— Я сказал, всем сидеть и руки на столе. — А не пошли бы вы куда подальше? — главбухша была возмущена, она вышла из-за стола и демонстративно набросила на плечо сумочку. Борис передернул затвор пистолета и выстрелил в потолок. Сверху, на женщин посыпалась штукатурка, от оглушительного хлопка они нагнули головы и закрыли уши руками, Ирина Степановна незамедлительно заняла свое место за столом. — Вот так будет лучше. Предупреждаю, следующий выстрел будет не в потолок, убью, рука не дрогнет, да и терять мне нечего. Я так понимаю, добровольца в заложники нет. Борис выдернул шнур питания из одного компьютера, затем из другого: — Со мной поедет… — он окинул взглядом женщин. — Вот эта. Как тебя зовут? Девушка не успела ответить, зазвенел телефон Студебеккера, Борис посмотрел на дисплей, это был майор, затем на часы — десять минут истекли. — Ну так как, Акерман Романович? Вижу, свободой вы никак не надышитесь, время вышло. Мы вас ждем. Вы первый, потом остальные, — Аранский торопил, и его можно было понять. Кова опустил телефон, посмотрел на главбуха: — Ключ от комнаты? Быстро, времени нет. Ирина Степановна достала из ящика стола ключ и протянула Борису. Не раздумывая, он шнуром обмотал ей руки, завязал на несколько узлов, затем ее сотруднице и велел женщинам сидеть на местах, вытащил из их телефонов батарейки, положил в карман, взял под руку ту, которую выбрал в заложницы, кажется, ее звали Вероникой, и вышел с ней из кабинета. Закрыл дверь на ключ, приложил к уху трубку: — Я подумал, майор, вариант один пришел в голову, заманчивый для нас получается, трудно не воспользоваться. — Вариантов нет, господин Беккер. Окажете сопротивление — печально все закончится, сами понимаете, будем работать на поражение. — С этим согласен. — Ну вот и хорошо. — А женщины? — Борис посмотрел на девушку. Он думал, как лучше поступить, выйти с девушкой во двор или оставаться в помещении, показать ее собеседнику, или так поверят. — Что вы этим хотите сказать? — В голосе майора почувствовались нотки беспокойства. — Заложники они. Пойдете на штурм — убьем. — Приставил телефон к уху девушки и велел и дать понять, что она заложница. Теперь паузу взял майор, связь оборвалась в трубке зазвучали короткие гудки, Аранский сбросил вызов. 24 Руководить операцией было поручено Аранскому. Несмотря на то, что последний случай из опыта его работы по освобождению заложника назвать удачным можно было с натяжкой — тогда благодаря своей находчивости и смекалке преступник, сымитировав захват заложника, попытался скрыться на полицейской машине, правда, неудачно — все же остановились на кандидатуре Аранского. Предложить другую кандидатуру никто не решился, хотя бы потому, что уже давно он вел это дело, что, пожалуй, и было основным аргументом для этого решения, ему, как говорится, и карты в руки. Со временем начала операции определились просто: нужно было дождаться, когда все члены преступной группы соберутся в своем офисе, и только тогда выводить оцепление. Предположительно, по результатам наблюдений, это могло быть после обеда, когда «мерседес» «коробочка» возвращался на офис, примерно начиная с трех часов дня и ближе к пяти. Наружное наблюдение в этот день выставили раньше обычного, с семи утра, все передвижения у детсада и на его территории отслеживали, а информацию передавали Аранскому. Подъехал Кордыбака к условленному месту после обеда, так было велено. Машину припарковал у маленького и невзрачного на первый взгляд кафе. Почему Аранский назначил именно сюда, голову не ломал. Осмотрелся. Солнце не то что грело, — жарило, тем более в машине, поэтому спрятался от испепеляющих все живое лучей в кафе, там был кондиционер и кофе. Заказал американо, сел за столик и положил перед собой телефон. Кафе было маленькое и тесное, переоборудованное из ранее жилой квартиры на первом этаже шестиэтажного дома. Внутри заведения помещалась небольшая барная стойка, три столика и стулья, втиснувшиеся между ними уже с трудом, еще один столик стоял на улице, на тротуаре под небольшим полосатым зонтом от солнца. Окинув взглядом помещение, сквозь тонированное стекло окна посмотрел на улицу. О том, что где-то здесь, рядом, в самое ближайшее время должна была начаться крупная полицейская операция, пока никак не ощущалось. За окном было все тихо и спокойно, а редкие прохожие, неожиданно появляющиеся на тротуаре, незаметно исчезали, словно растворялись в послеобеденной, белесой дымке зноя. Аранский позвонил примерно через час, поинтересовался, на месте ли Валентин, сказал, что минут через десять подкатит. Свою «сонату» он припарковал рядом с «сузуки» Валентина и тоже вошел в кафе. Настроение у него было хорошее, это сразу бросилось в глаза, не поздоровавшись, с ходу попытался сострить: — Вижу потеешь. — Ну да. — А ты не волнуйся. Валентин не сообразил сразу, что ответить. Во-первых, было жарко, кондиционер работал так себе, и потом, волнение тоже было. Шутка ли, не в кафе посидеть приехал. Приподнятое настроение Аранского его немного удивляло, скорее всего, тоже нервничал, может, от этого. — Шутите, Сергей Викторович. Да, переживаю, не погулять собрались. И жарко тоже. — Не спорю, жарковато, а будет еще жарче. Обедал? — Еще нет. Аранский проявил инициативу, подошел к стойке, к его удивлению, кроме кофе, можно было заказать еще пиццу и блинчики ни с чем. Остановился на пицце на двоих и большой бутылке пепси. — Предлагаю прохладительное. Валентин пил уже вторую чашку кофе, периодически добавляя в него сахар, но кофе по-прежнему казался несладким, то ли сахар был такой, то ли таким образом сказывалось волнение, от пепси не отказался, от пиццы тоже. Нервозность усиливала аппетит. — Новостей никаких? Аранский посмотрел по сторонам, вернулся к стойке, взял два пластиковых стакана для напитка: — Новости? Какие новости. Ждем. Сейчас бандюки в кучу соберутся, и начнем. Сам ведь знаешь. Валентин поморщился: — Вы так говорите, словно каждый день подобные операции проводите. — Не каждый, конечно, но доводилось. Кордыбака отпил пепси и отодвинул от себя чашку с недопитым кофе: — Не сладкий. — Может, это и не сахар вовсе? — Аранский посмотрел на бумажную горку от разорванных сахарных пакетиков. Валентин промолчал. — Пепси-то хоть сладкий? — Сладкий. А что? — после короткой, настороженной паузы ответил Кордыбака. — Переживать уже начал, — Аранский откусил почти половину от треугольного куска пиццы и запил напитком. — Случается, от чрезмерных треволнений вкусовые качества некоторые теряют, а потом… Зазвонил его телефон, посмотрел на экран, отложил на салфетку оставшуюся пиццу: — Вот и новости. Говорил недолго, в основном слушал, машинально поглядывая то на Кордыбаку, то на остаток пиццы. Положил телефон на стол, салфеткой старательно вытер руки: — Ну, что, Валя, все в сборе. Начинаем? — Как скажете, — момент был тот, которого ждали, волнительный, ответственный, тревожный. — Давай-ка ты. — Что я? — Отмашку дай. На удачу. — Думаете? — Может, рука у тебя легкая. Валентин выпрямился весь, промокнул салфеткой пот на лбу, посмотрел сквозь окно на улицу, потом на Аранского, тот натянуто улыбнулся и кивнул. — Начинаем. Майор взял телефон, набрал номер: — Прилив. Это был условный сигнал, операция началась.