Она продолжала: – Видите ли, я случайно услышала, о чем вы говорили с мистером Скаттлом. Пуаро кивнул. В компании «Бритер и Скаттл» он сразу сообразил, что перегородки скрывают тебя от посторонних глаз, но никак не от ушей. Его это ничуть не беспокоило – он ведь жаждал рекламы. – Вы стучали на машинке, – вспомнил он, – справа от заднего окна. Теперь кивнула она. Лицо ее осветилось согласной белозубой улыбкой. Пышущая здоровьем и полногрудая молодая женщина, с удовольствием отметил Пуаро про себя. Года тридцать три или тридцать четыре, от природы брюнетка, но не из тех, кто идет у природы на поводу. – Насчет мистера Бентли, – уточнила она. – Что именно? – Он собирается подать апелляцию? Значит, в деле появились новые факты? Я так рада. Я просто не могла… не могла поверить, что он совершил такое. Пуаро повел бровями. – То есть вы с самого начала считали, что он невиновен, – медленно сказал он. – Именно что с начала. Думала, это какая-то ошибка. Но улики… – Она остановилась. – Что же улики? – спросил Пуаро. – Получалось, кроме него, это никто не мог сделать. Я решила, может, у него просто ум за разум зашел. – А он не казался вам… я бы сказал, немножечко чудным? – Как будто нет. Чудной – это что-то другое. Застенчивый, неловкий – вот он какой. Таких много. Не нашел себя человек в этой жизни, мается. Отсюда и неуверенность, скованность. Пуаро взглянул на нее. Уж у нее уверенности в себе хоть отбавляй. На двоих хватит наверняка. – Он вам нравился? – спросил он. Она вспыхнула. – Да, нравился. У нас в комнате сидит еще одна девушка, Эми, она всегда над ним посмеивалась, называла растяпой, но мне он очень нравился. Такой добрый, тихий, учтивый. И много чего знал. В смысле начитанный. – Понятно, начитанный. – По матери сильно тосковал. Она ведь много лет болела, вы, наверное, знаете. Даже не болела, а так, постоянный упадок сил, и он был ей как нянька. Пуаро кивнул. Таких матерей он знал. – Она, конечно, тоже о нем заботилась. Беспокоилась о его здоровье, чтобы он зимой не простудился, чтобы хорошо ел и все такое. Сыщик снова кивнул. Потом спросил: – Вы с ним были друзьями? – Трудно сказать… едва ли. Иногда разговаривали. Но когда он отсюда ушел, я… мы… почти не встречались. Однажды написала ему по-дружески, но он не ответил. Пуаро негромко спросил: – Но он вам нравится? Она с вызовом ответила: – Да, нравится… – Это замечательно, – искренне обрадовался Пуаро. Мысленно он вернулся к тому дню, когда разговаривал в тюрьме с осужденным… Перед глазами его, как живой, возник Джеймс Бентли. Мышиного цвета волосы, худой и нескладный, выступающие костяшки на пальцах рук, большие кисти, на цыплячьей шее торчит кадык. Взгляд смущенный, исподлобья, даже какой-то коварный. Не из тех прямых и открытых людей, кому готов верить на слово, – коварный и лживый тип себе на уме, как-то неприятно бормочет под нос… Именно такое впечатление Джеймс Бентли производил на поверхностных наблюдателей. Так восприняли его и присяжные. Этот и наврет с три короба, и ограбит, и старушку огреет по голове… Но на старшего инспектора Спенса, который хорошо разбирался в людях, Джеймс Бентли произвел совсем другое впечатление. И на Эркюля Пуаро тоже… А теперь, как выясняется, и на эту девушку. – Как вас зовут, мадемуазель? – спросил он. – Мод Уильямс. Могу я как-то… ему помочь? – Думаю, что да. Есть люди, мисс Уильямс, которые считают, что Джеймс Бентли невиновен. Они собирают факты, чтобы доказать это. Расследование возглавляю я и могу сказать, что кое-чего уже добился… да, определенно добился. Он произнес эту ложь не моргнув глазом. Ибо считал ее крайне необходимой. Кто-то где-то должен забеспокоиться. Мод Уильямс не из тех, кто будет молчать, об их встрече она кому-то расскажет, и это будет брошенным в пруд камнем – по воде пойдут круги… Он сказал: – Вы с Джеймсом Бентли много разговаривали. Он рассказывал вам о своей матери, о своей семье. Может быть, он упоминал кого-то, с кем он или его мать были в плохих отношениях? Мод Уильямс задумалась. – Нет… о плохих отношениях, пожалуй, речи не было. По-моему, его мать недолюбливала молодых женщин. – Матери преданных сыновей никогда не любят молодых женщин. Я имею в виду нечто другое. Какая-нибудь семейная распря, вражда. Может, у кого-то был на них зуб? Она покачала головой: – Ни о чем таком я никогда от него не слышала. – А о своей домовладелице миссис Макгинти он когда-нибудь говорил? Она чуть поежилась. – Не называя по имени. Однажды сказал, что она слишком часто потчует его копченой селедкой… а в другой раз – что домовладелица переживает из-за пропавшего кота. – А он не говорил вам – прошу вас, будьте со мной откровенны, – что знает, где она держит деньги? Девушка чуть побледнела, но тут же с вызовом вскинула подбородок. – Представьте, да. У нас зашел разговор о том, что люди перестали доверять банкам, и он сказал, что его домовладелица хранит свободные деньги под половицей. И добавил: «Я спокойно могу их взять, когда ее нет дома». Не то что в шутку, он был не мастер шутить, а так, будто тревожился за нее – что же она такая легкомысленная? – Ага, – сказал Пуаро. – Это хорошо. С моей точки зрения, разумеется. То есть кража для Джеймса Бентли – это действие за чьей-то спиной. Ведь он мог бы сказать и по-другому: «Однажды кто-нибудь из-за этих денег даст ей по голове». – В любом случае он не мог говорить об этом всерьез. – Конечно. Но в разговоре, пусть легком и бездумном, наружу обязательно выходит ваша суть – что вы за человек. Умный преступник держит рот на замке, но умный среди преступников – большая редкость, обычно они тщеславны и болтливы, в итоге большинство из них удается поймать. Мод Уильямс резко бросила: – Поделом. – Но ведь кто-то эту старушку убил. – Кто же? Вам это известно? Вы до чего-то додумались? – Да, – снова солгал Эркюль Пуаро. – Кое до чего я уже додумался. Но нам предстоит пройти длинный путь. Девушка посмотрела на часы: – Мне пора. У нас перерыв – всего полчаса. Этот Килчестер такая дыра, ужасное захолустье… раньше я работала только в Лондоне. Позвоните, если понадобится какая-то помощь… настоящая помощь, понимаете? Пуаро достал одну из своих визитных карточек. Написал на ней: «Лонг-Медоуз» и номер телефона. – Сейчас меня можно найти здесь. Он не без огорчения заметил, что его имя не произвело на нее никакого впечатления. Что поделаешь, молодежь теперь пошла темная, бок о бок с ними ходят выдающиеся современники, а им и дела нет. 3 Возвращаясь автобусом в Бродхинни, Пуаро пребывал в более радужном настроении. По крайней мере хоть кто-то верит в невиновность Джеймса Бентли. И не так уж он одинок на этом свете, как сам себе это представляет. Пуаро мысленно вернулся к своей встрече с Бентли в тюрьме. Она оставила тяжелый осадок. У заключенного даже не заискрилась надежда в глазах, приход Пуаро почти не вызвал у него интереса. – Спасибо, – вяло сказал Бентли, – только вряд ли мне что-нибудь поможет. Нет, врагов у него нет, это точно.