– А как ты думаешь? – Ну, я не знаю, потому и спрашиваю. Амбал-3997 затянулся. – Порядковый номер носителя сего имени. До меня было 3996 Амбалов, а когда я загнусь, его получит какой-нибудь желторотый Амбал-3998. – Не напряжно? – Мне еще повезло, имечко вполне новое. Есть у нас такие ветераны, у которых номер шестизначный. – Не о том речь. Не напряжно осознавать себя хоть и высококлассным, но расходным материалом? – Не всем же быть неповторимыми оригиналами с именем без порядкового номера, – пожал плечами солдат. – А тебе не напряжно быть тобой? – Что? Мною быть великолепно! Я прыгаю по мирам, отвешиваю пенделей богам и демонам, диктую свою волю мирозданиям, беру самых красивых женщин и являюсь практически бессмертным существом. По-твоему, это напряжно? Амбал-3997 пригляделся к тлеющему концу сигары. – Мне кажется, что бесконечное существование – это то еще бремя. То есть я, как смертный, рано или поздно достигну лимита сил и начну деградировать, сдохну, скорее всего, в бою, и все это перестанет меня касаться. Прощай жизнь, иди в задницу паготная сука, я ушел, твое дерьмо меня больше не забрызгает. Покой. Ты же достиг лимита сил, переделал все на свете, тебе некуда больше расти, и это обстоятельство никогда не изменится. Ты застрял в жизни, и я не хотел бы оказаться на твоем месте. На лице Каоса очень медленно проявлялись и скрывались желваки, Новорожденный не дышал, не двигался, не моргал, парализованный рождавшимися в голом черепе мыслями. Потом он наконец поднес ко рту стакан, но стекло громко звякнуло об один из бивней, и мироходец вышел из оцепенения. – Кое-где ты ошибся, Амбал-3997. Есть вещи, которых я не совершал никогда. Я не причинил вреда ни одной женщине, ни одному ребенку, никогда не бил в спину и не делил ложе с мужчиной. Я никогда не шел против воли своего бога и… – Все это пока. – Нет. Бывало, я грозил женщинам, но только в качестве устрашения или для давления. Существуют непреложные… Амон-Ши, что я несу? Какой во всем этом смысл теперь? – Слушай, я в философии звезд с неба не хватаю, но даже мне ясно одно: будучи бессмертным существом с безграничными возможностями, рано или поздно ты совершишь абсолютно все вещи, которые возможно совершить. Абсолютно все. Спроси у наших надмозгов, они тебе скажут. – Я знаю ваших надмозгов, – молвил Каос, – это кучка мерзких садистов. – Но эти садисты знают свое дело. Серый мироходец и рад был бы поспорить с последним утверждением. – И тем не менее некоторые вещи невозможны. Например, мужеложство. Никогда и ни при каких обстоятельствах. – Да ну? – Такими Амон-Ши создал халлов, наши мужчины не балуются под хвост на генетическом уровне. Невозможно совершить то, что противоречит самой твоей сути, и сохранить себя в прежнем виде, а следовательно, я совершу не все, что возможно совершить, ибо что-то совершить невозможно в силу своего гипотетического несуществования вследствие совершения этого невозможного. Бэм! Поток спирта ринулся по пищеводу Каоса Магна в сторону вечной топки. – А вот на свой счет я не настолько уверен, – хмыкнул Амбал-3997, чувствуя дурман смертельного яда, уже начавшего размягчать мозг. Его кожу расчерчивал узор темневших кровеносных сосудов. – Возможно, когда-нибудь напьюсь и соблазнюсь каким-нибудь смазливым мальчонкой из отдела логистики… но пока что… – Солдат состроил гримасу отвращения, отчего черные жилы на его шее явственно натянулись. Повисла непродолжительная тишина. – Мм, в продолжение темы: как долго ты катаешь на своем йурго?е мою бывшую, солдат? Амбал-3997 если и был готов к этому выпаду раньше, то к сему моменту успел расслабиться и пропустил его. – Она в первый же день изнасиловала меня. Дважды. А через время еще раз. Когда мне надоело сращивать кости, я решил больше не сопротивляться. Разницу почувствовать не удалось. Она спаривается как… как… – Одержимая демонами камнедробилка? Амбал-3997 захохотал в голос: – И даже с соответствующим звуковым сопровождением! – Чтобы выдерживать Ноойру, нужно обладать выносливостью и некоторыми органами хтонического существа. Мое почтение твоему здоровью. Послушай, ты вроде смышленый индивид, не лишенный ни храбрости, ни силы, почему еще в сержантах? Эй, эй, эй! Каос успел поймать голову собутыльника, пока та не встретилась со столешницей. – Похоже, «Черная Агония» ест тебя быстрее, чем я думал. На-ка, глотни, это даст несколько дополнительных минут. Плоская фляжка, сплошь состоявшая из маленьких сверкающих черепков, прикоснулась к губам солдата. – Ох… что это? – Храмовый султ, набрал в своем номере. Слышал о таком? – Легенды, – сказал Амбал-3997. Когда почти пустая фляжка вернулась к хозяину, последний вопрос был повторен. – Не хочу в офицеры. С каждым повышением наши надмозги проводят определенные процедуры с нашими мозгами. Вымывают память о прошлом, оставляя только время военной службы. Вестимо, в целях повышения квалификации. А мне это на йургой не надо. – Понимаю, понимаю. Особенно теперь, да? Соболезную. Затуманенному разуму человека потребовалось время, чтобы осознать присутствие подтекста. – Чему? Возникла еще одна задумчивая пауза. – Ты ведь из Мелангора, верно? Вроде говор знакомый. – Допустим. Каос тяжело вздохнул, выругался одними губами и долго не смотрел на человека. – Видимо, ты просто не в курсе, а я не умею тактично сообщать такие вещи. – Не тяни гнорлока за сосочки, говори как есть. Каос пожал плечами. – Твой мир недавно получил статус мира смерти. Население уничтожено. – Мелангор является миром-фермой, поставляющим Корпорации миллионы солдат. Он находится под защитой. – Больше нет. Явилась армия алых архмеров, раздавила мировую оборону и поглотила всю биомассу на планете. Сколько там было людей? Миллиардов тридцать? Жаль. – Проверь свою информацию, господин Магн. Нас подняли бы по тревоге и отправили бы воевать, легионы корпоративной армии неисчислимы, никто бы не смог… Серый мироходец резко закачал головой, морщась, словно от неприятного привкуса во рту: – Не, не, хватит нести чушь. Мы оба знаем, что в мире абсолютного капитализма все строится на соотношении дебита с кредитом. Корпоративные управленцы посчитали свои циферки и решили, что Мелангор хоть и ценный мир, да не настолько, чтобы тратить на его оборону такие ресурсы. У Корпорации десятки миров для рекрутирования солдат, и она может создать еще больше. Сочувствую твоей утрате, человек. Выпивка на мне. Покидая бар «2744», серый мироходец размышлял о том, что эта препоганая Метавселенная полна экспромтов и импровизаций. Каос Магн ненавидел экспромты и импровизации. И это притом, что сам он был межмировым авантюристом и половина всех его похождений являлась экспромтом или импровизацией. Но он их ненавидел. Как и все халлы. Каос старался продумывать все наперед, но эти мерзкие экспромты и отвратительные импровизации… Так вот, он шел по металлическим лабиринтам подземного мегагорода и думал, что для экспромта сегодняшние его похождения весьма недурственны. Содержимое фляжки было добито, и серый мироходец несколько раз задумчиво причмокнул, ощущая в султе привкус собственной крови. Каос покинул глубины Копатэкса и вознесся на его роскошные небеса. Скинул плащ и жилетку в гостиной зале пентхауса, гроб, сапоги и брюки оставил при входе в спальные покои. Нижнего белья он отродясь не носил, так что вошел уже нагишом. Там, внутри, в перевернутой вверх дном комнате размером со стадион пахло – ПАХЛО! – развратом, похотью, постыдными и грязными поступками, дурными словами и органическими звуками, чья энергетическая составляющая въедалась в плоть и душу, изъязвляя ее сладостно-отвратительными червоточинами. Под серыми ступнями шуршал местами влажный фиолетовый атлас, скомканный и скользкий, почти черный в приглушенном освещении. По пути попалась чудом уцелевшая бутыль, которую мироходец поднял, сбил горлышко ударом бивня и приложился к острой бреши. Ему пришлось прибегнуть к всезнающей Интуиции, чтобы в ворохе атласной ткани нашарить искомое и вытянуть наружу ослепительно красивое тело. Которое было еще и влажным, липким, украшенным свежими гематомами. – Надеюсь, ты передохнула, потому что мы с парнями уже пышем жаром. Ноойра Кагукэ захрипела, водя пальцами по острым хитиновым пластинкам, из которых состояла его правая рука, державшая ее на весу за горло. Каосу хватило бы малейшего усилия, чтобы отделить голову женщины от тела, и ничто не помогло бы ей спастись. Она понимала это. И ей это нравилось. Потому что каждый садист – глубоко в душе мазохист. Несмотря на сжатые сроки, корпоративные работники смогли подготовиться к встрече гостя с верхушкой Корпорации по высшему классу. Через трое суток после прибытия его пригласили в офисный улей под номером один, самый большой и хорошо защищенный, чья вершина возвышалась над поверхностью планеты ровно на десять тысяч метров. Миллиметр в миллиметр. В этом улье не было места ни роскоши, ни даже малейшим признакам индивидуальности, всюду царила стерильная белизна, и миллионы идентичных клерков, словно шестеренки, крутились и крутились, заставляя бюрократическую машину Корпорации работать. Его привели в конференц-зал и оставили там наедине с десятком пустых кресел и Преподобным, который сел в углу со своей книгой. Впрочем, пустовали остальные кресла недолго. В некотором смысле. Установленные в потолке проекторы сплели фигуры директоров, а акустическая система обеспечила эффект полного присутствия. Разве что для пронзающих суть вещей глаз мироходца помещение все еще казалось пустым. – Добро пожаловать в Копатэкс, господин Магн. Надеюсь, ты доволен приемом, есть ли какие-нибудь нарекания? – Нет, нет, приняли по высшему разряду, вы точно знаете, где нужно сэкономить, а где стоит расщедриться, спасибо, спасибо. Мм… значит, личной встречи не будет? – Странно, что ты на это рассчитывал, господин Магн. Мы бы не стали подвергать себя такой опасности.