– Ладно… мм, прости, что я не успел прийти раньше. Эхо межмирового провиса достигло моих ушей не сразу. Кивок, улыбка, кивок. Настоятель был очень древним и мудрым человеком, так что он быстро понял, как лучше вести себя с Владимиром, когда тот объявился в Самбхале. Художник покинул сокрытую деревню и отправился в путь по лестницам, врезанным в отвесные скальные стены. Поняв, что ведет себя глупо, он окинул орлиным взглядом окрестности, заглянул в каждую пропасть, изучил каждый карниз, после чего обнаружил пришельцев. В следующий миг он уже стоял позади одного из них по пояс в снегу. – Извините, уважаемый, вы бы представились, а? Пришелец развернулся. Был он высоченным, весь в какой-то гибкой черной броне, явно продвинутой, со смешным белым плюмажем на маковке и четырьмя глазами. Штуку, похожую на скорпионий хвост, художник уже приметил, так что не удивился, когда она поднялась над головой пришельца и прицелилась в него. Выстрел. По телу Владимира прошла волна щекотки. – Вот тебе и первый контакт. Вы, сударь, не слыхали о важности первого впечат… Выстрел. С тем же результатом. Художник окончательно помрачнел. – Вы, сударь, держите себя в руках. Вы, сударь, на Земле. Мало того что моих монахов иссушили, так теперь еще и… Чужак издал неясный звук, что-то среднее между храпом и свистом, резко приблизился и протянул руку к горлу бога. – Бывал в созвездии Ориона? Нет? Сейчас будешь. Пришелец исчез. А точнее, перенесся на расстояние в примерно шестьсот пятьдесят световых лет от Земли. – Так, мадам, с вами мы тоже будем разговаривать на повышенных? Ой, е… Женщина лежала на розовом от крови снегу, ее одежда на момент прибытия Владимира состояла преимущественно из прорех серебристо-белого облегающего комбинезона, сквозь которые сочилась кровь. Круглый аквариум на голове был разбит, большие фиолетовые глаза подернул туман. – Простите, не успел я вовремя. Художник попытался повернуть и ее время вспять, но не преуспел. Видимо, с пришельцами из чужих миров этот фокус не работал. – Ты человек? – с придыханием спросила она. – Простите, чего? – Ты ведь человек? – Я ни хрена не понимаю, мадам. – Человек… – Космонавтка, как ее мысленно обозвал Владимир, прикрыла глаза и потеряла сознание. Тут художник заметил, что чуть поодаль стоит наблюдатель. – Так, а что это ты здесь делаешь? – спросил он. – Ничего-ничего, не отвлекайся, у меня тут своя временная петля, сейчас найду кое-что и ликвидирую, – последовал ответ. – Ну тогда ладно. – И что было дальше?! – Обеспокоенный хомяк метался по кухонному столу, то и дело норовя смахнуть на пол сахарницу. – Дальше-то что было?! – Дальше я передал ее монахам. – Владимир подул на кофе. – Они ее вы?ходят, не сомневаюсь – традиционная медицина и все такое. – Владик, олигофрен, как они ее выходят?! Чаем с прогорклым ячьим маслом?! Бабу из других миров?! И вообще что за монахи такие? Я думал, никто в целом мире не знает. – Монахи как монахи. Они живут в сокрытой деревне при сокрытом храме, где находятся единственные все еще действующие межмировые врата Земли. Мир благополучно забыл о них, за исключением нескольких высокопоставленных иерархов мирового буддизма. Мне нужен был доступ к вратам, главный вход в мир как-никак, вот я и явился к ним. Договорились быстро. – Типа «привет, я бог, будете делать, что скажу, иначе молнией с небес»? – Не совсем. Кажется, они считают меня Пятым Буддой – Майтрейей. Правда, по их мнению, я пришел рановато, ибо царь Шамбалы еще не победил, а новая эпоха культурно-нравственного рассвета еще не наступила. Но я их не разубеждаю, так удобнее. Хомяк привстал на задние лапки. – Слушай, это, а как она, ну, в целом? Художник усмехнулся: – Ну… довольно шикарна. Рост как у баскетболистки, всякие прочие достоинства – мое почтение Матери-природе иных миров. Лицо тоже весьма, глаза фиолетовые, как во вьетнамских порномультиках. Но вот череп… – Чего? – Голый. И большой. Немного напоминает этих самых инопланетян с большими лысыми головами. – Я должен это увидеть! Я должен! Хочу инопланетную бабу! Посмотреть. Мив Неприятный… нет, скорее непривычный, запах. Тепло, теплый воздух. Тело все еще в оцепенении, сладко дремлют рецепторы и нервы, хотя раны-то есть, это точно. Миверна помнила привкус поражения, страх и готовность принять свою участь с осознанием выполненного долга. Она отвела угрозу насколько могла, она сопротивлялась до последнего, предпочитая умереть, но она проиграла, и хорошего конца лично ей было не видать. Или нет? Когда она открыла глаза, вокруг было довольно темно, но не совсем. Офицер сверхдальней разведки лежала на маленькой кушетке, укрытая вязаными одеялами, обмотанная бинтами, пропитанными пахучей мазью. Рядом с кушеткой сидел маленький лысый человек… Да, она была вполне уверена, в том, что это человек. Заметив ее взгляд, он стал пятиться, улыбаясь и кивая, пока не вышел за дверь. Миверна попыталась выяснить свое состояние, поморщилась от боли, изучила повязки, огляделась в поисках скафандра и оружия, но не увидела их. Дверь открылась, и появились новые люди, все как один маленькие, лысые и в оранжевых одеялах. Один из них нес поднос с посудой, остальные остановились при входе и благожелательно изучали ее узенькими глазками. Басилпы имели очень хорошее представление о том, что такое человек. Они и себя к людям относили, но в очень уж широком смысле. Исходя из своих теоретических знаний, офицер Миверна Янг решила не сбавлять бдительности. От этих дальних родственников ждать можно было чего угодно… Н-да, например, они могли начать кормить ее с ложечки. Четырехразовое питание, постоянный уход и никакого общения – вот что ждало ее на протяжении нескольких следующих дней. Потом среди маленьких людей появилось новое лицо. Этот был повыше и с волосяным покровом на черепе, но тоже довольно болезненный тип, худой и бледный. На плече у него сидело мелкое млекопитающее, и они оба желали говорить с ней. Обучение аборигенскому языку Миверне Янг давалось легко, ее готовили для осуществления возможного первого контакта, в частности, развивая навыки лингвистической гибкости и отменную память. Абориген, правда, тоже оказался непрост и ухватывал ее родную речь не менее цепко. Вскоре, гуляя по высокогорной деревне, они уже свободно вели беседы. Человек говорил на едином басилптестийском, она – на русском. Но первым осмысленным вопросом, который она смогла сформулировать, был вопрос о реверанте-скауте. Представившийся Вла-ди-ми-ром человек попросил не беспокоиться о подобной ерунде, и ей пришлось смириться, ибо говорить на эту тему дальше он отказывался. Неужто местные нашли способ… но как? Их цивилизация не выглядела достаточно развитой. Этот мир даже имя носил ошеломляюще смешное – Грязь… а вернее, Земля, что одно и то же в басилптестийском. Землю населяли люди как доминирующий разумный вид. Тип мироздания – вакуумная звездная макрогалактика; тип цивилизации – техногенный, замкнутый (колонизация космического вакуума на зачаточном уровне); тип общества – раздробленный (разные государства, культуры, языки, религиозные верования). И так далее. Расщеплять атом уже научились, а не мочиться в лифтах – еще нет, как высказался Владимир. Миверне показалось, что они оба не торопились рассказывать друг другу о себе. Она выразила миролюбивые намерения, как полагалось делать при первом контакте, человек поступил аналогично, произошел обмен основной информацией, но чувствовалось, что ни один, ни другой не спешат раскрываться полностью. Что ж, это было разумно. Когда местные лекари решили, что она достаточно окрепла, офицер Янг получила назад свое имущество: скафандр и оружие. – Мы заметили, что ваша экипировка тоже затягивает раны, – сообщил Владимир. – К сожалению, шлем так и остался разбитым. – Ничего, я смогу починить, – ответила Мив, выйдя из-за ширмы в блестящем скафандре, – только манжету бы тоже вернуть. – Хм? – Человек отвлекся от созерцания ее фигуры и немного порозовел. Судя по быту и обхождению, в местном обществе царила сексуальная закрепощенность, и это следовало учитывать. На родине Мив дела обстояли намного проще, басилпы давно уже считали наготу социально приемлемой, а также склонны были часто менять сексуальных партнеров. Даже их вариант семейной моногамии, сиречь брака, был предельно мягким – члены его периодически «прощали» друг другу приятные интрижки на стороне, и все оставались крайне довольными собой. – В мое снаряжение входила манжета-контроллер, – объяснила басилп, похлопывая себя по предплечью. – Она облегчала управление скафандром и являлась частью снаряжения. В нее был встроен миниатюрный компьютер и… как это у вас… 3D-принтер. Необходимо для починки. – Ох, как жаль. Видимо, мы не нашли ее. Но я поищу. Обожди немного. Владимир Многие люди отдали бы все что угодно ради такой способности, как всезнание. Многие глупые, глупые-глупые люди. Те же из них, кто действительно мог знать все, понимали, что благо – в неведении. Однако стоит признать, иногда, когда ищешь ключи от машины, очки, слуховой аппарат или завалившийся невесть куда листок с ИНН, всеведенье может сослужить очень добрую службу. А потом ты случайно вылавливаешь из информационного поля мира знание касаемо даты смерти своей матери и вновь возвращаешься к мысли о том, что благо – в неведении. Владимир предпочитал пользоваться своей способностью осторожно и редко, ибо в полной мере натерпелся за все прошлые разы. При этом он испытал трудность, ибо искал предмет из иного мира. В своем-то он мог найти любой атом на выбор, проследить историю его существования с момента зарождения внутри одной из мириад звезд, но чужая материя отказывалась отзываться. Когда же пропажа обнаружилась, оказалось, что она была сломана. Когда черный охотник настиг Миверну Янг, она потеряла манжету в процессе борьбы, а Владимир не заметил ее, перемещая раненое тело. С тех пор прошло несколько сильных снегопадов, и сошла лавина, утащившая манжету в пропасть. К сожалению, падение с такой высоты уничтожило этот кусок продвинутой технологии. – Ясно, понятно. Щелкнула кнопка стилуса, появилась рабочая область, заключившая в себе самого художника, после чего его состояние было скопировано на резервный слой. Затем произошел откат времени – и вот он уже стоит на том же самом месте… хотя нет, чуть в стороне.