– Пожалуйста, остановись. У меня кружится голова, когда я думаю об этом. Я не могу поверить, что никогда не боялся того, что твой дедушка сделает со мной, если нас поймают. Это отрезвило Олливана. Она не знала и половины того, что ее дедушка мог бы сделать с ней за то, что она любила его. – Нам сюда. В Ином мире было метро, серия узких железнодорожных туннелей, которые заставили Олливана посочувствовать их недостатку воображения и изнурительному отсутствию магии. Он скучал по этому Метрополитену, по территории мастеров душ. Это был обширный лабиринт из светлого камня, вырезанного из земли, с мостами и лестницами, извивающимися и соединяющими множеством уровней. Бесконечно доступный для открытий и потрясающе красивый, Метрополитен был одновременно игровой площадкой и произведением искусства. В дневное время он освещался многовековым заклинанием, которое имитировало восход и заход солнца над головой, но прямо сейчас здесь царила почти кромешная тьма. – Опять темнота, – сказала Сибелла, глядя поверх балюстрады моста, на который они приземлились. Кто-то догадался разместить масляные или газовые лампы на некоторых лестницах, но Олливан сомневался, что во всем городе найдется достаточно обычных ламп, чтобы осветить каждую ступеньку в квартале мастеров душ. – Скоро наступит утро. Просто смотри под ноги. «Высота обмана» была прижата к верхней части пещеры, занимая последние три этажа одной из колоссальных башен, которые укрепляли все подземелье. Они пересекли огромный мост, вдоль которого теснились магазины и кафе с убранными яркими навесами и запертыми дверями, и поднялись по нескольким винтовым лестницам, прежде чем перед ними вырос паб. – Я ненавижу этот квартал, – пожаловалась Сибелла, перегибаясь через край широкого парапета, окружающего его, и глядя вниз через лабиринт других уровней, туда, где сотнями футов глубже, в самом низу пещеры, широкие бульвары скрывались в темноте. – Тут никогда не найти экипаж. Это кошмар. Олливан почти не слушал. Он рискнул зажечь маленький огонек на ладони и посмотрел на часы. – Рассвет уже должен был наступить. Сибелла повернулась, пламя отразило в ее глазах золотые искорки, но взгляд девушки был полон тревоги. – Небо и земля. Конечно, это чародеи заколдовали Метрополитен, чтобы он освещался солнцем. Это часть соглашения, заключенного столетия назад. Если первоначальное заклинание не могло быть восстановлено, Джупитус оказывался в очень выгодном положении, имея возможность заново договориться о его восстановлении. Во что мастерам душ обойдется свет? Олливан не мог допустить, чтобы до этого дошло. Он сам найдет способ восстановить чары, если понадобится. Они заколдовали дверь паба, чтобы она тихо открылась, но потратили еще несколько минут на проверку разных ловушек против злоумышленников. Была пара предсказуемых сигналов тревоги, но ничего ужасного. В конце концов, это было подполье, где лучшая защита своих ценностей – это их сокрытие. Мастер душ может ограбить пустой паб, даже не переступив порога. Когда они наконец оказались внутри, Олливан запер за ними дверь и установил сигнал тревоги. Затем они придвинули диван к камину в одном из углов бара и заколдовали огонь. – Ты думаешь, мы будем здесь в безопасности? – спросила Сибелла. – Вполне. Если бы Джупитус догадывался о моих связях с Дельфиной, я бы давно был мертв. – Олливан? – Что? – У тебя идет кровь. Она кивнула на его запястье. Струйка крови сбегала с носового платка Вирджила и змеилась по его мизинцу. – Тебе нужно немного надавить на него. Он слишком слабо прижат. Она придвинулась ближе. Олливан протянул ей свое запястье, и Сибелла уверенными движениями пальцев перевязала рану. Воцарилось молчание. Олливан понял, к чему клонятся ее мысли, еще до того, как она их озвучила, и его желудок сжался. – Что произошло на балу? Я думал, Джаспер всего лишь угрожал выдать Кассию. Олливан провел рукой по лицу. – Ну, он позаботился о том, чтобы не оставить меня в стороне. Вероятно, он понял, что не было особого смысла втягивать ее в неприятности, когда Джупитус упорно искал доказательства моего проступка. Сибелла неловко поерзала. – Вы с Джаспером когда-то были друзьями. – Я тоже так думал. Она снова заколебалась. – Ты сказал Льву и Вирджилу, что это Джаспер был причиной твоего изгнания. Он кивнул, и его сердце учащенно забилось. Одна мысль о том, чтобы высказать то, что он держал в голове, то, что так отчаянно хотел донести людям, вызывала такой ужас, что Олливан не был уверен, что сможет преодолеть его. – Никто мне не поверил, – сказал он, прислоняясь спиной к стене. Сибелла промолчала, поэтому он сделал серию долгих вдохов, приказав ожидать худшего, и заставил себя заговорить. – Правила в клубе были простыми. Вы выигрывали бой, если ваш противник сошел с ринга или уступил. Травмы были обычным делом, но применять смертельные приемы было запрещено. Он невесело рассмеялся. – Я сомневаюсь, что организаторы были так уж заинтересованы в защите наших жизней, просто им было это выгодно. Умри там кто, семья начнет задавать вопросы, дружина проведет расследование. Их бы не только прикрыли, но и рано или поздно обвинили в нарушении Принципов. – Мы меняли места встреч, чтобы распределить риск. Все участники нарушали закон, но нарушения были бы не так уж чудовищны, если бы кого-то поймали в его собственном квартале. Но все остальные использовали свою магию за пределами границ своих кварталов. В тот месяц мы были на территории чародеев. Если бы мы были где-нибудь в другом месте, возможно, кто-то и усомнился бы в том, что я убил кого-то с помощью магии. Возможно, мне бы поверили, если бы я сказал правду. Олливан откинул голову назад, его глаза были устремлены в потолок. В течение последнего года он снова и снова прокручивал в уме «что, если». Всякий раз, когда он задавался вопросом, планировал ли Джаспер свое предательство с самого начала, место проведения дуэльного вечера становилось доказательством того, что так оно и было. – Я вышел против призрака по имени Джонас Бенн. Злобный хулиган. До той ночи его несколько раз чуть не выгнали за использование слишком опасных приемов. Он засунул палец в правое ухо и подергал им – это стало его навязчивой привычкой. – Когда мы дрались в последний раз, я перестал слышать этим ухом. Он ударил меня по голове и вырубил. Все знали, что наш матч-реванш будет жарким. И я побеждал. Его техникой была грубая сила; мне удалось удержать его на расстоянии залпом мелких режущих проклятий. Я пытался утомить его, заставляя бегать по рингу, уворачиваясь от них. Затем он подловил меня и ударил кулаком по голове. Он снова целился мне в ухо. Слава звездам, он промахнулся, но с тех пор у меня на щеке остался этот шрам. Он указал на правую щеку, на шрам, плохо заживший в Ином мире без помощи волшебной медицины. – На нем было кольцо. Я увидел его после удара – думаю, он хотел, чтобы я это сделал. Уродливая штука с головой ворона на ней, но вместо клюва лезвие. Оружие было против правил для призраков, чародеев и метаморфов – нужно было использовать свою магию, и только магию, – но было слишком поздно обращать на это внимание. Олливан вздохнул. Какой-то самоуничижительный порыв подсказал ему рассказать всю историю такой, какой она была. Версию с собственными ошибками и огрехами. Это было своего рода испытание. Из всех людей ему важно было, лишь чтобы Сибелла поверила ему. – Я был зол, – тихо сказал он. – И в моем арсенале было то, о чем он не знал. Заклинания, чтобы голоса шептали ему на ухо, описывая, как убивают его семью. Заклинание, от которого у него в легких начнут летать мотыльки. Я начал бить его всем этим. Он кашлял кровью, стоя на коленях, когда… Он прервался, волнуясь. – Я должен рассказать тебе о бойцовском ринге. Он был отмечен краской на полу, но зрители переливались через границу. Деньги переходили из рук в руки, так что все хотели оказаться на ринге. Если к концу боя, в котором вы не участвовали, на вас не было крови другого человека, значит, у вас был не очень-то хороший обзор. Если кто-то прикасался к тебе, пока ты дрался, в этом не было ничего странного. Это важная вещь, которую нужно знать. Джаспер поставил на меня деньги. Поэтому, когда я был готов покончить с этим – нокаутировать Бенна, – когда я поднял руку, чтобы направить заклинание, Джаспер положил руку мне на плечо и сжал, но я не придал этому значения. Олливан все еще мог видеть ту ночь в ярких красках, мог почти чувствовать, как что-то неправильное захватывает его, захватывает его магию, когда она достигает кончиков его пальцев. – Но это не было подбадриванием. Он посмотрел на Сибеллу, умоляя ее понять. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем ее глаза расширились. – Он направил в тебя свою магию, – сказала она. Олливан кивнул. – Ты помнишь, на что это было похоже? – Я не контролировала это. Ее голос упал до шепота. Она знала, она понимала. Она должна была понять. – Если бы ты в то время творила заклинание, оно бы усилилось. Сверх того, что ты намеревалась, и, возможно, с последствиями, которых ты не хотела. – Что это было за заклинание? У Олливана перехватило дыхание. Он ненавидел думать о той ночи; это вызывало эмоции гораздо худшие, чем гнев. Или, может быть, он задыхался не из-за этого. Может быть, это было из-за того, что рука Сибеллы лежала в его руке. – Это было… это было заклинание ветра, – сказал он. – Я просто хотел, чтобы он вышел за ринг. Сибелла крепко зажмурила глаза. Когда она их открыла, в уголках заблестели слезы. – Ты даже не пытался причинить ему боль. – Но я это сделал. Я не мог это контролировать, не мог остановить. Возможно, если бы я ожидал взрыва силы, все могло бы быть по-другому. Он мог бы пережить сильный порыв ветра, отделавшись порезами и царапинами. Но шок от случившегося… сделал лезвие из моего заклинания. Я пронзил его сердце проклятым порывом воздуха. И ни одна душа в ту ночь не знала, что сделал Джаспер. – Как Фиск узнал? – спросила Сибелла. Олливан сжал кулак. – Джаспер сказал ему. Это была подстава от начала до конца. Ночь на нашей территории, противник – тот, с которым у меня уже был конфликт. Он все рассказал моему дедушке. – Но почему? – спросила Сибелла.