— Признаю, сплоховал. Надо было задержаться и связаться с Непецинским отделением. Сейчас бы уже знали, что они думают о ночной перестрелке. — Забудь. Все равно ничего не изменилось бы, — махнул рукой Гуров. — Не видишь, что на дорогах творится? Сорок раз успеешь и с Непецинским отделом пообщаться, и до деда Андрея дозвониться. Одного нам не успеть — перехватить Яропольцева на станции. Но это уже не в твоей власти. Поищи пока в Интернете информацию по Непецину и ее окрестностях. Хоть карту изучим по дороге, вдруг пригодится. Через несколько минут Крячко увлеченно разучивал карту, читал всевозможные новости, связанные со станцией и прилегающими населенными пунктами. Потом принял доклад дежурного о выполнении задания. Перестрелкой занимался некий лейтенант с традиционной русской фамилией Сидоров. Непецинские власти отнесли дело в разряд незначительных, поэтому поручили его чуть ли не стажеру. С самим Сидоровым ни дежурному, ни полковнику Крячко связаться не удалось. Сколько ни набирали выданный отделом номер, тот был неизменно занят. Видимо, у лейтенанта настолько бурная жизнь, что звонки поступали непрерывно, а поговорить он желал с каждым. А может, по рассеянности стажер забыл отключить связь, прервав последний разговор, а его собеседник и вовсе не имел привычки нажимать кнопку «отбой». Но, вероятнее всего, аппарат у лейтенанта вышел из строя, а на новый он заработать еще не успел. Бросив бесплодные попытки, Крячко вернулся к изучению того, что мог предоставить ему Интернет, расписывая красоты Непецина. К тому времени как «Пежо» Гурова вырвался из цепких объятий столицы и покатил по Новорязанскому шоссе, Крячко чуть ли не наизусть знал названия всех улиц поселка, а также плотность населения, список достопримечательностей и многое другое. К перекрестку, разделяющему шоссе и уводящему проселочные дороги в двух противоположных направлениях, на Бортниково и Непецино, подъехали ближе к часу дня. Остановив машину, Гуров посмотрел на Стаса и поинтересовался: — Кого посетим первым: деда Андрея или лейтенанта Сидорова? — Я бы поставил на деда, — высказался Крячко. — Хочешь убедиться, что дед не ошибся? — уточнил Гуров. — Не помешает. Предъявим фото, потребуем подробного отчета, а после уж лейтенанта захватим, и на станцию. Гуров свернул влево, и «Пежо» затрясся на ухабах. Дорогой здесь явно не занимались лет триста. Само название «дорога» мало подходило к расхлябанной грунтовке, вязкой жижей растекающейся под колесами легковушки. Земля еще не успела как следует просохнуть после продолжительного дождя, затрудняя движение. Хорошо хоть ехать было недалеко. Миновав встречный поселок, наконец въехали в Бортниково. Здесь отыскать двор деда Андрея оказалось совсем просто. Третий дом от дороги и был тем местом, где проживал дед. Крупную цифру «три» на добротном заборе было видно издалека. Заглушив мотор, Гуров вышел из машины. Крячко двигался следом. Толкнув калитку, прошли во двор. Навстречу им уже спешил хозяин. — Из столицы прибыли? — спускаясь с крыльца, поинтересовался дед. — Так точно, отец. А ты, значит, и есть дед Андрей? — отозвался Крячко. — Я, милок, кто ж еще? — согласно закивал дед. — По мою душу или просто побеседовать? — За душой в другой раз, отец. Нынче просто для беседы. В дом пригласишь или здесь разговор поведем? — подлаживаясь под манеру хозяина, ответил Гуров. — А это где вам угоднее, — услужливо проговорил дед. — В доме сидячие места мягче, а во дворе воздух свежее. Что до охочих подслушивать, так в нашей деревне одни глухари остались. С двух метров недослышивают, куда уж с такого-то расстояния. — Тогда и правда лучше на воздухе, — кивнул Лев, присаживаясь на завалинку. — Для начала мы хотели бы убедиться, нашего ли беглеца вы подвозили прошедшей ночью. Он извлек из кармана паспорт Яропольцева и предъявил фото деду Андрею. Тот внимательно вгляделся в снимок и уверенно сказал: — Он это, как пить дать он. Правда, тут он малость повеселее и поопрятнее. Ну, да ночью-то измученный вконец был. Видать, долго мотыляться по дорогам пришлось. — Уверен, дед? — переспросил Крячко. — Может, очки из дома принести, чтоб уж наверняка? — Не пользуюсь я очками, сынок. Зрением не обижен, — заявил дед. — А дружка вашего и без очков признал. Больно личность у него приметная. В наши дни натуральных блондинов днем с огнем не сыщешь. Повыродились все. Ваш вот последний, поди, остался. — А теперь во всех подробностях, — попросил Гуров. — Где посадил, о чем разговор вели, в каком месте и в котором часу расстались. Дед Андрей выложил все, о чем спрашивал Гуров, а потом заговорил о наболевшем: — Я ведь вину свою чую, сынок. Упустил разбойника. В руках, считай, держал и упустил. А все страх этот. Напугался я, сынок. В Отечественную фашистов не трухал, а тут на тебе, за шкуру свою старую затрясся. Да не маши ты головой-то, сынок, знаю, о чем говорю. Он ведь как в «Москвича» моего сел, почти сразу и уснул. А во сне такое болтал, что поневоле забоишься. Я ведь поперву собирался его к себе позвать. Обсохнуть, выспаться, все такое. Потом как представил, что разбойника в нашу деревушку приволоку, а он как начнет тут бесчинствовать, как потом людям в глаза смотреть? А уж когда высадил его да передачу с приметами прослушал, понял, что не напрасно боялся. За себя-то ладно, а за деревенских порадовался. Негоже людей к могиле раньше срока подталкивать. — Вы сказали, что ваш попутчик во сне разговаривал. Не припомните, что именно он говорил? Может, фамилии какие-то называл или названия географические? — Фамилии не фамилии, а клички говорил. Чаще других Гробаря какого-то поминал и еще одного. Точно не помню, вроде бухгалтера или звездочета, — начал вспоминать дед Андрей. — Зачетчик? — Во! Точно, Зачетчик. Они вроде бы дорогу ему перешли. Сами они в банду входят, не иначе. Только вот названия банды он не упоминал. Еще женщину какую-то все потерпеть умолял. Обещал, что скоро все изменится, то ли ей лучше станет, то ли им двоим. Точнее сказать не могу, больно отрывисто парень говорил. — А ты, дед, не старайся гладко излагать. Ты его словами говори, — посоветовал Крячко. — Что вспоминается, то и говори. Складывать — это наша забота. Дед Андрей покряхтел, потер лоб, сосредоточился и начал выдавать отрывочные фразы так, как всплывали в памяти. Слушать его было жутковато, словно говорил он под гипнозом. Глаза закрыты, руки сцеплены в замок, голова откинута, а изо рта отрывочные фразы вылетают. И будто даже голос изменился, моложе стал и злее. — Гробарь, сука, твоих рук дело… Поймаю, сперва пальцы переломаю, по одному вырву… Хотели быстро дельце провернуть? Промахнулись с дичью. Ярило никогда кроликом не был… Вашей конторе раскошелиться придется. За такую инфу добро дадут… Не гуди, Рокот, облажался, обтекай… И чтоб ни секундой позже, я шутить не буду… Что, милая, больно? Потерпи, скоро все изменится, вот увидишь… Ах ты ж падла, Зачетчик, фуфло мне втюхать задумал? Говори, где… За что? Зачем? Выродки! До всех доберусь и до тебя… Ты умирать будешь долго, это я тебе обещаю… Вот вы у меня где все, сволочи! Железо раскаленное глотать… Нет больше… Радость моя, не смог я… Ублюдки, твари, я вам нужен. Получите вы меня в цветной упаковке, со шнурочком огненным… Речь деда Андрея прервалась. Тяжело дыша, он открыл глаза и невидящим взглядом окинул окрестности. Гуров слегка похлопал его по руке, пытаясь привести в чувство. — Может, водички? — настороженно следя за дыханием деда, предложил Крячко. — Не нужно воды, — медленно протянул дед Андрей. — Я в норме. Вспоминать неприятно было, вот и разволновался. — Ты молодец, отец, и воспоминания твои нам очень помогли, — похвалил Гуров, вставая с завалинки. — Телефон тебе оставлю. Если еще что-то важное вспомнишь, сразу звони. Есть аппарат-то у тебя? — У Актинихи есть. Через двор живет. Доползу, если что, — ответил дед Андрей. — Тогда бывай! — Гуров пожал деду руку. — А про то, что струсил, не думай. Это не трусость, отец, это дальновидность. — Вам виднее, — произнес дед Андрей. — А по мне, так в штаны наложил бравый солдат Нырков. — Это ты, что ли, Нырков? — улыбнулся Крячко. — Кто ж еще? Две медали «За отвагу». Это в бою, а на гражданке — вот струсил. — Забудь, дед, правильно тебе полковник Гуров сказал. Кто знает, как бы дело обернулось, притащи ты его в деревню. От Актинихи твоей, может, уже один телефон остался бы, — попытался взбодрить старика Крячко. — А попутчика твоего мы отыщем, не сомневайся. И не без твоей помощи. Помни об этом, отец. Он похлопал деда Андрея по плечу и побежал догонять Гурова. Усевшись в машину, предложил: — Набрать, что ли, номер лейтенанта? Вдруг ответит? Гуров согласно кивнул, занятый мыслями о том, что поведал дед Андрей. Стас достал телефон, выбрал нужный номер и нажал кнопку вызова. Как ни странно, на этот раз лейтенант ответил после первого гудка. Крячко представился, сообщил о цели визита и поинтересовался, где того можно застать. Оказалось, что лейтенант находится на станции. — Гони на станцию, — проговорил Станислав, закончив разговор. — Лейтенант Сидоров ждет нас там. — Дозвонился? — будничным тоном спросил Гуров. — И вам не хворать, Глафира Андревна, — засмеялся Крячко. — Ты что, как тот дед, в сомнамбулическое состояние вошел? При тебе ж разговаривал. — Да я тут пытаюсь концы с концами свести, правда, что-то туго идет. — А ты отбрось подальше те концы, что складываться не хотят. Пусть отлежатся до поры, — на полном серьезе посоветовал Крячко. — Тебе сейчас ясная голова понадобится. Вон уже станция виднеется. Пойдем улики собирать. Вдалеке действительно показалось здание железнодорожной станции. Гуров свернул на подъездную дорогу и вскоре припарковался на заднем дворе станции. К машине спешил молоденький лейтенант. Козырнув, он произнес: — Здравия желаю, товарищи полковники! Лейтенант Сидоров. Из отдела пришла директива содействовать вам всеми возможными способами. — Вольно, лейтенант, — отмахнулся Крячко. — Давай без пафоса, ладно? Мы сейчас только одного ясновидящего допрашивали, так что высоких материй нам хватило. Докладывай, что тут у тебя? Гуров молчал, предоставив напарнику наводить мосты с местными органами. Лейтенант немного опешил от неожиданности. Как же? Такие шишки! Из самой столицы! Целых два полковника, и вдруг такое панибратство! «В голове не укладывается», — было написано у него на лице. Тем не менее начал он довольно бодро: — Прошедшей ночью, ближе к часу, на станции произошел инцидент. Неизвестные личности открыли пальбу. Сигнал в соответствующие органы поступил с запозданием, поэтому раскрыть преступление по горячим следам не представляется возможным. — Что значит с опозданием? Поясни, лейтенант, — перебил его Крячко. — Да утром только и доложили, — расстроенно произнес Сидоров. — Наш отдел находится не в пристанционном поселке, а в центральном Непецине. Здесь только станционная охрана, а они не всегда на месте бывают. Но начальство с них уже стружку сняло. — Как мило, — ехидно улыбнулся Стас. — Мне здесь все больше нравится, Лева. Проказники пошалили, охрана проспала, а начальство пожурило. Вот бы и у нас так. Не вышел на работу, а генерал Орлов тебе: «А-я-яй, Стасик, как не стыдно?» — Так кто же доложил об инциденте? — недовольно поморщившись, спросил Гуров. — Начальник станционный. Говорит, раньше не мог, — смущенно ответил лейтенант. — Что, у начальника тоже загул был? — догадался Крячко. — Ждал, пока протрезвеет? Лейтенант не ответил, но, судя по тому, как забегали глаза, Крячко попал в точку. Гуров сделал знак полковнику, чтобы тот умерил свою язвительность. «Ни к чему настраивать этого юнца против себя», — говорил его взгляд. Лейтенанту же сказал: — Отложим этот вопрос. Скажите, начальник станции видел стрелявших? — Никак нет, — подтянулся Сидоров. — Свидетелей инцидента нет. Когда начальник станции выглянул в окно, все уже закончилось. — Значит, никто не знает даже количества стрелявших? — Ни кто стрелял, ни сколько их было, ни причины пальбы. Ничего не известно, — виновато проговорил лейтенант. — Тогда что известно? — встрял Крячко. — Что стреляли? Как в фильме про Саида? Ты хоть смотрел этот шедевр отечественного кинематографа, а, Сидоров? «Белое солнце пустыни», слыхал о таком? — Стас, сходил бы ты к начальнику станции, опросил его, чтобы время не терять. А мы тут с лейтенантом пообщаемся, — угрожающе сдвинув брови, то ли предложил, то ли приказал Гуров. Крячко пожал плечами и направился в сторону станционного здания. Лейтенант Сидоров с облегчением вздохнул. Вести беседу с Гуровым ему было куда приятнее, чем с его язвительным товарищем. — Так что все же удалось выяснить, лейтенант? — напомнил Гуров. — Да практически ничего, — ответил лейтенант. — Стреляли из двух пистолетов. Оба «макарова», насколько я могу судить по найденным гильзам от патронов. Вероятнее всего, стрелявших было двое. Один находился на платформе, второй на насыпи у лесополосы. Должно быть, у того, на кого они охотились, оружия не было. И еще. Этот третий был ранен. Рана, должно быть, серьезная, кровищи натекло нешуточно. — Это вы сами до всего дошли или все же свидетель имеется? — уточнил Лев. — Если честно, свидетель есть, — переходя на шепот, признался лейтенант, — только мне он ничего не расскажет. Я уже пытался. А насчет выводов, так тут и думать нечего. Все ж как на ладони.