– Уж я, бля, надеюсь, великанша ты эдакая, – отозвался Сид. – Я пришел в два пополуночи и сменил Папу Легбу, этого скользкого хромого самозванца[57]. Оба замерли. Эмер подумала, не позвонить ли на вахту, но все это казалось ей скорее любопытным, чем опасным. – Желаете что-нибудь выпить? Воды? Сидра? – спросила она, словно бы извиняясь. – Сидра? Шутить изволишь? – Ой, господи, нет, простите… – Ирландский виски я буду, если есть. Эмер кивнула и пошла к бару, все еще в полусонном ступоре. – Есть скотч “Дьюар”. – Она знала, что некоторые консьержи пьют на службе – и не винила их. Сама бы пила. – Шотландский шлак. – И немножко “Бушмилз”. – Благодарствуйте, дитя мое. – Как пьем? – Как сварили, так и нальем. Эмер налила чистого, принесла, подала. – Что ж… – начала она. Он лихо закинулся виски и вернул стакан Эмер. – Еще? – Негоже было б отказываться. Налила повторно. На этот раз он смаковал. – А где Кон? – спросил карлик, ошарашив Эмер. – Что? – Кон. Возлюбленный твой. Инаморато. Где пребывает? – Хм, странный вопрос. – Только если ответ странный, дорогуша. Как это часто бывало у нее в жизни, Эмер до самого упора предпочитала вежливость противостоянию. – Ну, он в “Нобу”. – Слово слетело у нее с губ, но смешным уже не показалось. Она почувствовала, как изменился воздух вокруг нее, слово похолодало, а маленький человек вдруг преисполнился угрозы. Лицо у него было, “как карта Ирландии”, сказал бы ее отец, – густые черные волосы, выдающийся бугристый нос, глаза бурливые и синие, как Северное море. В зависимости от того, как на него падал свет, он казался то красавцем, то гоблином. Эмер чувствовала, что никак не может проснуться полностью, и странность происходящего наплывала на нее словно бы из-за ширмы; верх, низ, лево и право казались ненадежными, будто смотришь на закат в зеркало заднего вида. Эмер отступила на шаг. – По делам. Должен вернуться с минуты на минуту. А что? – По делам? – Да, с коллегами. – С коллегами. – Он произнес это так, будто от слова дурно пахло. – Так что же, вы хотите сказать мне, что собирались сказать, раз пришли, потому что он вернется в любой момент – написал мне пятнадцать минут назад, что едет в “Убере”. – В “Убере”. Поди ж ты. Сид подошел к двери и закрыл ее. Попытался запереть, но ему не удалось дотянуться до шпингалета. Встав на цыпочки, он смог лишь дотронуться до нижней кромки медного цилиндра. Подпрыгнул, вцепился в замок одной рукой, как обезьянка на турнике, подтянулся, успешно повернул замок свободной рукой. Рухнул на пол, покачал головой. – Все равно смог. – Повернулся к Эмер, переводя дух: – Я пришел вернуть тебе телефон. Мы его нашли. – Я его не теряла. Вот только что им пользовалась. Читала статью. Она глянула на кровать, где заснула, но телефона там не было. Эмер пошарила по карманам – пусто. Сид полез под мундир. Эмер ойкнула, будто Сид мог извлечь оружие, но он достал телефон – по виду похожий на тот, что был у Эмер, со знакомой трещиной на экране и ироничным чехлом “Привет, Китти”. – Когда вы успели его прихватить? – Я его не прихватывал. Он валялся в фойе. Ты его выронила. – Вряд ли. – Ты о своем телефоне все знаешь? – Что? – О телефоне твоем, со всеми этими чокнутыми новыми приложениями. Ты в курсе, что есть приложение “ай-Приглядывай”? Следить за супругами чтобы. Тебе б о таком подумать. С Эмер было довольно. Она уже собралась вышвырнуть малютку за дверь, но он протянул ей телефон. На экране играла видеозапись: Кон, судя по всему, в “Нобу”, треплется с ребятами из АТД и Ананси. – Как вы?.. Бессмыслица какая-то выходит. Кон с Эмер никогда не фотографировали на телефоны. Такая у них была позиция против современности. Они предпочитали жить свою жизнь, а не запечатлевать ее в фейсбуке, инстаграме или снэпчате. Поблажку в хранении воспоминаний они себе как паре сделали одну – купили старый “Полароид”. За годы отсняли сотни маленьких фотокарточек, и Эмер скидывала их в “’роид-ящик”. Вот поэтому видеть фотографии или видео с участием Кона на телефоне оказалось странным – святотатственным для института их отношений. Сид ответил: – Бессмыслица? Смысла тут уже никакого совсем. Давным-давно уже весь смысл проехали. Эмер глянула на Сида. Она уже не сомневалась, что он ей кого-то напоминает. – Вы тут не консьерж. Сид пожал плечами. – Вычислила. По мундиру, да? – Вы кто? – Я же сказал. Я Сид. – Сид, ага. Какой Сид? Как ваша фамилия? – Нет. Бан Сид. Я из Бан Сидов. Эмер оторопела, хотя сказанное вроде бы на что-то намекало. Может, это из Коновой книги? Может, попадалось, пока она искала всякое для Кона? – Бан Ши, – повторила она, пытаясь расшевелить себя. – Это народ. Ну, разновидность кельтских духов. Эмер глубоко и ошарашенно вдохнула, а затем, выдохнув, произнесла: – Хотите сказать, что вы вроде как… лепрекон? – Я не лепрекон! Сапожники они хезаные! – Эльф? – Поосторожней, Великанша! Драть Уилла Феррела, имать Киблера[58] и харить Рождество! Бан Сид, исполинское ты чудище, Бан Сид! – Ладно-ладно, Бан Сид, простите. – Две тысячи лет назад мы были всюду, а теперь о нас никто не знает. Знаешь, до чего тяжко сидеть и смотреть, как вампиры, оборотни и матерь-их-драть Динклиджи[59] из “Игры престолов” гребут все под себя? Нам, похоже, не хватает рекламного агента – ни одного не было со времен Йейтса. Поддержать этот разговор Эмер оказалась неспособна. Если принять хотя бы часть того, что он говорит, как правду, возможно, придется принять и все остальное. Просто ли это сумасшедший – чокнутый, сумасшедший карлик у нее в квартире у запертой за его спиной двери? Или же он – нечто совершенно иное, не вполне человеческое или же нечто чуть большее, чем человек? Эмер по-настоящему напряглась, сохраняя спокойствие, а сама исподтишка нашла на экране контакт Кона и нажала, чтобы номер набрался. Что бы ни случилось в ближайшие несколько минут, Кон услышит это – или оно окажется записанным в его телефоне. Эмер чуть-чуть расслабилась. Что-то из ее бескорыстных и безымянных усилий ради Кона начало к ней возвращаться. – Бан Сид, – проговорила она задумчиво. – Бан Сид… Похоже на “банши” и связано с банши – духами. Обычно это матери, умершие родами… – Я не банши, хотя знаю нескольких, и не женщина, что, надеюсь, очевидно. Говорю же, нам рекламный агент требуется. – Стенающие духи, глашатаи смерти… глашатаи смерти, верно? – Во-во. Эмер принялась смеяться – как это бывает с людьми на “американских горках”. – Вы пришли меня убить?