясь на Онору, которая неуклюже переваливалась по проходу. Агата внимательно следила за Софи, ожидая, что та все-таки сорвется, но подруга даже бровью не повела и, казалось, легко смирилась с нелепым видом своей будущей мачехи вместе с ее прической-луковицей, пухлым задом и платьем в пятнах, сильно смахивающих на глазурь от торта. – Дорогие друзья и родственники жениха и невесты, – начал священник, – мы собрались здесь, чтобы сдать свидетелями союза двух влюбленных сердец… Стефан взял Онору за руку, и Агата почувствовала себя еще чуточку несчастнее. Она ссутулилась и надула губы… Каллиса, сидящая через проход, бросила на дочь сердитый взгляд. Агата выдавила фальшивую улыбку. – Счастье рождается из искренности, из желания доказать свою любовь одному человеку, тому, который нам по-настоящему нужен, – продолжал священник. Агата почувствовала, как Софи трепетно берет ее руку, будто у них обеих есть все, что нужно для счастья, прямо здесь и сейчас. – Так взрастите любовь, которая заполнит вас полностью, такую любовь, которая будет длиться вечно… Ладонь Агаты взмокла. – …потому что вы выбрали эту любовь. Вы сами выбрали именно такой, счастливый конец своей сказки. С ее ладони уже падали капли пота, но Софи не отпускала ее. – И теперь вы будете жить вместе долго и счастливо… Сердце Агаты молотом стучало о ребра. Ее лицо горело. – И если ни у кого нет возражений, то этот союз скреплен навсегда… Агата покачнулась, чувствуя прилив тошноты… – Я объявляю вас… И тут она увидела это. – …мужем и… Ее палец горел золотым сиянием. Она вскрикнула от удивления, и Софи мгновенно к ней повернулась… И тут что-то пролетело между ними, раскидав девочек в разные стороны. Агата еле увернулась от еще одной стрелы, которая только слегка оцарапала ее горло. Вокруг раздавался детский плач и грохот падающих стульев. Паникующая толпа пыталась укрыться от десятков золотых стрел, которые со свистом носились в воздухе, то и дело оставляя новые дыры в шатре. Агата огляделась в поисках Софи, но шатер сорвался с креплений и накрыл визжащую толпу, поглотив ее. Девочка могла видеть только неясные силуэты, неуклюже пытающиеся вырваться из-под полотна. Под свист разрывающих ткань стрел, еле дыша, Агата кралась на четвереньках по разбитому алтарю, ее руки цеплялись за растоптанные гирлянды и увязали в грязи. Кто это делал?! Кто способен расстроить свадьбу?!. Агата застыла. Сейчас ее палец сверкал еще ярче, чем прежде. Нет, не может быть! Она услышала девичий крик и узнала голос. Дрожа, Агата пробиралась под перевернутыми стульями, отпихивая от себя жалкие остатки шатра, пока не вывалилась прямо в сад, ослепленная внезапным светом. Она ожидала увидеть перед собой бойню… Но люди просто стояли там, в тишине, и, не двигаясь, наблюдали за ливнем стрел. Стрелы неслись из леса. Агата в ужасе попыталась закрыться, но поняла, что стрелы летят совсем не в нее. Деревенские жители тоже не были их мишенями. Из какого бы уголка леса стрелы ни появлялись, они, вильнув в последний момент, неслись к одной-единственной цели. – А-а-а-ай! Софи, пригибаясь, бегала вокруг своего дома и отбивала стрелы хрустальной туфелькой. – Агата! Агата, помоги! Очередная стрела чуть было не рассекла ей голову. Софи побежала вниз по холму с бешеной скоростью. Стрелы устремились за ней… – Кто может желать моей смерти?! – вопила Софи, обращаясь к мученикам на витражах и статуям святых. Агата сидела рядом с ней на скамье. Вот уже две недели Софи пряталась в церкви, единственном месте, где стрелы ее не преследовали. Снова и снова она пыталась сбежать, но стрелы атаковали ее с удвоенной яростью; они неслись из леса, разрывая все на своем пути, а за ними мчались пики, топоры, кинжалы и дротики. К третьему дню стало ясно, что пощады не будет. Кто бы ни хотел ее смерти, он будет преследовать ее столько, сколько потребуется. Поначалу Софи не видела причин для паники. Горожане доставляли ей еду (принимая во внимание ее «смертельную аллергию» на пшеницу, сахар, молочные продукты и красное мясо), Агата снабжала ее травами и корешками, которые были ей необходимы для приготовления кремов, а Стефан пообещал, что не будет жениться до тех пор, пока его дочь не вернется домой целой и невредимой. Пока жители города безуспешно обыскивали лес в поисках злоумышленников, «Городской вестник» назвал Софи «храброй маленькой принцессой» за то, что она взвалила на себя тяжкую ношу еще одного проклятия. Старейшины тем временем приказали покрыть ее статую свежей краской. Вскоре детишки снова начали просить автографы, гимн города был переделан в «Благословенна будь, наша Софи», а мужчины по очереди сторожили церковь. Был даже разговор о постоянном соло-выступлении в театре, как только она окажется в безопасности. – «La Reine Sophie»[2], грандиозное трехчасовое чествование моих заслуг, – с восторгом рассказывала Софи, вдыхая аромат заполонивших церковь букетов, посланных горожанами в знак признательности. – Немного кабаре, чтобы взбудоражить кровь, щепотку цирковой интермедии с дикими львами и трапецией, а на закуску впечатляющее переложение монолога «Я просто обычная девушка». Ох, Агата, как долго я искала свое место в этом закоснелом, скучном городишке! Оказывается, мне всего лишь нужна была роль, которая мне по плечу! Внезапно тень волнения пробежала по ее лицу: – Ты же не думаешь, что они оставят попытки меня убить? Это же самое лучшее, что когда-либо со мной случалось! Однако атаки усилились. В первую ночь из леса вылетели зажигательные бомбы, которые спалили дотла дом Белль, оставив всю ее семью на улице. На следующую ночь из-за деревьев вытекло кипящее масло и поглотило уже не один дом, а целую улицу. На дымящихся руинах убийцы оставили выжженное сообщение: На следующее утро, пока Старейшины успокаивали толпу бунтующих горожан, Стефан примчался в церковь. – Только так я и Старейшины сможем тебя защитить, – сказал он дочери, орудуя молотком и замками. Агата отказалась уходить, поэтому он запер и ее. – Я думала, что наша история уже дописана! – плакала Софи, вслушиваясь в скандирование толпы за стеной: – Отдайте ее! Отдайте ее! Она плюхнулась на скамью.