Валидов сразу доложил полковнику Веселову ситуацию. – И водителя, и рюкзаки отправляй на базу. Допросим его сами. Как вокруг обстановка? Кто происходящее наблюдал? – Прохожие. Возможно, кто-то из окон домов. – Ладно. Возвращайся, а я пока командующему ситуацию обрисую. Пусть наверху будут в курсе наших событий, хотя бы подстраховать смогут. Рюкзаки вместе с водителем «Хайлендера» забросили в кузов. В наручниках водитель чувствовал себя, кажется, весьма некомфортно. И вдруг он потерял способность разговаривать по-русски, а вот на каком языке говорил, старший лейтенант Валидов разобрать не сумел, по крайней мере и не на дагестанском. В Дагестане много разных языков, но существует некий усредненный, который все жители Дагестана понимают. А если жители других северокавказских республик не могут с соседями на своем языке говорить, тогда они по-русски общаются. Этот же и по-русски говорить не хотел. Впрочем, особо с ним церемониться и что-то ему объяснять никто не собирался. В условиях осуществления операции там, где постоянно вводится режим контртеррористической ситуации, спецназ ГРУ, хотя и считается частью армии, имеет полное право осуществлять, если того требует обстановка, задержание подозреваемых. Валидов сел, как обычно, в кабину, и машина тронулась с места. И тут ему на «трубку» позвонил Мухаммадгафуров. Голос у майора был бодрый и почти веселый: – Устал ждать, старлей? Не расстраивайся. Следственная бригада выезжает через полчаса. Вместе с ними машина за твоим взводом едет. – Следственная бригада уже на месте работает, а машину за мной прислали давно, товарищ майор. Я уже в городе. Через две минуты будем проезжать мимо вашего управления. Если бы я знал окна вашего кабинета, помахал бы вам рукой. – Как так, не понимаю? – недоумевал Мухаммадгафуров. – Без меня, значит, кто-то подсуетился. Я тут в Наркоконтроле застрял. Ездили в котельную уничтожать сразу две партии наркотиков, нашу и предыдущую, которую без нас захватили. Ваши, кажется, и захватили, или «краповые». Не помню… Это долгая история с уничтожением. Куча актов подписывается… – Так все уничтожили? – спросил Валидов и сам удивился, с какой злостью прозвучал вопрос. – Конечно… – Мухаммадгафуров, кажется, почувствовал его настроение. – А из «Хайлендера»? Четыре рюкзака? Майор некоторое время молчал, потом сказал голосом, похожим на мяуканье кошки: – Так ты, говоришь, сейчас мимо будешь проезжать? Заскочи ко мне на несколько минут. Не боишься? Не бойся, я не кусаюсь… Это был уже прямой вызов, идущий от восточного мужчины восточному мужчине, а не от майора полицейского спецназа старшему лейтенанту спецназа ГРУ. Но старший лейтенант тут же вспомнил про ввод в какую-то большую операцию, про предполагаемую проверку и про совет «поддаваться на провокации». В принципе, он сам своим вопросом о наркотиках из «Хайлендера» создал провокационную ситуацию, но отступать было поздно. Возможно, что именно оттуда, из городского управления внутренних дел, и лежал путь в банду к брату. – Я не из трухлявых, товарищ майор, я заскочу. Какой у вас кабинет? – Я встречу внизу, у стойки дежурного, сразу за дверью. Провожу с почетом… – Через пару минут буду. – Я спускаюсь… Не убирая «трубку», старлей набрал номер командующего бригадой. Длинные гудки звучали долго, но никто не ответил. Так бывает. Или командующий занят, или просто вышел из кабинета, а телефон оставил на столе. Значит, не судьба самому доложить. Валидов остановил машину за углом, неподалеку от городского управления внутренних дел. Вышел, позвал старшего сержанта Кологривцева и положил ладонь ему на плечо. – Садишься на мое место. Отвозишь взвод вместе с грузом на базу. Около груза и пленника оставляешь часовых. В помещении, не на открытом месте, чтобы никто не видел. Возможно, в твоем старании мое спасение. Учти, доверяю тебе, можно сказать, свою свободу и жизнь. Сам сразу после этого идешь на доклад к командиру бригады. Дежурному скажи, что я послал с конфиденциальным докладом. Полковник Веселов ждет от меня сообщения, и ты его везешь. Доложишь полковнику, что я общался по телефону с майором Мухаммадгафуровым. Майор знает, что груз героина из «Хайлендера» у нас, и пригласил меня к себе в управление для беседы. Я подозреваю, что это и есть тот вариант, который предвидел командующий. Иду туда. Пусть полковник Веселов позвонит командующему и доложит ситуацию. Груз героина и пленника рекомендую спрятать так, чтобы менты не нашли. Они могут меня обвинить в подмене груза и похищении настоящего героина. То есть все свалить с себя на меня. Согласно местным условиям, найдется куча свидетелей, чтобы все оформить юридически. Если так получится, я ухожу к брату. Командующий знает, что происходит, а командир бригады поймет. Я доходчиво объяснил? Ничего не забудешь? – Все сделаю, товарищ старший лейтенант. – Если я уйду к брату, взвод оставляю на тебя. Так и скажи полковнику Веселову, чтобы офицера на взвод пока не ставил. Справишься? – Постараюсь. – Надеюсь, что я ненадолго. – А где ваш брат? Если полковник спросит… – Полковник знает. Это не секрет, тебе могу сказать. Брат двоюродный, и у него большая и сильная банда. Хороший человек был, надеюсь, и остался. Его менты довели, так мне говорили. Больше тебе знать не положено. Но, мало ли что… Куда тебя со взводом без меня пошлют… Брата зовут Абдулмалик Насибович Валидов. Это я на случай, если вдруг в бою столкнемся… Всякое бывает… – Гази Талгатович протянул сержанту руку, и тот с уважением пожал ее. – Поезжай, разведчик. Будет возможность, я позвоню полковнику. – Удачи вам, товарищ старший лейтенант. Мы будем ждать вашего возвращения… * * * Валидов проводил глазами грузовик, в котором приподнялся с одного угла задний полог, солдаты, возможно, слышавшие через тонкий слой брезента, что говорил их командир старшему сержанту, словно бы своими взглядами прощались с ним. У Гази Талгатовича сложились хорошие отношения с солдатами взвода. Он, конечно, основательно их «гонял» на занятиях, но именно это сделало их хорошими бойцами, и теперь все понимали, что, нагружая их на занятиях, командир тем самым спасает их в бою. И в бой за старшим лейтенантом все шли уверенно, зная, что он их не подведет, и сами старались не подвести командира. Грузовик повернул за угол и скрылся. Теперь повернуть за этот угол предстояло и старшему лейтенанту Валидову. Он прошел до угла деловой походкой и посмотрел на высокое крыльцо здания. Там, за стеклянными дверьми, его должен был встретить майор Мухаммадгафуров. И так легко было ничего не понять в ситуации, пройти мимо крыльца, а потом просто связаться с Наркоконтролем и передать им весь груз. И все шло бы дальше спокойно и размеренно, как и раньше. Точно так же старший лейтенант тренировал бы свой взвод, точно так же изредка выезжал бы на операции. Это было бы привычно и никак не нарушало бы обычный жизненный ритм. Но сейчас предстояло идти по неведомому пути, чтобы добиться большего. И неизвестно, что получится из всей этой истории. Как просто пройти мимо этого крыльца! Но не в характере старшего лейтенанта останавливаться в самом начале пути только потому, что не видишь, что ждет тебя дальше. А дальше скорее всего должны ждать обязательные и громкие неприятности, которые, однако же, способны в дальнейшем трансформироваться и стать необходимым условием для достижения цели. Значит, надо подниматься на крыльцо. И Валидов поднялся. Без видимой задержки толкнул дверь, хотя какой-то внутренний голос говорил, что остановиться еще не поздно и велика вероятность не выйти из этой двери. Не просто без наручников, а вообще живым. И никто не обвинил бы старшего лейтенанта в случае отказа. Никто, кроме него самого. Но это было бы отказом и от продолжения начатого, и от будущих перспектив. Перспектива приходит к лучшим, а стать лучшим, не рискуя, невозможно. Без этого офицер остается до конца своей службы на обычных командных должностях, хотя по-прежнему называется военным разведчиком. А состоять только на командной должности – это лишь маленькая грань службы военного разведчика и диверсанта. Незначительная часть большой и обширной службы. А что там, за гранью командной должности, знают только те, кто эту грань переступил. И переступить ее можно было только вот так, перешагнув через этот порог, который кажется вдруг необычайно высоким, как полевое препятствие, как заграждение. Створки из толстого и, возможно, бронированного стекла открылись тяжело. Бегом через эти двери не пробежишь, и любая атака через них легко захлебнется. Возможно, двери умышленно делали такие. Впрочем, у боевиков всегда найдется хотя бы разовый гранатомет «Муха», способный разрушить такую преграду. Тем не менее любое препятствие всегда дает шанс подготовиться к атаке и отразить ее. Майор Мухаммадгафуров стоял почти сразу за дверьми и стоял так, словно готовился к идущей на него танковой атаке. Правда, противотанкового оружия он не подготовил, но автомат имел и сам выглядел устрашающе. Довольно крупный от природы, он буквально возвышался на пороге, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Когда старший лейтенант Валидов вошел, майор позу сменил, но в его попытке выглядеть насмешливо проглядывали суетливая неуверенность и растерянность. – Пойдем, старлей, ко мне в кабинет, там все и обговорим. Дежурный бросил короткий взгляд на автомат старшего лейтенанта: вероятно, здесь было правило, согласно которому посторонние не имели права входить в здание с оружием. Но Мухаммадгафуров сделал знак рукой, показывая, что обладатель автомата находится под его покровительством. Кабинет майора располагался на третьем этаже в торце здания, был тесноватым даже для него одного, и ничего странного не было в том, что майор проводил перед операцией «оперативку» в одном из кабинетов штаба «краповых». – Присаживайся, – показал он на стул между своим столом и металлическим несгораемым ящиком, которые почему-то принято именовать сейфами, а сам уселся на свое законное место, выдвинул ящик стола и, заглянув туда, спросил: – Что-то ты мне, помнится, рассказать хотел… – Я? – искренне удивился Валидов, приставляя к стене свой автомат. – Я ничего рассказывать не хотел. Это вы меня, товарищ майор, пригласили, чтобы что-то сказать или чаем напоить. – Нет у меня чаю. Чайник такой, что «пробки» на всем этаже сразу выбивает. Пришлось домой его отнести, в гараже пристроить. Я свою машину всегда только сам ремонтирую. А когда устану, люблю чайку попить, – разболтался майор, желая, видимо, и старшего лейтенанта подтолкнуть к болтливости. – Так где, старлей, машина? – Какая машина? Наш грузовик? Он к вам отношения не имеет. – Не валяй дурака. Мне ваш грузовик до… Сам понимаешь, до чего. Я про «Тойоту» спрашиваю. «Хайлендер», или как там она называется по-ихнему… – Как стояла, так и стоит в трех кварталах отсюда, за углом. – Вот как? А что же водитель не едет, где его ждут? – Не могу знать, товарищ майор, – пожал плечами Валидов. – Пытался, помнится, спросить что-то, кажется, насчет погоды, а он по-русски не понимает и дагестанский ни разу в жизни не слышал. – Он – иранский азербайджанец, – пояснил Мухаммадгафуров. – Ты знаешь, что в Иране азербайджанцев больше, чем в самом Азербайджане? – Слышал. – А азербайджанцы дагестанский обычно понимают, даже иранские азербайджанцы. Языки-то родственные. Не знаю уж, как ты не сумел объясниться. – Ну, может быть, он сам себя за язык укусил, потому и не разговаривает, – предположил старший лейтенант. – Не знаю. Его надо спрашивать. – А где его найти? Как спросить? – наконец-то задал Мухаммадгафуров свой главный вопрос, к которому и вел разговор. – Наверное, уже встал и сел в машину. Долго лежать на асфальте неудобно, можно бока отлежать. Жестко там, мне так кажется. Он вел себя очень плохо, руками размахивал, нож вытащил… – Старший лейтенант вовремя вспомнил, что в машине у иранского азербайджанца в самом деле был большой нож, точно такой же, как у самого майора полицейского спецназа, и добавил: – Точно такой же, как у вас, товарищ майор. И такой же бестолковый. Он начал ножом махать, и мой сержант аккуратно так ему въехал, чтобы на нож не упал. – А по какой причине он ножом махал? – Потому что мы у него кое-что спросить хотели, а он ответить не пожелал. Слово за слово, и до рукоприкладства дошло. Это бывает с горячими головами. А у иранских азербайджанцев головы горячие. – А груз из машины где? – спросил, наконец, майор о самом волнующем. – Я так думаю, что в машине. Наверное, ваш иранец повез его куда следует. Позвоните, спросите. Должны его уже найти. – Мне бы позвонили, если бы приехал, – возмущенно покачал головой Мухаммадгафуров. – Может, связи нет. – И связь есть. А что вы к нему придрались? По какой причине? – Мы видели эту машину в районе засады. Хотели спросить, что он там делал, а он не пожелал отвечать. Невежливо это, за что и слегка пострадал. Но не думаю, что с последствиями. Самое большое, отделался сломанной челюстью. – Ты меня убиваешь, старлей, своей простотой. На пять минут отпустили машину без охраны, только по городу проехать, и вот, уже неприятности. Ладно. Ты, я вижу, понимаешь, что к чему. Не думал я, честно говоря, что ты сумеешь в схеме разобраться. Но, если разобрался, честь тебе и хвала. Сможем сотрудничество продолжить с тем же успехом. А продолжение светит. Получи свою долю… Ящик стола, который выдвинул майор, когда усаживался, так и оставался открытым. Волосатая рука нырнула в глубину ящика и вытащила оттуда пачку долларов, стянутую резинками. Пачка легла перед старшим лейтенантом Валидовым. – Что это? – удивился старший лейтенант. – Твоя доля. Двадцать пять тысяч баксов. Сумма неплохая. – И всего-то? – От возмущения лицо старшего лейтенанта вытянулось. – Тебе мало? – Если бы я был в доле, было бы мало, а сейчас это вообще ничего. Короче, так, товарищ майор. Груз из «Хайлендера» у меня. Говорят, там от миллиона до полутора миллионов баксов, в зависимости от того, кому продавать и сколько в дальнейшем будет посредников. И сколько посредников было раньше, которым тоже платить нужно. Хороший улов. Захочу – отдам, не захочу – не отдам. У меня тоже есть каналы сбыта, могу и без вас обойтись. Только связываться с лишними хлопотами не очень хочется. Потому я и решил с вами пообщаться. А то ведь мог бы сделать вид, что ничего не знаю, и «Хайлендера» в глаза не видел. Будем торговаться?