– Как пожелаете, дамы и господа, я к вам в гости не набивался и удерживать не имею права… Эй-эй, прошу, уберите оружие! Мы так хорошо общались! – Постойте, – подала голос крутобедрая прелестница, – а вдруг он не врет? – Вы хорошо себя чувствуете, дорогая Цеска? – осведомился главарь, оторвавшийся от прицеливания в лоб великого оборотника. – Вы видели когда-либо что-то подобное? – Благодарю. – Краска, линзы, шутовской наряд, – констатировал главарь. Женщина быстро выхватила из костра горевшую головешку и поднесла ее к лицу пленника. – Реакция зрачка в пределах нормы, – отметил доктор, – это не линзы, глаза настоящие. – А еще у меня жилетка не режется, сумка не открывается, и вообще я кудесный! Уберите огонь, пожалуйста. И оружие. Оно до добра не доводит. Военный серьезно сомневался. Его инстинкты предупреждали об опасности, исходившей от всего непонятного, но, с другой стороны, златовласый сидел здесь именно потому, что он был непонятен и отличался от всего, виденного прежде. Он представлялся позолоченной замочной скважиной, через которую можно было бы попытаться подглядеть, что творится за пределами комнаты. Сильный соблазн, если ты не покидал этой комнаты ни разу в жизни. – У тебя минута. – Более чем достаточно! Благодарю. Я являюсь представителем Оборотной Империи – огромной торговой организации, производящей товарооборот между мирозданиями. Товары любого вида для любых клиентов по справедливым ценам. Дайгул не так давно стал нашим торговым партнером, но я здесь не поэтому. Проездом, знаете ли, ожидаю оформления документов. Дальше. – Это бред! – Бред – это наводить оружие на живое разумное существо, которое совершенно не желает вам зла, мой дорогой полковник. Да, я ведь знаю, кто вы, потому что прекрасно пожил в вашем доме, походил, побродил, полюбовался на семейный портрет. У вас замечательная семья, желаю им всем быть счастливыми и здоровыми много-много лет. Дальше. – Вас раскрыли, – констатировал лингвист. – Не волнуйтесь, – посоветовал ему великий оборотник, – господин полковник, в чьей войсковой части я находился некоторое время и который гостеприимно пустил меня пожить, судя по всему, по просьбе кое-кого важного, понимал все риски. А сейчас позвольте мне стать серьезным. Я, как представитель другой цивилизации, готов выслушать вас. Скажите мне, кто вы такие и что вами движет, после чего я, возможно, смогу предложить нечто стоящее. Сделку, например. – Какую еще сделку? – Уважаемые, я – оборотник. Великий притом. Я могу сделать вас бессмертными, богатыми, всевластными, всезнающими, и так далее, далее, далее. Любое желание за адекватную цену. Я заключаю сделки только с теми, кто может заплатить, и пока что мне точно известно, что у Добрых Отцов есть прекрасный товар на экспорт. Что есть у вас? – Жажда правды, забери меня Мор! Золотые брови вопросительно приподнялись. – Я бы, мм, не назвал это дефицитным товаром… – Мы, – продолжал главарь, – всего лишь живые люди, которые ищут правду. – Правдоискатели? Так бы и сказали сразу. И какую же правду вы желаете найти? – Единственную! – Э-э-э, нет, – ухмыльнулся великий оборотник, – правда есть вещь многогранная, и каждый может подобрать себе ту грань, которая ему больше нравится. Хорошо, что мы разобрались в вопросах терминологии. А теперь скажите мне, о люди, что происходит в вашем мире? И вновь неуверенность, переглядывания, поиск слов. Между собой они явно все это обсуждали миллион раз, но чужак вносил диссонанс в общий ментальный фон. – Два века назад, – заговорила востроносая красавица, – пришел Мор. Все взрослые умерли, почти все дети – тоже. Только повелители смерти оказались ей неподвластны. – Я в курсе… – И тогда они прибрали все к рукам, – молвила пожилая библиотекарша. – Стали хозяевами всего, стали поучать испуганных беспомощных детей, как им быть. – И плодить ходячих мертвецов, – вставил слово лингвист. – Трупы расхаживают по улицам, трупы проникают везде и всюду, их запах, их бессмысленные взгляды, их хрипы… – Мы полагаем, – сочувственно похлопав лингвиста по плечу, продолжил врач, – что все мы изначально были здоровы. Но недолго, до прививки. Я по долгу службы имею доступ к вакцине, и мне регулярно приходится вкалывать ее детям, появившимся на свет в пределах уезда, к которому прикреплена моя клиника. За годы работы я ни на шаг не приблизился к пониманию ее состава, но каждый день мне приходится вкалывать это нечто в организмы невинных чад. Это… это просто ужасно. – А вы не пробовали подделывать документацию? Вопрос, с виду совершенно невинный, вызвал замешательство, уйму возмущенных, насмешливых восклицаний. – Я начинаю верить, что вы чужды этому миру. Или просто хорошо играете глупца. – Доктор закатал рукав, показывая на белой дряблой коже небольшой круг, состоявший из невнятных, непонятных символов, нанесенных словно выцветшей тушью. – Эта метка возникает сама собой вокруг места ввода вакцины, она есть у всех нас. Отсутствие метки грозит немедленным арестом, правдоподобная подделка практически невозможна. Мы пытались. Белый цех беспощаден к нарушению порядка вакцинации, арестованных больше никто никогда не видел. Я бы мог поверить, что это лишь побочный эффект, если бы метки были у всех разные, если бы это были хаотично заполнявшиеся красящим веществом кровяные сосуды, но нет, метки идентичны абсолютно у всех людей… – Даже у меня? – уточнил великий оборотник. С молчаливого разрешения военного доктор закатал рукав белоснежной сорочки, чтобы обнаружить гладкую кожу оборотника, поблескивавшую в свете костра золотистыми волосками. И никаких меток. – Вас точно вакцинировали? – Конечно. Мастер Кронхайд сам делал укол. У него легкая рука, знаете ли. При упоминании этого имени у присутствовавших словно судорогой лица свело, как когда они говорили о мертвецах. Страх, сильный и беспощадный. – Что? Что такое? – Он явно не из этого мира, – заключил лингвист, – он не понимает. Искренне не понимает. – Чего не понимаю? – Вы говорите об агентах инициативы «Агема» так, словно… словно о них уместно просто говорить. – Что? Продолжил главарь: – Добрые Отцы в бесконечной доброте своей и любви создали инициативу «Агема», чтобы приглядывать за всем. Агенты ее рыщут повсюду и выискивают любое непослушание, а провинившихся утаскивают в темноту. Наши соратники, ищущие правду, пропадают ночами, порой вместе с семьями. Иные, самые храбрые, во множестве отдавали свои жизни, чтобы останавливать агентов террора, и мы пронесем память о них в сердцах до самого конца. – Надо же, как пламенно! Вы оратор, господин полковник. И что же, все действительно так? Мир во власти злодеев? – Мы верим в это. Но веры мало, мы хотим знать точно. Великий оборотник покивал в задумчивости, прикидывая, складывая, деля в уме. – Знаете, я тоже заметил несколько странностей, с тех пор как прибыл. Самое забавное бросилось в глаза сразу же, господин полковник. Это была ваша воинская часть. И не само то, что мертвые маршировали в мундирах, нет, – такого я навидался. Странно было то, что у вас имелась армия. Зачем? Вся цивилизация ютится на одном полуострове, и если верить властям, за пределами этих земель никого нет. Не от кого обороняться, не с кем воевать. Но армия есть. – Они говорят нам, что в будущем солдаты понадобятся для охраны переселенцев. Якобы будут заложены новые поселения в безлюдных далях. Но они говорили это и нашим отцам, и дедам. Ни одна экспедиция тем временем не была отправлена вовне, а солдат используют для патрулирования полоски суши, соединяющей Мелинзар с континентом. Великий оборотник пожевал верхнюю губу, сделав это столь же несуразно, сколь и умилительно. – Ладно, – сказал он, – давайте представим, что ваши предположения верны. Что тогда? – То есть? – Допустим, что Мор на человечество напустили некроманты. И что с того? Это было двести… – Что такое «некроманты»? – А… Так часто называют адептов Белого цеха в иных мирах, не отвлекайтесь. Два века прошло, дамы и господа, весь известный вам мир создан ими по образу их мысли и на основе их умений. У них вся власть, армия послушных трупов и эта самая «Агема», которую вы так боитесь. Что изменится, если вы окажетесь правы? – Мы донесем правду до всех людей, чтобы они знали… – И что потом? – Мы… – Думаете, что люди восстанут против подлецов во власти? Уверены? Я могу многого не знать, но из того, что мне удалось увидеть, следует, что Добрые Отцы заботятся о вас вполне неплохо. Мертвые работают, обеспечивая живых, а живые множатся и развиваются. Многие ли, родившиеся и впитавшие понимание сего миропорядка с молоком матери, согласятся отречься от привычного ради того, что возможно случилось двести лет назад? – Вы напрасно не верите в живых людей, – решительно молвил военный. – Я верю в живых людей ничуть не меньше, чем в миллионы трупов, которые в одночасье могут отказаться от роли покорных слуг. Нужна ли правда, если от нее будут одни только беды? – Правда нужна всегда! – воскликнула востроносая красавица. – Вы все так считаете? – быстро спросил Эдвард Д. Аволик. – Это ваше общее мнение? Правда превыше всего? – Да, – ответил полковник за всех. – Рад это слышать. – Вазари расплылся в улыбке. – В таком случае давайте представим, что вы ошибаетесь. Что вы не правдоискатели, а конспирологи, антивакцинисты и конечно же непримиримые некрофобы. Что, если все ваши догадки ложны, а сами вы расшатываете хрупкий миропорядок, едва начавший оправляться после ужасной пандемии? Узнав такую правду, покаетесь ли вы, отступите ли от своих идей, примиритесь ли с Добрыми Отцами? Не получив ответа столь же решительного, сколь решительными и скорыми были предыдущие, Эдвард печально качнул златой головой. – Видимо, правда – товар для вас не столь ценный, сколь вы считали прежде. Сам миропорядок не устраивает вас, и вы хотите его изменить… – Вы просто не понимаете…