— Конечно. Когда мы поднялись на крышу, я нервно оглянулась в поисках Раша. Мелоди подвела меня к стоящему в углу холсту, который был прислонен к стене. Она подняла картину и показала мне. — Получилось не идеально, но в целом я довольна. С помощью смешанных бликов оранжевого, пурпурного и желтого Мелоди удалось прекрасно передать ошеломляющие краски заката над океаном. Точно были изображены облака. Невозможно было понять, как сочетанием зеленого, голубого и белого художница сделала живым нарисованный на холсте океан. Казалось, волны движутся к берегу. Мое внимание привлекла одинокая раковина с искусными белыми и коричневыми линиями. Она просто лежала на тщательно выписанном бежевом песке. Хотя раковина была совсем маленькой, она была центром картины, все остальное казалось лишь фоном. — Как это прекрасно. Здорово, что у вас есть возможность просто сесть и нарисовать что-то по своей прихоти. Как долго вы создавали эту картину? Мелоди опустила картину на пол, прислонив ее к ножке стола. — Часа полтора. Но не всегда так легко дается. Наверное, с писательством то же самое: иногда вы просто чувствуете это в себе, верно? Творчество начинает струиться по вашим венам, и нужно бросить все на свете и отдаться порыву. Вот почему мне необходимо было оказаться сегодня на берегу. Когда художница заговорила об искусстве, ее глаза наполнились настоящей страстью. Эта женщина восхитительна. — Понимаю, о чем вы говорите, Мелоди, — произнесла я, — нечто похожее я чувствовала, когда идея книги пришла мне в голову. Первые три главы появились на одном дыхании. А после того как заключила договор с издательством, начала прессовать саму себя, и все прекратилось. — Раш сказал, что ты пишешь в романтическом жанре? Я опять поразилась тому, как много он рассказал обо мне своей матери. — Да. Современном. Если я смогу продолжить, конечно. — Ничто так неспособно помешать творчеству, как давление. Могу представить. В прошлом я написала несколько работ на заказ. Между тем, что делаешь по своей воле, и тем, что по обязанности, огромная разница. — Совершенно верно. — Ты найдешь свой путь, обретешь вдохновение, Джиа. Это обязательно случится. Не хочу ее отпускать. — Благодарю. Надеюсь, так и будет. Мы стояли, глядя друг на друга. Можно было подумать, что я ей тоже нравлюсь. Не хотелось с ней расставаться. Мелоди Рашмор очаровала меня. — Я бы хотела иногда полюбоваться вашими картинами, — вдруг сорвалось у меня с языка. Надеюсь, я не была слишком наглой, предвосхитив ее ответ. — Конечно. Добро пожаловать ко мне домой в любое время, когда захочешь. У меня есть студия со множеством картин. — Правда? Я была бы очень рада. — А теперь что здесь такое? — подошел сзади Раш. От него пахло дымом. Мой пульс участился. Не могла предсказать реакцию на болтовню с его мамой, но решила вести себя хладнокровно. — Возьмешь меня в студию твоей мамы? Хочу увидеть ее картины. Все до единой. Его брови вопросительно поднялись. — Это правда? — А как же. — Я скрестила на груди руки. — Если бы я знал, что вы тут споетесь, быстрей бы шевелился, — сказал он. — У нас с Джией много общего. — Мама лукаво улыбнулась. — Разумеется, обе — занозы в заднице, — сострил он. По отсутствию реакции на слова сына я поняла, что Мелоди привыкла к его сарказму, и с облегчением подумала, что он не кажется больше таким взбешенным. — Вы уезжаете сегодня? — поинтересовалась я у Мелоди. — Нет. Останусь на пару дней. — Каждый год, когда мама приезжает сюда на свой день рождения, мы ходим в одно местечко, где дают ее любимые блинчики к завтраку, — произнес Раш. — Завтра у вас день рождения? — обернулась я к Мелоди. — Нет, сегодня. — О боже мой! С днем рождения! — Благодарю. Раш попросил шеф-повара приготовить для меня специальное блюдо. Лосось «Оскар». Вкуснотища! У меня потеплело на сердце от того, как нежно и внимательно он относится к своей маме. Мне очень нравилась эта сторона его натуры. Если бы в остальное время он не был бесчувственным придурком. Порывшись в кармане, Раш протянул матери ключи. — Вот. Возьми, откроешь сама. — Вернешься ночью? — спросила Мелоди. Похоже, она хорошо знала сына, чтобы понять, что он может не прийти ночевать. Предполагалось, что заночует в гнездышке какой-нибудь шлюшки. — Да. Закончу здесь кое-какие дела. Встретимся дома. Оставь здесь принадлежности для рисования. Сложу их в машину и привезу потом. — Благодарю. Звучит отлично. Сгораю от нетерпения принять горячую ванну. Мелоди обернулась и раскрыла объятия. — Джиа… очень рада с тобой познакомиться. Скажи, когда захочешь приехать. Заварю чай и освобожу вечер. — Замечательно, Мелоди, — произнесла я, обнимая ее. — Спасибо. Планирую это сделать. Очень приятно было познакомиться. Она стала было уходить, но вдруг остановилась. — А ты не хотела бы оставить у себя картину, которую я сегодня нарисовала? У меня их столько… уже не могут вместиться в студию. — Боже, я была бы счастлива. Вы уверены, что хотите подарить ее мне? — Абсолютно. Рада, что она будет у тебя. Мелоди подошла к картине и протянула ее мне. — Огромное спасибо! Этот подарок исправил мой вечер. Повешу ее в своей комнате. Я проследила, как она направилась к лестнице и исчезла из виду. Ресторан уже закрылся, и мы с Рашем остались на крыше одни. Держа в руках картину, я рассматривала ее. — У тебя потрясающая мама. — Не буду спорить. Положив картину на стол, я несколько секунд смотрела на Раша. — Что случилось? — спросил он. — Почему ты так странно на меня смотришь? — Ничего не случилось. — Дай-ка угадаю… не можешь понять, как у парня с таким черствым сердцем и скверным характером может быть такая мягкая, нежная, ласковая мать? — Я этого не сказала, — засмеявшись, произнесла я. — Но подумала. — Нет. Точно не подумала, потому что наверняка знаю, что ты тоже хороший человек. А теперь поняла, откуда у тебя вторая сторона натуры. Ты был добр со мной. Просто иногда ты стремишься все испортить. Я помолчала. — Хочу, чтобы ты знал: я извинилась перед твоей мамой за свое поведение в баре. А теперь извиняюсь перед тобой.