– Нет. Просто видел его труп на похоронах. Стереть улыбку не смогла даже смерть. Ха! Кстати, вспомнилось вдруг, как я доставлял двух иллитов жеври?йскому царю. Я не рассказывал? – Миллиард раз. – Ненавижу круглые числа! – Ах… – В общем, жил когда-то один такой царь, правил целым реалмом, что звался Же?врией. Реалмом благополучным, богатым, красивым. И жизнь того царя полнилась утехами, тогда как делами занимались министры. Удивительно ли, что вскоре все ему приелось, все опостылело. Загрустил царь, что совсем было нехорошо, ибо в Жеврии весь мировой климат зависел от настроения монарха. – Какой идиотизм. – Не перебивай, бывший ученик. Так вот, в то время появился при дворе один незнакомец, человек вроде как, причем весь из себя такой приятный, располагающий, притягательный… – Это был Аволик. Каос тяжело засопел. – Да, это был Эдвард Д. Аволик, чтоб ему в заду пекло. Аволик предстал перед царем и министрами, предложил им сделку, как тогда показалось, выгодную. Он подрядился доставить в Жеврию двух иллитов, которые должны были обеспечить правителю целую вечность блаженства. Но при этом заказчик обязывался предоставить исполнителю достойную охрану для похода в саму Иллию за товаром. К своему несчастью, я был знаком с прадедом тогдашнего царя и числился его должником. Не спрашивай. – Я никогда не спрашивал. – Жеври?йцы о моем долге не забыли, а потому снабдили Господина Блеска соответствующими полномочиями, с которыми эта паскуда меня и отыскала. – И так тебе пришлось тащиться в Иллию. – Не просто тащиться! Этот недоносок все продумал заранее! Он знал, что самый легкий способ проникнуть туда – обзавестись извозчиком, обладающим ковчегом бытия. Он заставил меня – не силой, конечно, но давлением моих обязательств – пробудить хронометрон, принять полномочия Тринадцатого стража, призвать мой личный ковчег, оттащить его хитрую задницу в Иллию и защищать его там от этих неадекватных выродков! – Но самое интересное… – пробормотал Мартабах, разглядывая люстру. – Но самое интересное, – продолжил халл, – что оборотники не воруют! И не похищают соответственно! Эта скотина шаталась по Иллии как по родной лужайке, уговаривая иллитов добровольно продать себя ему в рабство для перемещения их в Жеврию. А я должен был глушить арканой тех, кому было интереснее покопаться в его кишках, чем трудоустроиться. И что, сука, характерно, он все же нашел парочку тварей, которым было интересно трудоустроиться! – Вот это действительно заставляет задуматься. – А попутно он что-то там собирал, вынюхивал в Иллии. Не удивлюсь, узнав, что кроме иллитов Господин Блеск подрядился достать еще что-то для другого клиента. Урод. Как вспомню, так в дрожь бросает. А меня непросто заставить дрожать. Мартабах задумчиво приложил палец к тонким бескровным губам, нахмурился. – Я заметил, – сказал он тихо, – что по Метавселенной бродит много историй, повествующих об Аволике и его невероятных сделках. Он действительно настолько хорош? – Господин Блеск – великий оборотник. Их можно пересчитать по пальцам, потому что титул этот просто так не достается. Однажды я видел, как он продал коробок спичек ифриту. Ифриту, черт подери! Не перевариваю этого прохвоста, но в профессионализме ему не откажешь. – Так чем там закончилось с иллитами? – Ты слышал эту историю миллион раз. – Да. И я предпочитаю во всем находить завершенность, так что, бывший учитель, будь любезен. – Хорошо, хорошо. Ныне Жеврия официально признана миром смерти. Она мертва, окончательно и бесповоротно… – Вот что бывает, когда связываешься с иллитами. Так ты, кажется, всегда заканчивал эту историю. Какая ирония. Появился Рикардо, на лице которого, как всегда, было выражение «как же я ненавижу эту жизнь и самого себя, боже, если бы у меня была хоть минутка свободного времени, я бы покончил со всем этим». – Хозяин ждет вас в библиотеке, прошу за мной. Библиотека в этом особняке была прекрасна. Коллекция из тысяч томов, собранных по тысячам миров и помещенная в деревянный зал с винтовыми лестницами, резными шкафами, зеркалами и люстрами. При появлении гостей играла приятная успокаивающая музыка, извлекаемая из антикварного клавесина. Перед инструментом восседал мужчина с мышцами тяжелоатлета, единственной одеждой которому служила кожаная маска с красным шариком-кляпом и ошейник. Еще пятеро таких же индивидов сгрудились вокруг кресла у стола с зеленой лампой: один держал поднос с чайной чашкой, второй служил пуфиком для ног, третий держал книгу, четвертый переворачивал страницы, а пятый целовал носочки изящных туфелек с бантами и каблуками-шпильками. В кресле сидел Жужу. Жужу был иллитом. Как уже было сказано много выше, есть вещи, которые описать трудно: сила материнской любви, мощь испытываемого страха, внешний вид Неназванных, скорость, с которой Каос Магн мог махать клинком. А еще красота иллитов. Вполне справедливо было бы заявить, что ни один ангел не осмелился бы стать рядом с иллитом. Не из стыда, конечно, а скорее из страха, но второй причиной был бы именно стыд от осознания собственного несовершенства. Иллиты происходили от фантазмов, и при первом взгляде у неопытного обывателя возникал вопрос: как что-то столь прекрасное могло получиться из чего-то столь ужасного? А на второй взгляд времени хватало не всегда. Эти существа были неуязвимы для тока времени и могли выглядеть как им хотелось. Почти всегда они останавливали себя в развитии на стадиях очаровательных детей либо превращались в обворожительных юношей и дев, почти никогда – безудержно совершенных мужчин и женщин – и абсолютно никогда – стариков. Красота и энергетика иллитов пробуждала восторг, восхищение и вожделение в любых живых существах, поднимая из глубин душ самые темные и тайные желания. Пол не имел значения, лишь глубина духовного разложения, порока, осквернения и извращенности. А поскольку для иллитов безудержный сумасшедший экстаз и всепоглощающая мука агонии суть одно и то же, они вытворяли с объектами своей темной похоти такие вещи, которые не будут описаны на сих страницах просто потому, что иначе этим страницам не позволено будет увидеть свет. Безукоризненная кожа Жужу была белой и нежной, как сама ласка, белые волосы, более тонкие и мягкие, чем шелковые нити, завитушками инистых узоров обрамляли личико с глазами столь огромными и сверкавшими, что один их взгляд оставлял в душах пульсировавшие болью и наслаждением ожоги. Его неземное, нереальное в своей утонченности тело скрывал нежно-розового цвета костюм с белоснежной сорочкой, короткими бриджами и гольфами, облегавшими икры. Тонкие пальчики блестели от многочисленных колец; кольца и серьги украшали ноздри и мочки ушей, между некоторыми были протянуты цепочки. Даже ментально здоровые индивиды сами не замечали, как их начинало неотвратимо влечь к Жужу, в то время как всевозможные носители девиаций спустя считаные мгновения уже ползали подле его туфелек, пуская слюни и трясясь от животной похоти. Гостей, к счастью, от тлетворной ауры защищала их более сложная, чем у смертных, природа и стальная воля. Белые ресницы-опахала взметнулись, когда Жужу поднял на гостей взгляд. – Сколько циклов, Каос? – донеслась хрустальная трель из пухлогубого ротика. – Чем обязан наслаждению лицезреть в моем доме Тринадцатого стража? – Есть дело. – Надеюсь, – перламутровые зубки на миг прикусили нижнюю губу, – интимного характера? – Исключительно интимного. Интимней некуда. Вообще-то я крайне огорчусь, если интимность моего к тебе дела будет нарушена раньше времени, Жужу. Кстати, спасибо за херес… – Знаю, что ты его любишь. – Предвидел мой визит? – О нет, что ты. Я ведь не ясновидец. Просто никогда не перестаю надеяться. Твой спутник?.. – Мартабах, бывший ученик. – Правда? Повинуясь изменившемуся тону, один раб убрал книгу, а другой отполз в сторону, чтобы мальчишка мог встать. Он двигался грациознее любой кошки, но в то же время каждый жест пронизывала манерность, каждый поворот шеи, каждый звонкий шажок, каждое движение бедер и разворот плеч могли свести неподготовленного смертного с ума. – Один из печально знаменитой троицы? Слышал, вы много дел натворили во время войны. Сколько жизней ты загасил? – Кто их считал? – От тебя несет тленом и кровью. Изысканно. – Просто ты мне в пупок дышишь, а я уже некоторое время в дороге. – Мне нравятся грязные тела, – облизнулся иллит, – особенно такие… такие… – Вернемся к делу, может быть? Нам с Мартабахом нужно попасть в один мир, куда не ведут более обычные пути. Если ты готов унять свой зуд хоть ненадолго. Иллит унял. Весьма несвойственная и похвальная способность для его вида. Каос коротко обрисовал свое дело. – Понятно, вламываетесь в тюрьму Корпорации. – Мальчишка вновь сидел в кресле, которое было ему слишком велико, и задумчиво тыкал каблуком в бок одному из рабов, отчего по коже того стекали все новые и новые капельки крови. – Насколько мне стало известно третьего дня, недавно ты имел весьма продолжительное веселье в их головном офисе. – Метавселенная полнится сплетниками и балаболами, а их столица расположена здесь, в Ахарии. Да, имел. – И теперь они будут бить тревогу, как только ты приблизишься к ареалу их управления на десять межмировых переходов. – Скорее всего. – Хорошо известно, что все врата Мултакара деактивированы и возвращают в строй их лишь по жесткому расписанию, чтобы получить новых узников. Когда тебя заметят, любая попытка прорваться к вратам, ведущим в этот мир, будет стоить огромных сил. При этом, даже если ты сможешь, а я верю, что ты сможешь ворваться в тюрьму, нет гарантии, что ты там выживешь. Но! Даже если ты там выживешь, обратно будет уже не выбраться. Они запрут тебя внутри. – Как-то так, да. Хотя, скорее всего, они просто начнут гнать в этот мир все свои армии, легион за легионом, пока наконец не смогут меня завалить. Поэтому мне нужно, чтобы ты нас туда проводил, а затем быстро и легко вывел. Сможешь? – Дурное дело – нехитрое. Но что потом? Притащишь сюда кого-то, кто нужен Корпорации? Думаешь, Конам обрадуется? – Это не суть важно, ведь сразу, как только я заберу свое, ты откроешь мне путь в один отдаленный мирок, и мы забудем о том, что у нас были дела. Жужу, наматывавший на пальчик локон, бросил это дело и саркастически похлопал в ладоши. – Все так прекрасно. Ты ускачешь в закат, оставив мне уйму проблем. Эмиссары Корпорации явятся в Ахарию, начнут раздражать нашего деспота, а наш деспот очень этого не любит. Он выставит меня на мороз, отнимет дом, деньги, отдаст на растерзание акулам капитализма… – Кто на свете осмелится навредить иллиту? Не знаю таких. Да и не явится никто. Сработаешь чисто – не запачкаешься… – Пока что я не понимаю: какое мне до этого дело, Каос? Допустим, я вам помогу, допустим, мне это не будет стоить ничего. Но ведь вы не надеетесь на услугу по себестоимости? Каос кивнул своему спутнику, и тот достал из кармана жилетки тонкую золотую цепочку с кулоном в виде рубина каплевидной формы. В сравнении с другими украшениями, которыми иллит закономерно злоупотреблял, это казалось скромным, но на самом деле у него не было цены. – Капля крови из сердца Афродиты, которую Гефест превратил в камень. Цепочку он выковал из ее же локонов. – Какая прелесть! – восторженно пролепетал Жужу, чьи огромные искристые глаза стали еще ярче, хотя, казалось, это невозможно. – Любому смертному, получившему этот артефакт во владение, он придал бы непреодолимую притягательность. Ценный экземпляр для твоей коллекции, а? Берешь? Второго такого нет и не будет. Эксклюзив. Ноздри Жужу возбужденно затрепетали.