Они дошли до дома привратника и снова повернули назад. Из прошлого всплыли воспоминания о том, сколько раз они гуляли вот так: под луной, под звездами, в сгущающихся сумерках, слишком влюбленные, чтобы попрощаться и разойтись по домам. Любовь ушла вместе с молодостью и тем давним временем. Для Риетты Крэй осталось только странное навязчивое ощущение близости. В комнате Кэтрин Джеймс Лесситер показался ей незнакомцем. Здесь, в темноте, ее вновь посетила не давняя любовь, не волнующие чувства, а ощущение присутствия знакомого человека. Это заставило ее торопливо сказать: – Джеймс, а ты не можешь… просто оставить все как есть? Он снова рассмеялся. – Чтобы это сошло ей с рук? – А почему нет? Ты ведь обходился без этих вещей все это время. Ты ведь разбогател? И никто точно не знает, что имела в виду твоя мать. Кэтрин будет… ужасно огорчена… если вы поссоритесь. – Полагаю, что так. – Ему, казалось, было весело. – Но все не так просто, как ты, по-видимому, думаешь. Я получил очень хорошее предложение о покупке Меллинг-Хауса, и он должен быть свободным для заселения. Это касается и Гейт-Хауса. Если он был сдан Кэтрин в аренду вместе с мебелью, то все в порядке: я смогу уведомить ее о выселении, и ей придется съехать. Но аренда дома без мебели – это совсем другое дело. Ну вот, мы снова дошли до твоей калитки. Мне нужно вернуться и посмотреть, что удастся выудить из Кэтрин. Однако если она не изменилась сильнее, чем я думаю, то маловероятно, что я узнаю что-то, хоть немного напоминающее правду. – Джеймс! Он вновь рассмеялся. – Ты тоже не сильно изменилась. Ты все еще хороший друг, а я по-прежнему злейший враг. Знаешь, ты ведь ничего не должна Кэтрин. Она сделала все от нее зависящее, чтобы тебе насолить. – Это было давным-давно. – И теперь ты не хочешь, чтобы я ее осуждал. Ну-ну! Быть такой, как ты, нецелесообразно, но я отлично понимаю, что ты ничего не можешь с собой поделать. Да ты и не пытаешься, верно? Не больше, чем я намерен пытаться изменить свои привычки. Мне они сослужили хорошую службу. Если мне что-то причитается, я это получу – все до последнего гроша. – Не понимаю, о чем ты. – Разве? Что ж, мне просто интересно, ограничилась ли Кэтрин в своей жажде стяжательства лишь переносом мебели. У меня такое впечатление, что из-за этой жажды Кэтрин может оказаться не в ладах с законом. – Джеймс! – У меня отличная память, и мне кажется, что в доме отсутствует множество мелких, но ценных вещей, которые легко обратить в деньги. Позволь, я открою калитку. – Джеймс… – Спокойной ночи, дорогая. Как я уже сказал, ты совершенно не изменилась. Очень жаль. Глава 7 Наутро после приезда мисс Сильвер миссис Войси взяла ее с собой за покупками. В Меллинге были мясник, булочник, который помимо хлеба продавал также сдобу, торты, печенье, консервированные фрукты в стеклянной таре и конфеты, и бакалейщик, чей ассортимент товаров походил на универсальный магазин. Например, можно было начать с левой стороны прилавка и купить бекон, кофе и манную крупу, потом постепенно двигаться вправо мимо яблок, картофеля и корнеплодов и под конец добраться до мотков шпагата, садового инвентаря, сумок для покупок, а также ботинок и туфель, свисавших, словно связки лука, с высоко вбитого в стену гвоздя. Где-то посередине была стойка цветных открыток и промокательной бумаги – она извещала всех о том, что магазин являлся также филиалом почты, где можно найти марки и бланки для телеграмм. Поскольку в магазине имелось столько разных привлекательных вещей, это было всеобщим местом встречи. Мисс Сильвер познакомили с сестрой викария мисс Эйнджер, внушительных размеров дамой с серо-стальными волосами и римским профилем, одетой в твидовый костюм, который больше напоминал броню. Возможно, дело было в крупной черно-белой клетке на сером фоне или же в фигуре самой мисс Эйнджер. Она ругалась с миссис Гровер из-за бекона и с трудом оторвалась от этого занятия. – Да, слишком толстые ломти и слишком жирные… Школьная подруга, говорите? Здравствуйте!.. Чтобы такого больше не повторялось, иначе мне придется рассказать об этом викарию. Миссис Гровер покраснела. Она сжала губы и сдержалась. Миссис Войси сделала шаг к стойке с открытками и подхватила под руку мисс Крэй. – Риетта, я хочу познакомить тебя с моей подругой мисс Сильвер. Мы вместе учились в школе. Риетта торопилась, но двадцатилетний опыт подсказывал ей, что торопиться в присутствии миссис Войси бесполезно. Большая твердая ладонь останется лежать на ее руке до тех пор, пока ее хозяйка не выполнит свой общественный долг. Она поздоровалась с мисс Сильвер и тут же получила приглашение на чай. – И не говори, что не сможешь прийти, Риетта, потому что мне отлично известно, что Карр и мисс Белл отправились на весь день в город. Булочник видел, как они ушли. Он упомянул об этом, когда звонил, потому что в тот момент в небе висела черная туча, а он заметил, что мисс Белл без зонтика и выразил надежду, что она не промокнет. Он говорит, что посоветовал ей взять с собой зонт, но она лишь рассмеялась. Сколько они у тебя прогостят? – Не знаю. Карр привез с собой несколько рукописей, которые ему нужно прочитать. – Вид у него такой, словно ему нужен хороший длинный отпуск. Так ты придешь на чай сегодня? Я позвоню Кэтрин и приглашу и ее тоже. Я хочу, чтобы Мод Сильвер познакомилась с вами обеими. – Она наклонилась поближе и хрипло прошептала: – Она известный детектив. Мисс Сильвер в это время рассматривала стойку с открытками. Она настолько не была похожа на детектива, что Риетта от неожиданности спросила: – И что же она расследует? – Преступления, – прошептала ей миссис Войси прямо в ухо. Затем она отпустила руку Риетты и сделала шаг назад. – Жду тебя к половине пятого. А сейчас мне непременно нужно поговорить с миссис Мэйхью. Миссис Мэйхью покупала лук и картошку. – Вот уж никогда не думала, что мне придется покупать и то, и другое, а не брать с огорода, но мистер Эндрюс мало что может сделать, чтобы поддерживать в саду порядок. Мистер Эндрюс совсем мало занимается огородом, так что никуда не денешься – овощи приходится покупать. Так что если Сэм принесет их после школы… Она обернулась – маленькая кроткая женщина печального вида, – и ее немедленно загнала в угол миссис Войси. – А, миссис Мэйхью! Полагаю, теперь, с возвращением мистера Лесситера, у вас много дел. Так неожиданно, правда? Я только на прошлой неделе говорила викарию: «Кажется, и речи нет о том, что Меллинг-Хаус откроют» и сказала, как мне жаль. Что ж, теперь, когда он вернулся, я надеюсь, он не собирается снова сбежать? – Я совершенно ничего не знаю. Миссис Войси сердечно рассмеялась. – Мы все должны быть очень милы с ним, и тогда, возможно, он останется. – Она подошла поближе, понизила голос и спросила: – Надеюсь, новости о вашем сыне хорошие. Миссис Мэйхью бросила быстрый испуганный взгляд по сторонам. Бесполезно: она стояла в углу между прилавком и стеной и не могла протиснуться мимо миссис Войси. Ее голос был еле слышен, когда она прошептала: – У него все хорошо. Миссис Войси доброжелательно похлопала ее по плечу. – Я была уверена, что так и будет, можете ему передать мои слова. Сейчас все не так, как было тридцать-сорок лет назад. Тогда второго шанса не получали ни юноши, ни девушки, но теперь-то все иначе. Полагаю, он приедет вас навестить? Миссис Мэйхью страшно побледнела. Миссис Войси не желала ей зла, все в Меллинге знают, как она добра, но ей невыносимо было говорить о Сириле здесь, в магазине, когда вокруг люди, которые могут их услышать. Она почувствовала себя в ловушке, из которой не может выбраться. И тут похожая на гувернантку маленькая леди кашлянула и тронула миссис Войси за руку. – Пожалуйста, Сесилия, расскажи мне об этих видах. Я хочу послать открытку моей племяннице, Этель Беркетт. Миссис Мэйхью была свободна. Сердце ее билось так сильно, что она была сбита с толку и только на полдороге вспомнила, что хотела купить мятную приправу. Когда две дамы вышли из магазина и пошли домой через луг, миссис Войси сказала: – Это была миссис Мэйхью. Она кухарка, а ее муж – дворецкий в Меллинг-Хаусе. Их сын – такое несчастье для них. Мисс Сильвер сказала: – Ей было неприятно, что ты о нем заговорила, Сесилия. Миссис Войси ответила энергично: – Незачем быть такой чувствительной. Все про это знают и сочувствуют ей и надеются, что Сирил начал жизнь с чистого листа. Он их единственный ребенок, и они его избаловали; ужасная ошибка! Конечно, миссис Мэйхью тяжело видеть, каким хорошим вырос сын Гроверов – это миссис Гровер обслуживала Дагмар Эйнджер в конце прилавка. Алан и Сирил были друзьями. Они оба окончили школу, и Алан пошел работать в контору мистера Холдернесса – очень хорошее начало! А Сирил нашел работу в Лондоне, что привело к беде. Он неплохой парень, но слабый и избалованный. Ему не следовало жить далеко от дома и семьи. Такие мальчики чувствуют себя очень одиноко, когда выходят в большой мир, и единственная компания, которую они могут найти, как раз та, от которой не жди ничего хорошего. Знаешь, Мод, когда-то я очень огорчалась, что у меня нет детей, и, наверное, я многое упустила, но ведь это огромная ответственность, правда? Мисс Сильвер согласилась, что так оно и есть. – Даже такой вполне хороший парень, как Алан Гровер. Я не стала бы говорить это никому, кроме тебя, и это, конечно, глупо рассказывать, не говоря уж о том, что это чрезвычайно бесцеремонно… – Сесилия, дорогая моя! – Я была потрясена. И я не могу, никак не могу поверить, что она его поощряла. Конечно, в таком возрасте их и не нужно поощрять, а она ведь очень красивая женщина… – Сесилия, дорогая! Миссис Войси кивнула. – Да, Кэтрин Уэлби. Полный абсурд, как я уже сказала. Началось с того, что он предложил прийти к ней, чтобы повесить полки, а потом он сказал, что посадит ее луковичные цветы, а она давала ему книги. А когда она хотела ему заплатить, он не взял ни гроша, поэтому она, конечно, не могла позволить ему приходить к ней и оказывать разные услуги. Ему еще нет двадцати одного, она ему в матери годится! Мисс Сильвер снисходительно кашлянула. – Сесилия, дорогая моя, какое это имеет значение? Глава 8 Джеймс Лесситер откинулся на спинку стула и через стол посмотрел на мистера Холдернесса, который выглядел весьма обеспокоенным. Румянец разлился до самых корней его густых седых волос, отчего от природы цветущее лицо приобрело почти сливовый оттенок – такой, какой был у основателя фирмы, крепкого выпивохи, жившего в начале восемнадцатого века; его портрет висел на стене позади мистера Холдернесса. Он посмотрел на Джеймса и сказал: – Вы меня шокируете.