Не подведи меня, взмолилась она своей магии, когда ощутила себя в клетке, сквозь прутья которой выглядывали любопытные лица. Пожалуйста, не подведи меня снова. Но это произошло. Нет, не было драматично разбивающегося стекла, или разлетающейся почвы, или переплетения вышедших из-под контроля ветвей. Просто жалкая горстка листьев на ее саженце увяла. Корни сморщились и стали коричневыми. Нет, Кассия не сдавалась. Она просто потерпела поражение. Звук вопроса Хелии был глухим бормотанием на фоне стука крови в ушах. И вот она стояла, жалкая и проигравшая, посреди комнаты. Подними она глаза, и увидела бы, как окружающие, спрятав глаза, голосуют «против». Единственное место, куда она могла смотреть, это та часть комнаты, где стоял Джаспер. И именно поэтому она знала, что он не проголосовал. Его опущенный рот открылся на вдохе, когда раздалось «нет», но в последний момент он не издал ни звука. Возможно, это было к лучшему. Возможно, голос, который он хотел отдать, был бы несправедливым. Когда кто-то протянул ей детскую книгу заклинаний, Кассия почувствовала, как скрутило живот, и что глаза у нее на мокром месте. Стоило моргнуть, и она бы заплакала посреди собрания, у всех на глазах. Но у нее было время добраться до двери, поэтому она развернулась на каблуках и побежала прочь. Когда Кассия переступила порог, кто-то поблизости выкрикнул ее имя. Она пыталась не обращать на это внимания – ее слезам больше не было дела до того, моргала она или нет. Первые слезы уже свободно падали на щеки, такие же непокорные и своенравные, как забытая звездами магия, но твердая рука схватила ее за локоть, и она развернулась, оказавшись лицом к лицу с верховным чародеем. – Тебе лучше остаться и больше не портить вечер, – сказал он тихим голосом. Кому-то могло показаться, что у него просто хватило здравого смысла не привлекать еще больше внимания к ее неудаче, раздувая из мухи слона. Но Кассии было хорошо знакомо его разочарование, и она видела это по тому, как он смотрел не на нее, а сквозь. У Кассии была возможность вырасти в его глазах, и теперь, когда она потерпела неудачу, дедушка вернулся к более серьезным заботам, даже когда она стояла прямо перед ним в слезах. – Заводи знакомства, – скомандовал он. – Магия – это еще не все. Каким-то образом его полный отказ замечать ее слезы вытащил Кассию из волны жалости к себе. – Дедушка, – начала она дрожащим голосом, – я правда хочу пойти домой. Он наклонился ближе, еще больше понизив голос. – Ты в Странствующем Месте, Кассия. Он редко называл ее по имени, а когда называл, это звучало как выговор. – Ради звезд, пообщайся со своими сверстниками, прояви благоразумие и извлеки из этого вечера максимум пользы. Он не имел в виду, что это должно быть нечто полезное для нее самой, и точно знал, сколько усилий Кассия уже приложила к тому, чтобы наладить общение со своими сверстниками. Кассия четыре раза слышала, как Джупитус и ее мать обсуждали, насколько она непопулярна, и это не считая тех раз, что прошли мимо ее ушей. Но Кассия была его крови, и, с точки зрения дедушки, это означало, что у нее был долг перед ним и его репутацией, так что она должна выполнять его приказы. Она так и делала. Когда Джупитус увидел, что она немного успокоилась, то отвернулся, и Кассия поспешно вытерла влагу со щек и подняла подбородок. Когда все остальное терпит неудачу, остается злоба. Эти слова принадлежали правителю другой фракции в другой жизни. Злоба – вот что советовала Эстер Рейвенсвуд, правительница метаморфов, когда больше не из чего было черпать силы. Однажды, когда Кассии было семь лет, сын одного из дружинников Камдена толкнул ее. С поцарапанными ладонями, она побежала к своей няне, и женщина сказала, что мальчики так себя ведут, когда им нравишься. Это заставило Кассию начать плакать еще сильнее; все, чего она хотела, – это чтобы пара рук крепко обняла и сказала, что она под защитой, а няня этого не сделала. Как и Эстер. Кассия сомневалась, что у альфы Камден Тауна хватит духу утешить плачущего ребенка. Когда Кассия увидела ее в дверях, слушающую, что говорит девочке няня, то ждала, что Эстер с отвращением отвернется от ее слез. Это вполне соответствовало тому, как она обычно вела себя с маленькой девочкой, которая, строго говоря, вообще-то была ее подопечной. Но Эстер вошла в детскую и взяла Кассию за запястье, чтобы не поранить израненные ладони. Это был первый раз, когда Эстер прикоснулась к ней. Затем она прошествовала через дом, а Кассия трусцой бежала следом. Кассия поняла, что они направляются в сад, обратно к злобному мальчику, который толкнул на землю. – Нет! Я не буду с ним играть. – Нет, с ним ты определенно играть не будешь, – сказала Эстер командным голосом, хотя лишь подтвердила сказанное Кассией. – Но ты будешь играть. Ты будешь играть, потому что этот щенок не сможет тебя остановить. Он жалок и недостоин твоего внимания, ты понимаешь? Затем она опустилась на колени, так что они оказались лицом к лицу. – Играй назло ему, потому что у него нет силы остановить тебя. Тогда она снова прикоснулась к ней – во второй раз, положив два пальца под опущенный подбородок Кассии и приподняв его. – Когда все остальное терпит неудачу, остается злоба, – сказала она с лукавой улыбкой. – Понимаешь? И Кассия поняла. Мысль о том, чтобы уступить желанию дедушки и остаться, томясь в своем собственном унижении, заставила ее горло сжаться, и жалость к себе вновь угрожала поглотить. Ей было не место в этой комнате, но она могла назло всему поднять голову. Она могла бы со всем этим справиться. Вечер шел; пространство в середине комнаты было занято людьми – гости и члены Общества вперемешку стояли у помоста. Джупитус разговаривал с секретарем Общества, в чьи обязанности входило отстегнуть золотой значок президента от воротника Хелии и прикрепить его новому владельцу. Джаспер разговаривал с другим участником в дальнем конце комнаты. Его глаза больше не искали ее, и Кассия обнаружила, что чувствует себя в равной степени преданной и спокойной. Она не знала, как ей снова встретиться с ним лицом к лицу после того, как он не смог заступиться за нее. Лев поймал ее взгляд и протиснулся сквозь толпу гостей, чтобы встать перед ней. Он держал ее банку с землей. – Я не знал, захочешь ли ты ее забрать, – сказал он. Кассия пробормотала слова благодарности и взяла банку. – В следующий раз, я уверена, – автоматически сказала она. Она слышала это пустое высказывание два десятка раз после своей последней неудачи и хотела опередить Льва. Но она вложила недостаточно фальшивых эмоций в эти слова, и они прозвучали слишком резко. Лев улыбнулся. – О, в следующий раз точно. Она была избавлена от дальнейшего проявления его доброты, потому что Джупитус ступил на помост и в большой гостиной воцарилась тишина. Пришло время для того самого события, по причине которого верховный чародей и был здесь. Он встал за урной для голосования, которую перенесли в переднюю часть помоста. – Преемники, старые и новые, – сказал он, дружелюбно кивая новым членам Общества, которых он мог выделить в толпе. – Гости. Общество молодых одаренных чародеев существует уже пять столетий, и все это время оно олицетворяет наше место в этом городе и возвещает о новой магии, новых талантах и вступлении во взрослую жизнь наших выдающихся умов и будущих лидеров. Настало время для священной традиции открывать новое, поскольку Общество выдвигает одного из своих членов на должность президента. В течение следующих двух лет этот человек будет прокладывать путь вперед для вас, молодых преемников, и вести к будущему. Кто знает, может быть, когда-нибудь он даже станет верховным чародеем. В ответ на это раздался щедрый взрыв понимающего смеха. Все знали, что следующим верховным чародеем должна была стать Алана Симс. А после нее? Кассия посмотрела на свою банку с землей. Если дедушка и нашел ее лицо в толпе в этот момент, она не хотела видеть, что читалось в его взгляде. Кто бы ни взял на себя роль Аланы, были ли они в этой комнате или нет, все слушающие знали, что им станет человек, которого выберет семья Кассии. Эта власть была в их руках. – Я попрошу кандидатов присоединиться ко мне на помосте. Три преемника поднялись на помост под шквал аплодисментов. К ним присоединились Хелия и ее заместитель, секретарь общества Ян Ленникер, срок полномочий которого также заканчивался этим вечером. Кассия наклонилась ко Льву. – Как ты думаешь, кто победит? – спросила она, понимая, что так сильно сосредоточилась на своем посвящении, что все прочие события вечера ускользнули от ее внимания. – Эм. Лев заколебался, улыбка на мгновение сползла с его лица. – Я думаю, мы скоро все узнаем. Кассия заметила, как его взгляд метнулся к двери, где, прислонившись к стене и низко опустив голову, стоял Вирджил Пайк. Его серьезный взгляд был устремлен в толпу. Преемники постоянно то образовывали парочки, то расставались, и каждый хотел стать главной сплетней сезона. Лев и Вирджил были одной из таких любовных историй. Она задалась вопросом, почему они сейчас стояли в разных концах зала. Кассия проследила за взглядом Вирджила сквозь толпу и остановилась на нескольких людях. Лев был не единственным, кто выглядел нервным. Харланд Уайз грыз ногти. Тан Медхерст переминался с ноги на ногу. Кассия внезапно ощутила напряжение в воздухе, и это было нечто большее, чем возбуждение толпы в ожидании результатов выборов. Ни трое претендентов на возвышении, ни Хелия и Джупитус не обращали на это внимания, но напряженность, с которой Ян уставился в пол, угрожала прожечь тот насквозь. – Давайте выясним, кто будет вашим новым президентом, – объявил Джупитус присутствующим. По традиции верховный чародей сам произносил знаменитое заклинание, определяющее победителя выборов, но Джупитус отошел в сторону и махнул Хелии выйти вперед. Наступила тишина – настолько всеобъемлющая, что Кассия готова была поклясться, будто слышала крики чаек над рекой. Никто не стал бы шептаться, что верховный чародей стареет и его сила уже не та, что была раньше. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Хелия достала заколдованный лист бумаги из орехового дерева и подняла его вверх, а другую руку протянула к урне для голосования. Кассия обнаружила, что невольно придвигается ближе. Она никогда не видела, как выполняется это заклинание, но много раз слышала, как о нем говорили. Когда бумага из орехового дерева сгорела, урна для голосования раскрылась, словно механический цветок, высыпав в узкую емкость свое содержимое, которое превратилось из бумажек в яркие стеклянные шарики. Когда они каскадом скользили по желобу, то разделялись по цвету и падали в чаши, которые материализовались под ними; синие, оранжевые, желтые… …и фиолетовые шары. Рядом с остальными чашами материализовалась четвертая. – Вписанный кандидат! – воскликнул кто-то рядом. По комнате прокатился возбужденный ропот. Кассия снова окинула взглядом участников – на некоторых лицах читалось беспокойство, на других восторг. Затем она посмотрела на Льва, чью улыбку было трудно прочесть. Вирджил выглядел таким же серьезным, как всегда, и, пока шел подсчет, не придвинулся ближе. – Зеленый! – крикнул кто-то, когда шары пятого цвета смешались с остальными. Вписанные кандидаты не были чем-то неслыханным. Президенты общества часто делали блестящую карьеру в самых разных областях, и возможностей было предостаточно. Не было тайной, что некоторые члены партии усердно вели предвыборную кампанию даже после того, как им не удалось официально стать участником голосования. Но по крайней мере четыре цвета встречались одинаково часто. Джупитус заговорил, перекрикивая болтовню; какая-то шутка об амбициях членов клуба. Наблюдающие преемники словно разделились на две группы: на тех, кто был шокирован и заинтригован поворотом событий, и тех, кто наблюдал за всем спокойно. Некоторые из последних сами гудели от возбуждения; другие бросали возмущенные взгляды на Льва и Вирджила, и, пока толпа перешептывалась, их число все росло и росло. Когда поток шариков иссяк, Ян и Хелия достали коробку и поставили пять чаш с шариками в ряд перед Фиском. Все это само по себе заняло немало времени, и еще больше времени занял подсчет голосов и обсуждение между Хелией и Яном, так что терпение толпы было на пределе. Когда дело было наконец сделано, через толпу зрителей до Кассии и Льва просочились слухи о том, что трое кандидатов набрали одинаковое количество голосов, а победитель одержал победу с перевесом в один голос. Кассия бросила вопросительный взгляд на Льва, но он словно бы не заметил; он смотрел на Вирджила, который, словно признавая поражение, развел руками. У Кассии в голове возник ничем не обоснованный страх. Она немедленно прогнала это чувство. Невероятное зрелище еще не закончилось. Решив начать с явного проигравшего – чаши с зелеными шариками, Джупитус произнес очень простое заклинание, которое вырезало на чаше имя номинанта. На его лице отразилось легкое удивление, и он повернулся к толпе. Кассия тоже была удивлена, увидев, что на чаше было написано «Лев Мэллори». Теперь на него были обращены взоры всех собравшихся. Лев широко ухмыльнулся и пожал плечами. Когда зал наполнился взрывом аплодисментов, он наклонился ближе к Кассии и сказал: – В следующий раз, я уверен. Его темные глаза наполнились веселым блеском, и он подмигнул ей. Джупитус перешел к следующей чаше. Элрик Верда далеко не так спокойно принял поражение. Он пробормотал что-то сквозь стиснутые зубы и сошел с помоста. Кассия услышала, как стоящий рядом с ней преемник прошептал, что Элрик уйдет из Общества еще до следующих выборов. Третьим кандидатом был Август Ледфорд. Он изо всех сил пытался скрыть свое разочарование, но, пожав руку оставшемуся кандидату и Джупитусу, присоединился к своим друзьям в толпе, которые хлопали его по спине и обнимали за плечи. Кассия снова посмотрела на Джаспера, который должен был стать ее главной поддержкой в этот день. Он стоял в дальнем конце комнаты и выглядел скучающим. Остались лишь Пелла Олин и вписанный кандидат. Члены клуба погрузились в молчание. Пульс Кассии приятно участился. Драматические события в этом городе часто были связаны со смертями, так что перед шансом быть свидетелем чего-то столь легкомысленного, как переворот среди президентов Общества молодых одаренных чародеев – бескровный переворот, играючи совершенный молодежью, – было невозможно устоять. Так что, хоть Кассия и была уверена, что Пелла очень милая девушка, все же надеялась, что та проиграет. И так и случилось. Когда Джупитус перевернул предпоследнюю чашу, комната взорвалась. Элрик громко ворчал по поводу того, что выборы были сфальсифицированы, и получил долю поддержки от тех в зале, кто также был поражен случившимся. Все они были успокоены яростным отказом Джупитуса. – Даже если кто-то не включен в избирательный бюллетень, его право баллотироваться закреплено в уставе Общества и существует уже сотни лет, – сказал он. Воцарилась тишина. – Это священный демократический процесс, и все члены Общества должны его уважать. Когда Пеллу увели со сцены, Джупитус положил руку на край последней чаши и снова произнес заклинание. Он был спокоен и невозмутим, демонстрируя вежливое безразличие к происходящему, хотя волнение в комнате росло и росло. Но, когда на его стороне чаши появилось имя, этому спокойствию в один миг пришел конец. Губы верховного чародея сжались в тонкую линию, серебро в глазах превратилось в лед. Волосы на шее Кассии встали дыбом, и она невольно отступила на шаг. Выражение лица Джупитуса встревожило многих зрителей, но только Кассия знала, насколько он был на самом деле взбешен.