Когда крыша эллинга раскрылась и дирижабль медленно стал подниматься ввысь, на горизонте как раз забрезжил утренний свет. Квадрокоптеры, или «лопастники?», как местные называли эти летательные аппараты, могли передвигаться весьма быстро и нести солидный груз, но и керосин они жгли нещадно. Силовая же установка дирижабля работала на пару?, что являлось шагом назад в вопросах технического прогресса, но позволяло небесному исполину передвигаться на огромные расстояния. Для растопки паровых котлов использовался каменный уголь, который горел долго и жарко, а запасы воды были восполняемы за пределами цивилизованного мира, в отличие от керосина. Прежде чем покинуть Дайгул, экспедиция оборотников оставила местным властям копию отчетов касательно найденных объектов. Они не только составили отличные карты, но и указали на них места бывших человеческих поселений, руины древних городов. Кроме этого, что было особенно важно, оборотники успели найти вторые межмировые врата. Иномирцы провели подле них порядочно времени и даже смогли утвердить три действующих адреса. Эта процедура всегда занимала уйму времени и требовала специалистов особой квалификации, но оно того стоило. Особенно когда в одном из миров оказывалась новая цивилизация. Дирижабль летел на северо-северо-запад, покрывая каждые сутки огромные расстояния. Под гондолой проплывали леса и холмы, равнины, горные хребты, великолепные озера и реки. Курс не был проложен напрямик, его слегка изогнули, чтобы пройти над руинами трех крупных некогда населенных пунктов. Всякий раз приближение к ним вызывало среди членов экипажа большую ажитацию. Несмотря на то что для полета отбирали опытных и надежных членов экипажа, даже им было нестерпимо интересно хоть одним глазком взглянуть на то потаенное прошлое, которое погубил Мор. Эдвард предпочитал проводить свое время в личной каюте либо в кают-компании, где он читал, поигрывал в карты с экипажем, производил мелкий товарообмен чисто ради собственного удовольствия. Все это время великий оборотник имел возможность наблюдать местные порядки, изучать аборигенов в процессе межличностного общения. Прежде всего, среди членов экипажа не было ни единого мертвеца, что выглядело довольно непривычно в реалиях Дайгула. Старший офицерский состав производил впечатление происхождения более привилегированного, нежели остальные летуны, но превыше, несомненно, стояли белые плащи. Некроманты воспринимались простыми смертными как существа вне классов, лишь перед ними людей тянуло преломить спину, снять с головы форменный убор. Офицеры, приставленные командовать вооруженным контингентом мертвецов, были более стойкими в этом отношении – сказывалась привычка общения с мастерами. Что же до черных плащей – их словно не существовало. Они не показывались на глаза, не принимали пищу с экипажем, не были заметны, хотя сами следили за всем, что происходило на борту. Черные плащи казались париями в этом обществе. Но такими париями, которых ни оскорбить, ни принизить не осмелился бы ни один здравомыслящий человек. Если на то пошло, остальные люди старались их просто не замечать и сами становились незаметнее, если думали, что молчаливые великаны смотрят на них. Земля наконец кончилась, и еще очень долгое время внизу колыхалось бурное зимнее море, все такое серое, холодное. И не было ему конца да краю, пока вдали вновь не показалась суша – величественные меловые утесы, возносившиеся над волнами. – Наше путешествие почти подошло к концу, господин Аволик, – сообщил Кронхайд, когда они с великим оборотником сидели у окон кают-компании. – Ух, это было так быстро и спокойно. Даже не представляю – зачем вы взяли с собой столько солдат? Нужны ли они в пустом и совершенно безопасном мире? – Дайгул не пуст, господин Аволик, и не безопасен. Он безлюден, несомненно, однако совсем не безопасен. Мы станем лагерем у врат и будем ждать вас столько, сколько сможем. – Это совершенно не обязательно. – Нет, не обязательно. Но мы будем здесь на тот случай, если вы вернетесь, и тогда мы сможем препроводить вас назад, к тем, другим вратам. – Ах, ну как знаете. Кто я такой, чтобы указывать вам, как поступать в вашем собственном мире, верно? Меловые утесы оказались позади, и дирижабль вновь заскользил над непроходимыми лесами и непролазными горами. Очень издали в пейзаже стала заметна одна крупная деталь – она походила на совершенно исполинских размеров пень, торчавший среди хребтов в гордом одиночестве. При виде сего объекта воображение пыталось нарисовать дерево, которое должно было расти на том месте. Разумеется, то был никакой не пень, но образование из застывшего миллионы лет назад магматического расплава. Именно эту точку экспедиция оборотников указала в картах, переданных Добрым Отцам, как место нахождения вторых межмировых врат. При приближении стали заметны детали: на плоской вершине «пня» из снегов поднимались руины неких построек, пребывавшие в довольно плачевном состоянии. Как только стих ветер и высота стала приемлемой, из трюма на вершину «пня» спустилась погрузочная платформа с частью пехотинцев и тремя агентами «Агемы». Обследовав руины, они пустили в небо зеленую ракету. Безопасно. Эдвард Д. Аволик сошел на истоптанный снег в компании Кронхайда, некромантов и нескольких археологов, посланных властями. Вместе они направились к прямоугольному дверному проему руин, невесть как сохранившемуся вместе с некоторыми стенами. Дорога их была усеяна обломками некогда величественных колоннад и статуй. Часть лежала, едва выглядывая из-под снега, иные еще держались на исконных местах, порой покосившихся, но и тех и других время не пощадило. Ветра и дожди смазали лица, но в фигурах еще узнавалось гуманоидное строение. В бытность свою новостроем здание имело вытянутую прямоугольную форму, основные стены по периметру окружали колоннады, что поддерживали выступавшие своды крыши и карнизы со статуями. Ныне от того величавого архитектурного изыска остались только легкие намеки, но и их хватало, чтобы узнать место культового значения. Миновав порог, люди оказались в останках продолговатой залы, также некогда имевшей колонны и несколько ярусов галерей на высоте. В дальнем конце чернело огромное кольцо межмировых врат, а на круглом подиуме, являвшемся частью их конструкции, стоял совершенно чужеродный пьедестал. Статуя, установленная на нем, пострадала не меньше прочих, но, судя по всему, прежде она изображала сидящего мужчину, чьи ноги были укрыты тканью, а торс хранил наготу. Левая рука мужчины была высоко поднята, правая – полусогнута и протянута вперед, голова по какой-то причине покинула плечи и валялась на заснеженном полу, частично расколотая. С большим трудом на ней еще можно было разглядеть очертания густой бороды и остатки головного убора, похожего на древесные ветки. – Роскошно! – с придыханием сказала одна из археологов. – Это храм, не иначе! – Верно, – согласился Эдвард, озиравшийся с вежливым любопытством. – Вы, наверное, даже знаете бога, которому он был посвящен. – Нет, – сказал другой археолог, дотоле делавший быструю зарисовку элементов декора уцелевших колонн, – к сожалению. У нас есть крайне скудные знания. Этот бог был когда-то популярен у наших предков, но на момент начала Мора он уже растерял всех своих почитателей. – Тогда вам очень повезло, – улыбнулся великий оборотник. – Вы что-то знаете? – спросил Кронхайд. – Мы были знакомы когда-то. Хороший клиент. Все взгляды собрались на златовласом, который этого будто не замечал. – Ой, да ладно! Я великий оборотник, дамы и господа, а информация – предмет товарооборота! Если хотите получить ее, то предложите что-нибудь взамен! – Например? – Информация взамен информации. Почему бы вам, мастер, не снять дыхательную маску? Или кому-то из ваших коллег. Вокруг как будто стало еще холоднее. – Зачем? – Мне любопытно. Аборигены не осмеливались смотреть на агентов «Агемы». – Это очень низкая цена, я легко смогу ее заплатить. Но, надеюсь, оно будет стоить того. Могу ли надеяться на небольшую приватность? Вместе великий оборотник и агент удалились за пьедестал бога и пробыли там незначительное время. Когда они вернулись к остальным, вазари выглядел несколько более бледным, чем прежде. – Ладно… – сказал он, – что ж, сделка есть сделка. Перед вами, дамы и господа, храм Зевса Олимпийского, бога-громовержца, отца и царя других богов, повелителя небесного огня и всего Олимпийского пантеона. Некогда очень могущественного. Эдвард пустился в описание истории пантеона, родственных отношений богов, припомнил несколько мифов. Несколько десятков мифов. Археологи при этом скрупулезно документировали каждое слово, пока великий оборотник не иссяк. – Подождите, – сказала женщина-археолог, – по всему получается, что эти олимпийцы были кучкой строптивых развратников, которые все время только и делали, что склочничали и занимались удовлетворением собственных пороков, включая брачную неверность, инцест, скотоложство… – Это религия для простых людей, которые видели в богах более могущественные версии самих себя, – пояснил Эдвард. – Никаких особенно возвышенных целей. По сути, вся история пантеона являлась одной долгой мыльной оперой, за которой было интересно наблюдать… Вижу, термин «мыльная опера» поставил вас в замешательство. – И вы утверждаете, что все эти сущности, эти боги, действительно существовали? – Ну да. Они и сейчас, вообще-то, существуют. И это как раз переход к теме, почему вам повезло, что Олимпийский пантеон потерял популярность в Дайгуле. Некоторое время назад, весьма незначительное с точки зрения Вечности, произошло событие, именуемое Войной Пантеонов. Одной из сторон конфликта были олимпийцы, а противостоял им Серый пантеон Ка’Халлы. Боги и их последователи сошлись в битвах в сотнях миров, и, должен сказать, кровь лилась океанами. А началось все с одного мертвого ребенка… В общем, олимпийцы потерпели сокрушительное поражение, их пантеон был ввергнут в ничтожество, а культ практически полностью истреблен. Если бы ваши предки не потеряли интерес к этим богам в прошлом, скорее всего, в Дайгул вторглась бы сила столь великая и жестокая, что даже Мор в сравнении с ней показался бы умеренным злом. Закончив речь, великий оборотник кивнул своим спутникам и непринужденной походкой зашагал в сторону алтаря. Люди не сразу поняли, что происходит, а когда поняли – поспешили за ним со всех ног, ибо, решив, что в этом мире его больше ничто не держит, вазари уже собирался покинуть его. Пришлось порядочно покопаться, очищая снег и наледь, чтобы найти на черной поверхности нужное углубление. Из недр конструкции поднялся терминал с россыпью Знаков, которые немедленно принялся выстраивать в адрес Эдвард. При этом агенты «Агемы» оградили его полукругом, неоднозначно намекая остальным членам экспедиции, что адрес иного мира являлся государственной тайной, к которой ни у археологов, ни даже у некромантов доступа не было. Межмировые врата загудели, набирая энергию. – Было приятно иметь с вами дело! Выгода милостив, не в последний раз! Будьте здоровы, счастливы, живите долго и торгуйте! Взмахнув рукой, вазари шагнул в переход и покинул Дайгул. Пункт назначения Чтобы пронять великого оборотника Эдварда Д. Аволика, холод должен был заставлять оледенелую кожу валиться с мышц хрупкими осколками, а воздух – превращаться в острые кристаллики льда прямо в легких. Поэтому на морозе прошлого реалма он ходил в своем обыденном легком наряде, да и холод следующего мироздания ничем особенно не удивил, не напугал. Другое дело – оглушительный рев, ворвавшийся в уши, стоило выступить из врат. Ледяной ветер, этот рев издававший, бросил колючего снега в лицо. Проморгавшись, вазари оглядел узкое и долгое ущелье, в котором оказался. Это все, что он успел сделать, прежде чем сверху пал крылатый силуэт и на голове оказался мешок. Что ж, исходя из докладов первых оборотников, проникших в сей мир и проведших первый контакт с аборигенами, такой прием был ожидаем. Его повалили наземь и прижали, очень крепко связав руки за спиной. Работали споро, ловко, не церемонились, но и злой жестокости не проявляли. – Я пришел торговать! – выдал Эдвард на одном из языков, который учил во время полета на дирижабле. – Товарооборот! Дары! Снимать мешок не стали. Оставалось надеяться, что аборигены вообще его поняли, так как практики в их громкой пронзительной речи вазари не имел. Как бы то ни было, очень сильные пальцы впились в плечи, и под громкие хлопки крыльев опора пропала, ощущение замкнутого пространства – тоже. Ветер ударил со всех сторон разом, иномирца несли по небу. Но недолго. Вскоре, судя по эху, вокруг вновь оказались стены, стало теплее. Эдвард охнул, когда его слегка бесцеремонно приземлили на теплую, немного влажную поверхность. Последовали переговоры среди аборигенов. – Мы будем говорить с этим наземником. Мешок сорвали с головы. Великий оборотник находился в большой пещере с неровными от минеральных наслоений стенами, в которых темнело множество выемок тут и там. Единственным источником света и тепла являлся конус четырехгранной пирамиды, поставленной на небольшой постамент в середине. Грани ее испещряли некие узоры, свет был густо-оранжевым, а от жара воздух вокруг извивался. Аборигены стояли вокруг, глядели из стенных выемок-гнезд, и было их много. Любопытное племя. Сначала этих существ можно было принять за разумных индивидов и их питомцев, но на самом деле все они являлись одним видом. Часть аборигенов предстала перед чужаком в виде гуманоидов, очень высоких, изящных. Их тела целиком покрывали перья, пальцы на руках и ногах венчали устрашавшие черные когти, а лица походили на птичьи. Эдвард не особо разбирался в орнитологии, но схожесть тех лиц с обыкновенными сипухами была неоспорима. Иные аборигены и вовсе выглядели самыми настоящими сипухами, разве что оперением походили на белых сов, да и размеры имели такие, что легко можно было бы оседлать и лететь. – Говори, чужак, – прозвучало в пещере. – Досточтимые стражи границы, – улыбнулся вазари, напрягая мышцы и разрывая кожаные ленты, которыми его связали, – рад лицезреть вас! Мое имя Эдвард Д. Аволик, великий оборотник Оборотной Империи, лорд-инвестициарий. Я принес дары! Молю, примите их! Мое сердце к вашим сердцам! Вазари встал и принялся доставать из своей сумки разновеликие кувшины, выточенные из камня различных цветов, покрытые тончайшей резьбой. Некоторые были меньше сумки, другие выглядели более объемными, но при этом свободно изымались и со стуком ставились на пол. Семнадцать емкостей, одна красивее другой, и на каждой – крышка. – Мои предшественники сказали, что вам это может прийтись по душе, о отважные стражи! Разведя руки и склонив голову, он отшагнул, что послужило сигналом для аборигенов приблизиться. Они открывали кувшины, заглядывали внутрь, шумно втягивали воздух. Несмотря на явную связь с птицами, их обоняние не было подвержено редукции. – Это щедрый дар, – прозвучал пронзительный голос под сводами пещеры. – Чего ты хочешь взамен? – О, мне немного надо! Прошу, пропустите меня в пределы этого мира и, если возможно, снабдите рекомендациями, чтобы я попал на аудиенцию к сущности, которая носит имя Великого Индустриарха. – Вождь железных наземников? – Именно, о храбрые стражи! Мне известно, что вы и тот народ – союзники. – Мы и железные наземники знаем друг друга, а потому ценим слово друг друга. Ты принес дары, чужой наземник, и они щедры. Но тебя мы не знаем и поручиться за тебя не вправе, иначе слово наше может обесцениться. Мы не станем запрещать тебе идти, но помогать не будем. Можешь забрать часть даров. – О нет, не надо! Все это ваше теперь, в счет будущего плодотворного товарооборота! Выход там? В таком случае – до свидания! Насвистывая и гоняя меж пальцев золотую каму, великий оборотник непринужденно зашагал прочь от тепла и света. Он выбрался из пещеры и оглядел заснеженный горный пейзаж. Густые облака не пропускали солнечного света, а ветер был довольно силен, однако его не сорвало с небольшого карниза при входе, ибо унизанные украшениями пальцы крепко вцепились в камни. Ловко и легко он стал карабкаться наверх, не обращая внимания на холод, пока не выбрался на достаточно большой каменный выступ.