– Метавселенная жива. Чтобы оставаться живой, она должна иметь свою волю, а не подчиняться воле высшей сущности неукоснительно. Иначе все сущее – есть не более чем мертвая материя. Мы не можем настигнуть Каоса Магна, потому что Метавселенная считает, что время еще не настало. Когда время настанет, мы настигнем его. Довольно сомнений. Если верить иллиту, следующей точкой назначения цели был мертвый мир Айрэ?т. Сомнительно, что Каос Магн задержится там надолго. Следует торопиться. Мы отстаем всего на пару дней. В пространстве распахнулся темный портал, и великаны покинули Сиятельную Ахарию. Фрагмент 17 Охота или неохота? Закоренелый традиционализм. Маленькие звери неспроста такие маленькие – Он должен так делать?! – проорал Владимир, валявшийся на полу ковчега бытия и державшийся за основу терминала управления. – Не знаю! – прокричала Мив, удерживавшаяся на ногах за счет натренированного вестибулярного аппарата. – Но мы привели его в движение! – Несущийся с горы мопед тоже движется! Но седок этому не рад!!! Ковчег бытия трясся как шейкер в руках умелого бармена, и на стенах, являвшихся еще и экранами, рябила некая разноцветная муть, от созерцания которой легко было опорожнить желудок; пронзительно визжали непонятные тревожные сигналы. Физика не работала правильным образом, отсутствовала инерция, которая должна была бы колотить пассажирами обо все поверхности, но вестибулярный аппарат землянина сходил с ума, и тому легче было лежать с закрытыми глазами. Странное ощущение – тряска была реальной, организм это буквально знал, однако восприятие физики материальных тел внутри ковчега отсутствовало. Человеческий мозг не привык к такого рода информационным аттракционам. Что-то изменилось, нормализовалось, стало светлее, художник рискнул поднять голову. – Эта муть в стиле пьяных бензиновых пятен на воде закончилась? Миверна не ответила, внимательно вглядываясь куда-то. – Мив, мы уже? – Уже. Но еще нет. – А? – Это не мой мир. Владимир встал на нетвердые ноги и уставился сквозь стену ковчега бытия на неизвестный новый мир. – Это же там зелень, да? Деревья. Офицер Янг не слушала, внимательно вглядываясь в главный экран терминала и пытаясь как можно точнее понять появлявшуюся там информацию. – Атмосфера кислородная, верно, но планета больше моей и имеет слишком ярко выраженную эллипсоидную форму. Приплюснутый с полюсов эллипсоид, который к тому же не вращается вокруг своей оси. Одна половина постоянно повернута к солнцу, вторая пребывает в бесконечной ночи. Одна – расплавленное царство огня, другая – черный ледник. А разделяет их широкая полоса пригодного для жизни пространства, где вечные сумерки. Это точно не Басилптеста. Владимир еще раз взглянул на дивный новый мир, полный неизведанного, тайн, загадок, возможно, неожиданных и прекрасных встреч. Пришла мысль зарисовать чужой пейзаж, украсть, так сказать, красоту иного мироздания. Затем он сунул руку в карман за пачкой сигарет и спросил: – Ну так что, двигаем дальше? – Не получится, – процедила Миверна, продолжавшая сосредоточенно изучать терминал, – запущен обратный отсчет. – Мы взорвемся? – Может быть. – Басилп пригляделась к экрану межмирового навигатора, наведенному на экран терминала, задумчиво сощурилась. – Или нет. Кажется, для следующего перехода ковчегу нужно время… перезагрузить системы? Нет? Исправить ошибки? Он устал? Хочет отдохнуть? – Ты у меня спрашиваешь? Мив подняла наконец глаза, и землянин очень остро ощутил ту смесь разочарования, страха и внезапной усталости, что владела ею. Басилп истово надеялась, что окажется дома, что все треволнения многих месяцев, чувство неопределенности, сомнения и нерешительность наконец оставят ее в покое. А вместо этого оставил ее тот драйв оптимизма, который подпитывал силы. И хотя крушением надежд это было не назвать, они, надежды, явственно споткнулись только что. – Не переживай, первый блин всегда комом, мы только учимся. Само то, что у тебя получилось завести эту телегу, – уже успех. А дальше будет только легче. Огромные фиолетовые глаза увлажнились, но ненадолго. Сморгнув прилив эмоций, агент Янг крепко взяла себя в руки и выдала сдержанную улыбку. – Придется обождать примерно одиннадцать часов по земному времени, после чего попробуем еще раз. – Одиннадцать часов? Хм. Хорошо, что я прихватил еды и питья, но с санитарными нуждами будут проблемы. – Снизимся и осторожно оглядимся. Раз уж выпала такая возможность, я должна провести хотя бы предварительное сканирование местности. Это моя работа, в конце концов. Ковчег бытия стал плавно снижаться, бесшумный и незримый, над морем зелени. Вскоре они опустились ниже уровня крон и оказались в царстве тропических древ-исполинов, чьи корни тонули в густом тумане. Миверна обратила внимание на то, как шевелились некоторые длинные лианы, свисавшие с ветвей. – Они живые? – Как и все растения. Но эти лианы – судя по всему, активные хищники, которые могли бы напасть, кабы не наша маскировка. Видишь, как колышутся? А тем временем листва деревьев неподвижна. – Ветра нет. Очень быстро у Миверны начал расти список новых форм жизни, наполнявших сумеречные джунгли. Она запечатлевала их и складывала в хранилище информации, встроенное в скафандр. – Они все опасны. Большие и маленькие, млекопитающие, рептилии и насекомые, хищники и травоядные, они все вооружены. Видишь? – Вообще-то довольно жуткие твари, – согласился землянин, радуясь, что окружен надежной защитой. – И растения тоже. Такое впечатление, что все живое в этом мире представляет опасность. Как в Покатангол вернулась, честное слово! – Когда приземлимся, я, пожалуй, останусь здесь. – Разумно. Так и поступили. Выбрав место, казавшееся наименее опасным, недалеко от большого тинистого пруда, Миверна Янг опустила ковчег на зеленую почву и выбралась наружу. Несмотря на то что датчики признавали атмосферу безопасной, ее скафандр хранил герметичность, а Владимир заблаговременно натянул на голову противогаз и посадил в пакет с воздухом Кузьму. Мало ли? Скафандр басилпа изменил цвет с белого на какую-то муть из разных оттенков темной зелени и стал намного менее заметен. – Сиди в ковчеге, – посоветовала Мив, обернувшись, – здесь ты в полной безопасности. Я произведу короткую разведку и вернусь. – Береги себя, ладно? Прежде чем «стекло» ее шлема окрасилось в защитные цвета, басилп обнадеживающе улыбнулась землянину. – О! О! Постой, обожди, возьми вот это! – Владимир достал из рюкзака рацию. – На всякий случай. Она настроена на нужную волну, нажмешь вот сюда, чтобы говорить. – Примитивное устройство для поддержки связи? Предусмотрительно. Трап поднялся, и ковчег закрылся. Оставшись наедине с Кузьмой, Владимир выпустил его из пакета и достал один из сухпайков российской армии, которые занимали солидную часть рюкзака. Разрезав вакуумную упаковку и раскрыв картонную коробку, он присвистнул – по идее, один отечественный сухпаек содержал в себе дневной рацион военнослужащего, но в коробку было столько всего понапихано, что художник мог питаться этим дня два-три, не испытывая особого голода. Внутри были галеты, контейнеры с готовой гречкой, тушенкой, пакетики чая, кофе, киселя, приправы, пластиковые ложки, паштет, плавленый сыр и еще уйма всякого разного по мелочи. Не было только жидких веществ, что характерно для сухих пайков. К счастью, некоторое количество этого добра Владимир тоже прихватил с собой с Земли. Вскоре, с удовольствием жуя тушенку, художник заметил: – А все не так плохо, как я думал. Вообще-то очень даже хорошо. Правда, коробка здоровенная, много таких на горбу не утащишь. – Норм солдатиков на учениях кормят, – согласился Кузьма, увлеченно потребляя фруктовую палочку «Заряд». – Даже жалко стало, что меня в армию не взяли, сейчас, чай, там получше кормят, чем в святые девяностые. – Святые девяностые? – Ага, святые. Человек и хомяк поглядели друг на друга, помолчали немного и разразились хохотом. Поев, они уселись на полу и стали глядеть сквозь стену ковчега на джунгли, отмечая, что этот мир действительно не крутился вокруг своей оси, – по небу не странствовали никакие светила, а сумерки практически не меняли цвета. С непривычки такая, в общем-то, ерунда серьезно удивляла. – Как себя чувствуешь? – Нормально вроде. А че? – Не знаю, ты мне скажи. В том мире с гигантскими собаками ты превратился в человека, а потом в гигантского хомяка. Смотрю на тебя сейчас и ожидаю, что у нас тут может вдруг стать намного теснее. Кузьма бросил умываться и поднял на друга заостренную мордочку. – Когда я вдруг почувствую, что превращаюсь в гигантского хомяка, я тебе сообщу, ок? – Ок. – Сам-то как себя чувствуешь? Ты ведь как бы копия, не?