С контрабандистами вели дела полдюжины самых доверенных дружинников деда, и все сразу бы узнали Олливана. И если Джупитус когда-нибудь узнает, что внук в курсе его сделок на черном рынке, юношу уже не спасти. Принципы определяли очень многое, что формировало жизнь Лондона. От того, что человек должен делать, чтобы жить или работать за пределами своего квартала, до того, как поступать тем, кто вступает в брак или рожает детей с кем-то из другой фракции. Но ни один из Принципов не имел такого веса или такого серьезного наказания, как те, которые касались торговли. Соглашение предписывало, что весь импорт должен проходить через доки – на территории оракулов, в Доклендсе, – и декларироваться в Торговом доме. И верховный чародей, вероятно, пренебрегал этим правилом с того самого дня, как помог его написать. Корабли двигались вверх по Темзе и доставляли его деду яды, артефакты и – как опасался Олливан – рабов. Это было предприятие, которое сделало Джупитуса – и так одного из самых богатых людей в городе – намного богаче, чем кто-либо мог представить. И стань об этом известно, его империя была бы разрушена. Но именно здесь Олливан мог найти свою единственную зацепку о местонахождении Гайсмана. Он предпочел бы умереть, чем страдать от того, что не в состоянии остановить начатое. Что касается пыток, которые, скорее всего, придется терпеть, пока дед не убедится, что Олливан никому ничего не рассказал, – он предпочитал просто не думать об этом. Именно так он решался на большинство опрометчивых поступков, и этот подход еще не подводил. Происходящая на берегу сделка близилась к завершению. Дружинники и контрабандисты выполняли все с наработанной умелостью и заметной долей нервозности. Но ему нужно было более надежное место, чтобы спрятаться до тех пор, и он знал об одном. Олливан давно обнаружил, что здания, скрывающие маленькую набережную, были лишь фасадами; пустыми оболочками, которые не служили никакой другой цели, кроме как скрывать причал между ними. Он переместился в ближайшее из них, но задел прислоненный к стене поддон. Тяжело дыша, Олливан поймал его прежде, чем тот упал на землю, но не смог предотвратить последовавший за этим оглушительный стон половицы. Он замер, вглядываясь из темноты в лица людей на пристани. Ближайший из них посмотрел вверх и прямо в его сторону. Колдуэлл. Дружинник. Олливану ничего не оставалось, как ждать, не поймают ли его. Но тот, казалось, отмахнулся от звука и вернулся к разгрузке ящиков, которые команда спускала по трапу. Это была игра в ожидание. Было выгружено около дюжины ящиков, в каждом из них находились коробки, которые дружинники погрузили на тележки. Он не мог видеть, что в них было – возможно, самые разные товары, – но, по крайней мере, там не было никаких людей. Во всяком случае, не на этом корабле. Как он и предсказывал, прошло совсем немного времени, прежде чем деньги перешли из рук в руки. Олливан сжал кулаки, чтобы не начать постукивать пальцами, пока беспокойно ждал, когда уедут тележки. Он так беспокоился, что не обращал внимания на свою уязвимую правую сторону, ту, где было повреждено ухо. Он понятия не имел, что был не один, пока несколько лезвий не оказались у его шеи. – Ты хочешь поиграть? – говорит Гедеон. Да, ты хочешь играть. Игра захватывающая дух и дерзкая – один мальчик подбрасывает обруч так высоко, как только может, а другой превращается в птицу и пролетает сквозь него. Но ты не можешь играть, потому что у тебя никогда не будет крыльев. – Как тебе это? Вместо этого Гедеон заставляет Элиота катать обруч по лужайке. Он разбегается и ныряет внутрь. Он весь в пятнах от травы. После двух заходов каждый из вас выглядит так же. Элиот не хочет играть, и после трех раундов уходит. Когда он уже почти у дома, ты выкрикиваешь его имя и подбрасываешь обруч так высоко, как только можешь. Вы смотрите на залитое солнечным светом небо. Когда мимо проносится ворон, стоящий рядом с тобой Гедеон издает крик. Ты ловишь обруч, когда Элиот приземляется на землю. Глава 22 Кассия наблюдала, как ее брат поднялся на корабль с прижатыми к спине клинками, и, несмотря на весь ужас, почувствовала в глубине души укол удовлетворения. Она была права, что пошла за ним. Это чувство исчезло почти мгновенно, когда она поняла, что понятия не имеет, что делать. – Мы должны попасть на этот корабль, – сказал Вирджил. Тревожная складка у него на лбу противоречила решительности его тона. Они поднялись по внешней лестнице сбоку одного из складов, чтобы иметь хороший обзор, не подходя при этом слишком близко. Вирджил наложил на них отвлекающее заклинание, но Кассию это не сильно успокоило. Каждая крыса под ногами и каждое облачко над головой выглядели так, словно это один из дедушкиных дружинников. – И что делать? Лев указал на крошечный причал в сотне ярдов перед ними. – Похоже ли, что тайно высадившиеся здесь люди с длинными ножами окажутся достаточно любезны, чтобы вернуть нам нашего друга, если мы попросим? Вирджил смерил его смертельно серьезным взглядом, который говорил, что он не оценил остроумие. – Он не собирается бежать во Францию, Мэллори, эти контрабандисты собираются убить его. Лев застонал. – Я говорил тебе, что следовало пристальнее за ним следить. – Да, говорил, – огрызнулся Вирджил. Кассия проигнорировала их перебранку и попыталась успокоиться. Это было не слишком похоже на поддержку, которую обещала Сибелла, когда давала ей адрес. Вирджил Пайк закрыл дверь своей спальни, чтобы заглушить болтовню слишком большого сборища женщин, и повернулся к ней лицом, скрестив руки на груди и нахмурившись. Кассии пришлось вытянуть шею, чтобы встретиться с ним взглядом. – Объясни еще раз, – сказал он и поднял руку, когда Кассия набрала воздуха, чтобы начать. – Медленно. – Где-то по городу ходит неконтролируемое заклинание. Кассия сделала паузу, чтобы проверить это объяснение на предмет изобличающих деталей, и не нашла ни одной, но выражение лица Вирджила говорило о том, что он все прочел между строк еще до того, как она упомянула имя своего брата. – Мы с Олливаном пытаемся остановить его, и он ушел, чтобы попытаться выяснить, как это сделать, но ушел один. Он сказал, что это опасно. Вирджил молчал, но его взгляд задумчиво скользнул в сторону от нее. – Он больше ничего мне не сказал, – настаивала она, – что бы ни было, это плохие новости. Не знаю, значит ли это, что его могут убить или что мой дедушка узнает обо всем. Я не знаю, как остановить заклятие без него. Я пришла просить тебя о помощи. У нее нет магии, чтобы быть готовой к тому, во что ввязывалась, и Кассия надеялась, что Вирджил поймет ее без слов. Она собрала все свое терпение, пока он тяжелыми шагами расхаживал по комнате. По сравнению с роскошными комнатами, которые она видела в остальной части дома, эта была очень простой. Другие больше соответствовали тому, где обычно жили семьи, которых она знала. У Вирджила в комнате находились кровать, письменный стол и стул, большой шкаф и несколько книжных полок. Половина места на них была занята брошюрами, свернутыми плакатами и учебными материалами. Книги, которые у него были, – все в духе «Истории Харта» Гофорта. Тома по истории и политике, которые кое-где отклонялись от утвержденных Джупитусом источников. – Я предпочитаю тратить свои деньги на более достойные цели, – сказал Вирджил, заметив, что она осматривает пространство, в котором он жил. – Это… благородно, – сказала Кассия, слыша слабость своих слов на фоне силы убеждений Вирджила. Она задумалась о том, сможет ли убрать из своей комнаты всю эту розовую мебель, если скажет матери, что отдает ее на благотворительность, но потом почувствовала себя ничтожеством. – Кассия, я люблю твоего брата. Он мой самый старый друг. И я не хочу, чтобы ему причинили какой-либо вред. Но ты должна понять, если бы я посвятил себя тому, чтобы помогать Олливану исправлять его собственные ошибки, от меня бы ничего не осталось. Но Кассия поняла, что на самом деле пытался донести Вирджил – хотел он того или нет. Он говорил, что его можно убедить. – В последний раз, когда он остался один на один со своими ошибками, Вирджил, он вернулся весь в огне. Тот вопросительно посмотрел на нее, и Кассия пожала плечами. – Джаспер. У Олливана на него зуб. Он говорит, что это из-за Джаспера его изгнали. Вирджил удивленно моргнул. – Как? – Он бы мне все равно не сказал. – И ты ему веришь? Кассия не думала, что Вирджилу хотел услышать ответ. – А ты? Он медленно сел, как будто тяжесть вопроса тянула вниз. Его длинные пальцы рассеянно постукивали по колену. – Я думаю, что да. У моего лучшего друга есть сердце. Он напомнил мне об этом вчера. А ведь я уже совсем забыл. Кассия оспорила бы утверждение, что у ее брата есть сердце, но сейчас не время. – Но ты пошел искать его, так ведь? В Ином мире. Он улыбнулся. – Из-за Льва. Его не нужно было убеждать в невиновности Олливана. Он сказал, что мы просто не могли бросить его там. И я думаю, что Олливан с самого начала это знал. Ты знаешь, что он работал у Пендергаста? Кассия кивнула. Сама она редко бывала в Ином мире, но большинство лондонцев знали, в каких местах того, другого, измерения могли бы друг друга найти. Они узнали о том, чем занимается Олливан, от одного жителя Иного мира, который докладывал новости всякий раз, когда они проходили через портал. В то время Кассия испытывала мрачное удовлетворение от того, что ее мать никогда не пыталась его навестить. Теперь по какой-то причине она представляла Олливана в том магазине, хотя раньше ее разум не пытался нарисовать эту картину. Он остался там, чтобы его нашли, и Лев с Вирджилом так и сделали. А мать этого не сделала. Кассия тоже этого не сделала. Он провел тут всю жизнь, но из всех приобретенных знакомств и любимых людей его оставили все, кроме двух лучших друзей. Кассия не знала точно, почему ее это волновало, но успокаивала себя осознанием того, что сейчас она отправится на его поиски – с помощью Вирджила или без, пусть даже Олливан нужен ей живым, только чтобы избавиться от Вайолет. – Пожалуйста, помоги мне помочь ему. У тебя тоже есть сердце, Вирджил. Тебя ведь волнуют многие вещи. Словно в доказательство, она взяла с верхней части стопки, лежащей возле кровати, политическую брошюру и помахала перед ним. Вирджил привстал со своего места, его лицо застыло в ужасе. Одна рука потянулась, будто он хотел забрать брошюру. Тогда Кассия посмотрела на нее. Речь шла о плате за защиту, которую Джупитус собирал с чародеев. Своего рода налог, якобы предназначенный для оплаты дружинникам, которые делают Харт сильнее и укрепленнее. Только вот Джупитус на самом деле не имел права облагать кого бы то ни было налогом и уж тем более добиваться этого с помощью угроз, запугивания и насилия. В брошюре рассказывалось о беднейших людей квартала, у которых отобрали имущество, избили родителей и семьи которых были доведены до еще большей нищеты из-за налога за защиту. Это доказывало, что, хотя Джупитус сделал чародеев самой богатой фракцией в городе, это богатство на самом деле принадлежало немногим. Лишь тем, кто помогал ему держаться у власти. – «История Харта» Гофорта – это одно, – пробормотала Кассия, уставившись на брошюру в своей руке. – Вчера я бы подумала, что должна рассказать об этом своему дедушке.