– Пойдем со мной в Странствующее Место. Потрясенная внезапной переменой и силой его хватки, Кассия попыталась отстраниться. – Сейчас? Уже перевалило за полночь. Кроме того, я… – Я знаю, что уже поздно, но я хочу кое-чем поделиться с тобой. Секретом. Выставив локоть, Кассия сумела высвободиться из его чрезмерно крепких объятий. Она боялась узнать, в чем может заключаться секрет Джаспера. Но по непонятным ей самой причинам она в то же время боялась его разочаровать. – Ты не можешь сказать мне здесь? – спросила она. Улыбка Джаспера стала шире. – Это не такой секрет. Ты должна сама увидеть. Давай, мы можем выскользнуть через ворота. Он взял ее за руку и притянул ближе. – Я бы не хотел злить твою маму. Его взгляд встретился с ее, и в глазах юноши она прочитала недвусмысленное приглашение разозлить свою мать вместе с ним, и вопреки себе Кассия приняла эту идею. Может быть, веди она себя как Олливан – и ее начнут ценить так же, как ценят его. Но то, что происходило сейчас… Она не собиралась использовать Джаспера, чтобы поэкспериментировать с бунтарством. – В другой раз, – сказала она и заставила себя улыбнуться, но тут же пожалела об этом, потому что улыбка создала впечатление, что ее можно переубедить. – Не в другой раз. Сейчас, – сказал он, смеясь и сильнее сжимая ее руку. – Это слишком важно, чтобы ждать. Отстраняясь, Кассия споткнулась и потеряла равновесие. Несколько бутонов упали на землю. Вежливая улыбка сошла с ее лица. – Звезды, Джаспер, я не пойду с тобой. Она высвободила руку и посмотрела на него достаточно сурово, чтобы дать ему понять, что она говорит серьезно. – Я сказала «нет». Напускное веселье Джаспера испарилось. Мгновение он стоял неподвижно, и выражение его лица стало холодным словно лед. Кассия осторожно сделала шаг назад. Она не хотела показывать свой страх, но что-то было не так. – Я выбрал тебя, – тихо сказал он. – Из всех людей, с кем мог бы поделиться этим, я выбрал именно тебя. Я думал, мы сблизились за последние несколько месяцев. Кассия колебалась всего секунду, но Джасперу этого было достаточно. Он рассмеялся, но его обычная улыбка сменилась чем-то похожим на насмешку. – Это все было лишь в моей голове? То, что между нами происходило? Просто скажи мне, что это было так. Именно этого она и боялась. Джаспер открыл ей свои чувства. Переступил черту, которая навсегда оставила их дружбу позади. Стоило ли оно того, если эта честность так дорого им обходилась? – Мне просто нужно время, – сказала она, не встречаясь с ним взглядом. Звезды, какой же она была трусихой. – Кассия, просто… Он провел рукой по лицу и разочарованно застонал. – Просто пойдем со мной в Странствующее Место. Пожалуйста. – Зачем? Его ответ был медленным, дразнящим, и в этот момент дикая улыбка вернулась на его лицо. Потому что она снова подарила ему надежду. – Потому что магия выходит далеко за рамки того, чему нас учат в детстве, Кассия. Есть вещи, которые ты даже представить себе не могла. Вещи, которые я не могу описать. Но если ты увидишь это – почувствуешь это… Я не могу объяснить, зачем, но знаю, что ты сопротивляешься, потому что еще не понимаешь. Ты поймешь то, что я хочу тебе показать, я обещаю. Ты просто должна довериться… Он замолчал, когда его взгляд зацепился за что-то позади Кассии; что-то лежащее на земле. – Что это? – мягко спросил он. Кассия повернулась и проследила за его взглядом. Ей казалось, что Вайолет упала под скамейку, но она была совсем рядом, сидела прямо на земле у ног Кассии. – Ой. Она порылась в голове в поисках объяснения, которое не прозвучало бы жалко, и не сразу поняла, что на карту поставлено нечто большее, чем риск показаться ребенком, играющим с куклой. Но Джаспер опередил ее. – Ты украла это? Неприкрытая насмешка в его вопросе заставила Кассию поморщиться. Она открыла рот, но в голове было пусто, и она чувствовала, как румянец ползет вверх по шее прямо к щекам, и она до сих пор не знала, что ответить. Джаспер повернулся к ней. В его горящих глазах одновременно читались и насмешка, и ярость. Губы скривились в ухмылке. Он сделал шаг, и она почувствовала, как ее магия вспыхнула в ответ. Джаспер замер, и выражение его лица сменилось замешательством, а затем ужасом. Каждый его мускул напрягся, сухожилия на шее натянулись, а дыхание стало вырываться с хрипами, как будто он задыхался. – Джаспер? Он протянул к ней руку со скрюченными пальцами. – Ты… Кровь стучала у Кассии в ушах. Он напугал ее, и магия отреагировала. Чем бы это ни было… неужели это сделала она? Кассия не знала, что человек может творить магию без намерения, но указательный палец Джаспера медленно, мучительно тянулся к ней в безмолвном обвинении. Может быть, она дала своей магии намерение. Ее разум так отчаянно метался, что она не могла быть ни в чем уверена. – Джаспер. Она потянулась к нему, затем в бессилии опустила руки. – Я не знаю, как это остановить! Его лицо исказила гримаса боли, а затем кровь отхлынула от него. Секунд через десять он с пустыми глазами упал на землю, где продолжил лежать так же неподвижно, как кукла рядом с ним. Глава 13 Джаспер жил над скотобойней в переулке на северном берегу реки. Окружающие здания были складами и оптовыми магазинами, и все оказались закрыты в это время ночи. Улица не была вымощена булыжником – это была просто утоптанная земля, и путь не освещал ни один фонарь. Луна освещала водную рябь реки в конце улицы и черепицу на крыше, все еще влажную от дождя, но западная сторона переулка оставалась в тени. Там стоял Олливан, наблюдая за квартирой. Жизнь, которую он так хотел вернуть, была такой до того, как в ней появился Джаспер. Олливан надеялся никогда сюда не возвращаться. Участок улицы перед скотобойней был в темных пятнах; возможно, сюда выливали грязную воду, но скорее всего, это была кровь. Это не то место, в котором ожидалось найти жилище образованного сына богатых родителей, но именно поэтому Джаспер выбрал его, и по той же причине оно нравилось Олливану. Это был отказ от всего, на чем их воспитывали. Теперь каждое воспоминание о пребывании здесь и о том годе, что предшествовал убийству, звучало как предупреждающий звонок, который он так и не услышал. Это началось три зимы назад в Странствующем Месте. Джупитус и Алана заставили Олливана стать преемником, поэтому он никогда открыто не признавал, что их игры и вечеринки обычно сопровождались разгульным весельем. Тот вечер стал исключением. Он приехал туда один, угрюмый и скучающий по Сибелле, которая уехала из города со своими родителями. В общей комнате было душно и многолюдно. Конденсат, покрывший стекла окон, оказался достаточно густым, чтобы скрыть крупинки пушистого снега, собирающегося с другой стороны. В июле, в самый разгар зимы, было нечем заняться, кроме как посещать светские мероприятия, вот все сюда и пришли. Олливан был не в настроении общаться с большинством своих сверстников и ожидал, что Лев, который жил неподалеку, окажется здесь раньше его. Но это было не так. Вместо этого Олливану пришлось в течение тридцати минут слушать монолог Томаса Отуэома о достоинствах одного из его любимых портных по сравнению с другим, одновременно осматривая комнату в поисках тех немногих людей, с которыми он действительно хотел провести время. До начала вечерней игры оставалось несколько мгновений, как вдруг Лев и Вирджил вместе появились в дверях общей комнаты. Несколько недель назад они признались друг другу в любви, и, хотя их щеки раскраснелись от холода, улыбки, которые они дарили друг другу, говорили о том, что они не чувствуют мороза. Они не искали Олливана. – Преемники! Этта Флинт, которой предстояло быть президентом еще два месяца, взобралась на стол, чтобы обратиться к переполненному залу. – Добро пожаловать на сегодняшнее заклятьерование! – Нет такого слова, Этта! – крикнул кто-то из-за бара. – Ну, мы решили, что это так называется, – огрызнулась Этта. Она помахала перед ними цилиндром и объяснила правила игры. Среди присутствующих выберут несколько участников, после чего она вытянет из шляпы одно из заклинаний, и победит тот, кто лучше его исполнит. Толпа выбирала победителя в каждом поединке, пока не оставалось всего два чемпиона. Потому что играли парами. – У вас шестьдесят секунд, чтобы выбрать себе партнеров. Начинайте! Преемники стремительно перемещались по комнате, словно муравьи по клубнике. Продвигаясь ко Льву и Вирджилу, Олливан не был уверен, где заканчивается он сам и начинаются остальные люди. Возможно, именно поэтому его друзья не видели, как он пробирался к ним, но ведь у них всегда была традиция игры в «камень, ножницы, бумагу» для того, чтобы определить, кто будет в паре. В качестве утешительного приза проигравший выбирал вызов, который должны были выполнить остальные. Они использовали этот прием реже с тех пор, как в его жизни появилась Сибелла, но у нее ведь были свои друзья, и Олливан тоже все еще нуждался в своих. Но когда Олливан подошел ближе, то замедлил шаг. Вирджил вложил свою руку в руку Льва. Затем они протиснулись сквозь толпу в другом направлении, возможно, потому, что думали искать его там, но возможно, потому, что не собирались этого делать. Он не хотел этого выяснять. Было лучше позволить им образовать пару и нарушить традицию, чем заставлять соблюдать ее из вежливости. Внезапно он понял, что его мрачному настроению, становящемуся все мрачнее, не поможет никакая игра. Он скучал по Сибелле и изо всех сил старался не думать о друзьях, которых по-настоящему любил, но не был уверен, что сам до сих пор так же важен для них. Он решил пойти домой. Олливан уже почти сбежал из общей комнаты, когда Джаспер Хоукс привлек его внимание просто тем, что стоял неподвижно, в то время как все остальное было в движении. Он стоял у стены и пристально смотрел на Олливана, как делал много раз раньше. Этого было достаточно, чтобы Олливан начал задаваться вопросом, не влюблен ли Джаспер в него; такая тенденция мышления, на которую впоследствии указал Вирджил, проистекала из высокомерия. Но ведь Хоукс, казалось, и правда не заинтересован ни в ком, кроме него. Но, когда Джаспер подошел, стало ясно, что в его взгляде было что-то другое. Вызов. – Партнеры? – спросил он. Олливан оглянулся через плечо и мельком увидел своих друзей как раз в тот момент, когда Вирджил его заметил. На мгновение – прежде чем увидел, что Олливан нашел себе партнера в Джаспере, – он выглядел виноватым. Но гордость Олливана была задета, и теперь он не мог уйти, иначе выглядел бы мелочным и озлобленным. Да, он чувствовал себя мелочным и озлобленным, но ему не нужно было, чтобы это знали Лев и Вирджил. – Партнеры, – сказал он Джасперу, и дело было сделано.