Поезд переполнен. БИЛЛИ и ГЕЛЛА едут в купе второго класса, они пытаются заснуть, привалившись друг к другу. На БИЛЛИ его «фирменная» шляпа с узкими полями, спать в ней неудобно. Билли снимает шляпу, но из рук не выпускает. БИЛЛИ (ГОЛОС ЗА КАДРОМ) Мы не могли позволить себе спальный вагон, поэтому просидели всю ночь в купе с четырьмя соседями. Я страшно боялся потерять шляпу. В ее подкладке было зашито 1000 марок. Он переворачивает шляпу и судорожно проводит пальцем по краю подкладки. ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ СТАНЦИЯ. ДЕНЬ. Париж, вокзал Сен-Лазар. Поезд только что прибыл на платформу. В облаках пара с вагонных ступенек спускаются пассажиры — среди них БИЛЛИ и ГЕЛЛА. Погода ветреная, и в какой-то момент с БИЛЛИ сдувает шляпу. В панике он бросается вслед за шляпой и едва успевает отловить ее. Предъявив билеты на контроле, они выходят на площадь, ошалевшие и усталые от долгой поездки. БИЛЛИ роется в кармане, вынимает клочок бумаги и читает, что на нем написано. УЛИЦА. ДЕНЬ. БИЛЛИ (ГОЛОС ЗА КАДРОМ) Мне дали адрес отеля на рю де Сайгон, почти рядом с Триумфальной аркой. Немецкие беженцы обычно останавливались в этом заведении. Они шагают к отелю по скучной невзрачной улице в жилом квартале. Здание отеля выглядит запущенным и унылым. Над входом можно прочесть надпись: «ГОСТИНИЦА „АНСОНИЯ“». Они открывают дверь. НОМЕР В ГОСТИНИЦЕ. ДЕНЬ. Комната на четвертом этаже, скудно обставленная. Окно выходит на узкую улочку, по другую сторону которой стоит здание повыше. БИЛЛИ и ГЕЛЛА входят в номер, оглядываются безрадостно и ставят чемоданы на пол. ГЕЛЛА валится на кровать и тут же, взвизгнув от боли, вскакивает. Отдергивает одеяло, простыни и обнаруживает, что из матраса торчит пружина. БИЛЛИ Ну, пока сойдет и так. Завтра-послезавтра найдем что-нибудь получше. Затемнение. Постепенно экран опять светлеет. НОМЕР В ОТЕЛЕ. ДЕНЬ. ТИТР: «ГОД СПУСТЯ». ГЕЛЛА лежит на той же самой кровати в той же самой комнате, она курит, раскладывает пасьянс и, похоже, одуревает от скуки. БИЛЛИ сидит за небольшим столом у окна и стучит по клавишам пишущей машинки, сочиняя сценарий. Выругавшись, он выдергивает лист бумаги из машинки, комкает его и швыряет через плечо не глядя. Целился он в мусорную корзину, но бумажный комок попадает ГЕЛЛЕ в голову. Она бросает комок обратно, прямиком в затылок БИЛЛИ. ГЕЛЛА Что, не понравилось? БИЛЛИ Ах, я должен извиниться. Непозволительно с моей стороны мешать тебе, когда ты занята столь важным делом. ГЕЛЛА Не менее важным, чем еще один дурацкий сценарий. БИЛЛИ Этот «дурацкий», как ты выразилась, сценарий обернется для нас… Дверь приоткрывается, и в образовавшейся щели появляется голова молодого человека. (Точнее, голова композитора ФРАНЦА ВАКСМАНА. Настанет день в отдаленном будущем, когда он напишет музыку для «Бульвара Сансет».) ФРАНЦ Эй, Билли, ты идешь в «Страсбург»? БИЛЛИ А кто еще идет? ФРАНЦ Да все, как обычно… Петер, Фридрих… ГЕЛЛА (вставая с кровати) Идем, почему нет. ФРАНЦ (замявшись на секунду) Вы тоже, Гелла, приходите, если хотите. В КАФЕ. ДЕНЬ. «Страсбург» — классическая парижская брассери. БИЛЛИ и его приятели, немецкие изгнанники, тесно сидят вокруг стола, играя в домино, — разве что в густом сигаретном дыму они с трудом различают костяшки. БИЛЛИ (ГОЛОС ЗА КАДРОМ) Немудрено, если некоторые из этих лиц вам знакомы; в основном это те же ребята, с которыми я зависал в «Романском кафе» в Берлине. И вот мы здесь, спорим о том же, о чем и раньше спорили, и профессии у нас те же, что были прежде, — мы просто, по стечению обстоятельств, поменяли один город на другой. Узнаете вон того темноволосого коротышку? Петер Лорре[36]. Возможно, вы видели его в «Мальтийском соколе». А того парня с чувственным ртом и носом, смахивающим на пикуль? Вряд ли вы знаете его в лицо, но наверняка слышали его песни — «Снова влюблен», «Как романтично»[37]. (Напевает мелодию.) Эта одна из моих любимейших. И, пожалуй, я когда-нибудь вставлю ее в свой фильм. Доминошные страсти накаляются. Теперь сражаются в основном двое — БИЛЛИ и ПЕТЕР ЛОРРЕ, они сидят друг против друга. ГЕЛЛА демонстративно болеет за ЛОРРЕ, она сидит рядом с ним, просунув руку ему под локоть, смотрит на его костяшки и советует, какой сделать ход. За соседним столиком молодой серьезный КОМПОЗИТОР, разложив листы бумаги, пытается работать над партитурой. Шумные немцы не дают ему сосредоточиться, сбивают смысли, и он гневно поглядывает на них.