– Я-то не против, но ты не боишься встретиться в воде с каким-нибудь ползучим гадом, хищной рыбой, а? – В этом регионе безопаснее. В сравнении с джунглями пустыни Марката практически безжизненны. Не опаснее земных, по крайней мере. С этим я справлюсь. Кивнув, художник сунул в карман Кузьму, который вдруг сдулся незадолго до приземления, и побрел прочь. Он уже вытащил из рюкзака альбом и карандаши. – Слушай, она там раздеваться будет. – Ага. И что? – Я бы скетч зарисовал, но у меня лапки. – Что это вообще было такое? – Ась? – Что за режим хомяка-берсерка? – Это к тебе вопрос. Ты мне это тело создал, так что ты в ответе за то, как оно себя ведет. А вообще было неплохо. Меня так пучило, пучило, раздувало нещадно, а потом я понял, что взорвусь, и решил принести пользу, типа, знаешь, «атака вольного ветра», банзай и все такое. Но потом меня как развернуло, и разуму оставалось нестись за инстинктами, как отставшему пассажиру за паровозом. – Ты убил двух существ, одно из которых было в разы больше тебя, а второе – в разы опытнее. Разве так хомяки себя ведут? – Кто их знает? Хомяки – мелкие падлы, и оттого люди их не боятся, но вот если бы они были крупнее, возможно, место на верхушке пищевой цепи сменило бы владельца. Ты точно не хочешь глянуть? Владимир выбрал точку, уселся и крутанул в пальцах карандаш. – При жизни ты не был так озабочен. – Я и сейчас не озабочен. Что странно для человека, который так высоко чтил и чтит по сей день Правило 34. Просто тогда я был нормальным мужиком при нормальной бабе, а теперь я хомяк. Хомячихи мне совершенно неинтересны, а для женщин я мало того что неопасен, так еще и невидим. Мозг же тем временем остался прежним и работает по-прежнему. – Жуть, – хмыкнул Владимир, приступая к рисованию. – А откуда ты знаешь, что хомячихи тебе неинтересны? – Прокатывался как-то раз в своем шаре мимо витрины зоомагазина. Вскоре после того как Миверна приняла ванну и обработала раны себе и маркатчитару, после того как все, кроме Тилгерика, перекусили, она сообщила, что им придется вернуться назад. В Ишшэлуне осталась часть ее экипировки, которую непременно нужно было забрать. Теперь, когда энергоячейка скафандра прилично зарядилась, задача сия представлялась более выполнимой. Обратный путь не занял много времени, ковчег бытия поднялся в небо, и день очень быстро сменился ночью. В режиме невидимости летающий шар опустился на плоскую вершину одной из башен, где Миверна и Тилгерик покинули борт. Пробраться внутрь становой крепости оказалось легко, да и продвижение по коридорам тоже не составило особого труда – они практически пустовали. – Кажется, раньше здесь было более… многомаркатчитарно. – Все в амфитеатре. После того что ваш чудо-зверь сделал с вождем, восстановился краткий период анархии. Сейчас лучшие воины и охотники бьются на арене, чтобы выявить самого сильного, а все остальные следят за этим. Все, включая хранителей традиций и большинство караульных. Пока вождя нет, в стане ослабевает дисциплина и он становится уязвим, так что нам в некотором роде повезло. Далеко еще? Мив сверилась с показателями отслеживающих систем скафандра. – Нет, почти пришли. – Так и думал, что мы идем к арсеналу. Вопреки надеждам, у входа в арсенал был часовой, но даже этот стойкий служака позволял себе дремать, привалившись спиной к стене в обнимку с копьем. Не то чтобы скафандр Мив в режиме экзоскелета давал ей столь уж значительный буст силы и скорости, но одной оплеухи коту хватило – он отлетел и рухнул поодаль без сознания. На устранение двери потребовалось несколько ударов по петлям и в область замка. Арсенал в стане был большой и, как и многое у маркатчитаров, являлся синтезом примитивизма и высоких технологий. Вдоль каменных стен на деревянных подставках ждали хозяев не простые железяки для нарубки противника, а телескопические копья-бластеры, многозарядные арбалеты с самонаводящимися и разрывными снарядами, доспехи из микрокольчуги, способные даровать едва ли не полную защиту от любых хищников Марката, генераторы силового поля, прыжковые репульсоры и еще много чего, соответствующего атрибутам высокотехнологичной армии. Молодой кот уверенно отправился набирать всего понемногу, пока Миверна искала свои дискомет и вибронож, а также рацию. Повезло басилпу. Кабы не Сиюсо, кончить бы ей вмятой в арену амфитеатра. Бедный белошкурый ученый все же подчинился скромной психологической программе, которую Миверна с горем пополам смогла внедрить. Возможно, в первый раз за всю свою жизнь он решился на акт непокорности и выполнил просьбу – позвал на помощь. За это его могли убить без пощады и промедления. – Странно, насколько тонким может оказаться волосок, удерживающий жизнь над пропастью. Хм. Что ты намерен делать дальше, Тилгерик? – Уйду в джунгли, – неохотно ответил тот. – В стане мне жизни не будет, Ршшагрев проследит. В других станах изгоев тоже не привечают. С этим вооружением я смогу прожить достаточно, чтобы добраться до межмировых врат. Уйду из Марката, наймусь к кому-нибудь на службу. Без куска мяса не останусь. – Рада слышать. – Мив приспособила оружие на законные места. – Ты прости, что так получилось. Не знаю уж, как бы ты предпочел, чтобы твоя жизнь сложилась, но из-за меня она сложилась именно так. Маркатчитар придирчиво осмотрел телескопическое копье, проверил крепления ремней генераторов защитного поля, провел по гладкой металлической поверхности микрокольчуги, сделал несколько пробных движений, чтобы оценить ограничение свободы брони, протер экран информационного манжета на предплечье – более массивного аналога того, что носила сама Мив. – Пребывание среди живых – все же не худший исход, так что пусть. Встретимся в иных мирах – не убью, отплачу за жизнь. – Отплатил уже, когда с арены выбирались. – Нет, – дернул ухом маркатчитар, – не пойдет. На арене я спасал себя, но так получилось, что с тобой оказалось спасаться легче. Не считается, Омуна не обманешь. Пора уходить. – Вообще-то мы тоже сейчас покинем Маркат, и не надо ходить далеко. – В какой мир отправитесь? – Ну, – Мив замялась, – ко мне на Басилптесту, если повезет. Но вообще-то мы туда направлялись, когда угодили к вам. Большие кошачьи глаза сощурились. – То есть вы на этой штуке мотаетесь по мирам без управления? – Ну… – Ясно. Нет уж, это верный способ помереть. Не отдать мне долг, видимо. Что ж, на все воля Омуна. Сжав кулаки в борьбе с накатившими дурными мыслями, Миверна замерла ненадолго, после чего нашла в себе силы улыбнуться: – А мы все равно прыгнем. И я верю, что в следующий раз все закончится хорошо. Фрагмент 18 Все покупается и все продается. Сделка Вечности С тех пор как смертные освоили принцип использования межмировых врат и начали метаться из мироздания в мироздание, неизбежно возникло то, что всегда возникает, когда встречаются два разных племени из чужедальних краев… то есть не всегда, но довольно часто. Возникла торговля, товарооборот. В былые времена особо сметливые индивиды приобретали состояния, наживаясь на разнице в ценности товаров в различных мирах. Всегда можно было найти местечко, где рады обменять вагон бриллиантов на огурец, и все в этом роде. Появление организаций, которые бы занимались подобным товарооборотом широкомасштабно, было делом времени. И они появились. В лучших традициях свободной рыночной конкуренции. Как водится, через некоторое время любая свободная конкуренция превращается в монополию или что-то огромное, практически этой монополии достигшее. Например, в Оборотную Империю. Любой, кто хоть немного пошатался по мирам Метавселенной и не помер, скажет, что если хочешь продать, купить, обменять, немного заработать или, если повезет, заработать баснословно много, то ищи оборотника. Эти господа и дамы, а порой и существа среднего рода, могли купить и продать что угодно. В самых развитых и важных мирах стояли огромные торговые представительства, управляемые собственно торговыми представителями – оборотниками. Иные, словно коммивояжеры, сами скитались из мироздания в мироздание, совершая самые странные и головокружительные сделки, третьи контролировали сотрудничество с банковскими мирами, четвертые… в общем, прорва их была, этих оборотников. Однако каждая операция, каждая сделка, каждая единица ценности проходила через сердце империи, ее столицу – славный, светлый, теплый и невиданно богатый мир, известный как Базаар. Он был суперпланетой, громадным по любым меркам куском камня, неспешно вращавшимся вокруг своего солнца. Имея всего три скромных континента, Базаар мог похвастать тысячами громадных архипелагов и мириадами островов, плескавшихся в теплом море. Идеальная экология являлась следствием скромной населенности – оборотники построили всего один настоящий город в Базааре, все остальное пространство оставив в девственной чистоте. Стоявшие на приколе парящие курорты не считались, а столичный город столичного мира также носил гордое имя Базаар. В отличие от достославной Ахарии, Базаар обладал транспортировочным узлом, состоявшим всего из трех межмировых врат, но при этом все их адреса были подобраны так хорошо и логистические схемы оборотников были столь продуманы, что эти трое врат имели пропускную способность не хуже, чем весь Большой Хаб Ахарии. Правда, свободно по нему передвигались только поезда империи, в то время как вольные торговцы или переселенцы вынуждены были платить большие пошлины, и потому особым ажиотажем этот узел не пользовался. Что можно было сказать о городе Базааре? Ну, он был странным. Очень красивым, очень большим, очень чистым и очень странным. В этом городе все были торговцами, каждая площадь – рынок, каждый дом – лавка; отсутствовала настоящая нищета, можно было свободно продавать и покупать все, а количество дворцов, башен и небоскребов превышало все мыслимые пределы. Население Базаара могло свести с ума своей пестротой, ибо Оборотная Империя являлась домом для всех, кто хотел и мог вести торговлю, не делая разницы между смертными, бессмертными, божественными и демоническими сущностями, магическими и потусторонними существами всех мастей, учеными, мистиками, колдунами и бесконечным списком прочих. Все ступавшие на землю Базаара проходили таможенный контроль, платили пошлины, а затем обрабатывались специальным образом, суть которого ускользала от непосвященных, – как правило, приходилось проходить через длинную серебристую арку, лишь после чего можно было попасть на городские улицы. – Почему мы раньше здесь не бывали? – спросил Мартабах. – Хм? – Ты протащил нас по тысяче миров, пока учил, но ни разу мы не были здесь. Неплохое место, чисто, тепло, красиво и пахнет приятно. Горный пейзаж ничего такой, и золотая сиська его даже освежает. Хорошее место. – Это не золотая сиська, Мартабах, это дворец оборотного императора. Смертоносец был не единственным, у кого изыски местной архитектуры вызывали определенные ассоциации. Дворец имел форму гигантской приплюснутой полусферы с характерным… возвышением в центре, и он был из золота. Здание, вмещавшее одних только слуг пятьдесят тысяч душ, украшенное изысканными орнаментами, а также гигантскими самоцветами, было целиком изваяно из чистейшего aurum. Его лишь немного обработали, чтобы сделать пригодным для строительства. – Они не зажрались ли – из золота строить? – лениво поинтересовался молодой мироходец, разглядывая знамена, что украшали дома и плавно извивались под ласками ветерка. Над запруженной народом площадью проносились стайки цветастых штук, похожих на медуз. – Они могут себе это позволить. К тому же многие местные не видят в золоте особой ценности – красивое и красивое, не более того. Есть целые миры, созданные из золота. А вон та тройная спиральная башня, видишь? Красивый небоскреб. Его стены выточены из цельного кристаллического массива циголия. Кусочка этого материала размером с яблоко хватит, чтобы полностью питать все системы сверхмощного боевого вакуумного корабля. Дредноута вроде того, что мы грохнули об Мултакар. Очень ценный энергоресурс, а они из него небоскреб построили, просто потому что красиво. И потому что портативная электроника всегда на полную заряжена. И так со многими заметными зданиями. Когда ты настолько богат, само понимание категории ценности чего-либо сильно искажается. Ежегодная сумма приобретенной выгоды всей Оборотной Империи измеряется в числах, которым еще не придуманы названия, так что давай отбросим на время наше удивление и сделаем дело. Постучавшись в первую попавшуюся дверь, Каос предложил выглянувшему хозяину обмен одной малой камы на пару порций какой-нибудь пищи, все равно какой. Горожанин незамедлительно вынес на порог две аккуратные штуки, похожие на крупные буррито. – Что ты ему дал? – спросил Мартабах, принюхиваясь к еде. – Каму же. – Каму?