Яйца у него были. Еще какие огромные. Если бы нужно было нанести быстрый удар ногой, наверняка я бы не промахнулась. Посадив пожилую пару за столик, я наблюдала, как этот придурок флиртует с какой-то женщиной в баре. Он торчал здесь с того самого времени, как приперся сюда с отпечатком моей пятерни на физиономии. Очевидно, Раш ранил мое сердце сильнее, чем его самого моя оплеуха, потому что этот дебил уже вовсю смеялся и флиртовал, явно наслаждаясь собой, в то время как во мне продолжал кипеть гнев. Женщина поднялась, и рука Раша тут же легла ей на спину. В прикосновении и в их общении в целом было что-то фамильярное. Пожалуй, это была одна из его летних шлюшек. Издали я смотрела, как он провожал ее к лестнице на крышу. Она определенно была старше. Тридцать с хвостиком или даже за сорок. Не похожа на других женщин, которые ошивались в баре и чуть не мастурбировали на него. Эта не была одета как шлюха. Закатанные по щиколотку джинсы и свободная, почти до колен футболка. На ногах не обычные шпильки, которые обожали эти сучки, а сандалии с маргаритками. Ты что, издеваешься надо мной? У него хватило наглости на улице разговаривать со мной подобным образом, а сейчас прямо у меня под носом спокойненько перейти к одной из своих майско-декабрьских потаскушек. Ну нет. Ни за что! Лавируя между посетителями, я помчалась к лестнице. Взбежав на крышу, почувствовала, как мой пульс участился. И как раз застала момент, когда Раш, поставив кресло для дамы, усаживался напротив нее. Было видно, что им очень хорошо вместе, а он — не побоюсь этого слова — улыбался как дурак. Кровь у меня так и кипела, когда я напряженно смотрела, как Раш прошествовал к бару, заказал бокал вина и отнес его за столик. Прерывисто дыша, я стояла у входа и наблюдала за ними издалека, пока терпение не лопнуло. — Ты сейчас издеваешься надо мной? — как буря прорвавшись к их столику, выдохнула я. Вскочив от неожиданности, Раш протянул руки, явно пытаясь погасить вспышку моего гнева. — Джиа… это… — Нет, — я отказалась отступать, — прости, но я не собираюсь заткнуться. — Джиа! — рявкнул он громче. В баре было полно народа, и никто, казалось, не замечал нашей перепалки, кроме спутницы Раша. Ее глаза были прикованы ко мне. — Какую игру ты ведешь? — не обращая внимания на протест, сказала я прямо в глаза боссу. — Минуту назад на улице ты спрашиваешь, не трахал ли кто меня в задницу, а в следующую ты уже выпиваешь и ужинаешь с какой-то женщиной? Спутница Раша невольно поежилась. — Стоп. Остановись. — Раш стиснул зубы. — Нетушки. Я… Тут он оторвал меня от земли. Прежде чем опомнилась, этот мужлан уже выносил меня из бара. Я дрыгала ногами и кричала: — Что ты делаешь? Не отвечая, Раш донес меня до лестничного пролета и поставил на пол, крепко прижав к стене. Впившись в меня глазами, он не говорил ни слова, пока мимо сновали посетители, которые хотели пройти на крышу. — Кто эта женщина? — тяжело дыша, спросила я вне себя от ревности. Прежде чем ответить, он несколько секунд смотрел на меня и наконец выдохнул: — Это не женщина в том смысле, в каком ты подумала. Это моя мать. Неожиданно кровь потоком заструилась по моим венам. Нет. Этого не может быть. — Твоя… — я откашлялась. — Ты врешь. Это… она… я всего лишь… ох… нет. Я обеими руками схватилась за голову. — Я только что сказала это перед твоей матерью?! — Да, черт подери, именно это ты и сделала. Я впала в дикую панику. — О боже, Раш. Прости! Я не знала. Босс, похоже, готов был взорваться. — Возвращайся к работе, — скомандовал он, — и не смей приближаться к крыше. — Раш… — взмолилась я. Кипя от гнева, он пошел прочь, оставив меня одну на площадке. Потом обернулся и, обнаружив, что я все еще торчу не месте, рявкнул громче: — Пошевеливайся! Не знаю, сколько времени я провела в неподвижности, уставившись невидящим взором в пространство, пока Дуб не прервал мое оцепенение: — Ты в порядке, Джиа? Какая-то бледненькая… До закрытия оставалось уже недолго. С тех пор как я, совершенно этого не желая, выставила себя на посмешище перед его матерью, Раш не спускался из бара на крыше. Хотя мне сразу хотелось броситься домой сломя голову, каким-то чудом удалось продержаться до конца смены. Я повернулась к Дубу и сказала, едва сдерживая слезы: — Я облажалась, Дуб… по-настоящему облажалась. Дуб подвинул стул ко мне поближе и произнес: — Не хочешь рассказать, что случилось? — Если честно, нет. — Дай угадаю. Это связано с боссом? — Как ты догадался? — Я закатила глаза. — Дикое предположение, — вздохнул он, — не знаю точно, что произошло, но подозреваю, дело в Раше, который надулся на что-то. — Ну да, хорошо, он надулся. Дуба, казалось, вся эта ситуация только забавляла. — Моя дочь Джеззи… она в пятом классе, понимаешь? На днях меня вызвали в школу, потому что один парень доставал ее… дразнил, дергал за волосы… и все такое прочее. — И что? — Мама пацана тоже явилась. И знаешь, что сказала? Что дома у парня Джеззи не сходит с языка. Похоже, он без ума от нее, но показывает свою симпатию таким вот забавным способом. — И к чему это ты клонишь, Дуб? — Думаю, сама сложишь два и два. — Он поднял бровь. — Знаешь, сегодня чувства Раша или их отсутствие ни при чем, — зардевшись, сказала я, — сегодня на сто процентов виновата я сама. Выдохнув, я решила рассказать, что произошло. — Решила, что мать Раша — это его прежняя пассия, ринулась наверх и при ней наболтала то, чего не следовало. Сказанного уже не воротишь, и я абсолютно уверена, что сейчас босс готов убить меня. — Вот это да. О’кей. Что ж… во-первых, подозреваю, что босс хочет много чего сделать, когда дело касается тебя, Джиа, но это далеко не убийство. — Он засмеялся. — Все же, что такого ужасного ты наговорила? Что ты сказала? Я потрясла головой. — Даже не могу повторить. По иронии судьбы, я перефразировала то, что он сказал мне лично. Чувствую, меня сейчас стошнит.