Видя это, Николай меняет стойку, не сходя с места, переносит вес на другую ногу и блокирует мечом мой удар. Наши, пусть и деревянные, но всё же клинки, оказываются скрещены и, пользуясь моментом, я лёгким и быстрым движением обеих рук поднимаю клинок чуть вверх, используя его как рычаг. Меч спокойно проскальзывает вперёд, устремляясь в грудь врага и почти касается его. Только в этот момент сам Безобразов, пользуясь преимуществом в силе и весе, отталкивается от земли назад и резко отступает, не давая мне толком закончить начатое. Для обладателя третьего круга маны он оказывается на удивление сильно прытким. Похоже, бой будет сложнее, потому что за это время мы лишь слегка изучили повадки друг друга. Однако кое-чего я добился — Николая последняя моя атака ошарашила и, судя по хмурому виду, вывела на эмоции. А аплодисменты, которые я слышал со стороны ринга, кажется, ещё сильнее взбесили его. В принципе, это даже хорошо. Значит, надо добить к финалу эту моральную атаку. — Неплохо для первого круга, для которого меч — не главное оружие, согласись? — ухмыльнулся я, однако к его чести, тот не стал бездумно набрасываться на меня. Вместо этого он смерил меня уничтожающим взглядом и встал в другую стойку, так, чтобы острие меча смотрело на меня. Ещё мгновение и Безобразов снова нападает. «Быстрый. Быстрее Айрис!» — успевает промелькнуть в голове, прежде чем я отбиваю его выпад. Мы начинаем с каждой атакой быстро наращивать темп боя. Мой противник наносит быструю череду атак, смешивая колющие с рубящими. Я в свою очередь играю от обороны и ловлю парня в обманные манёвры, не давая ему полностью проводить свои атаки, чтобы закончить всё одним ударом, и при этом стараюсь, чтобы подобные действия слишком быстро не измотали меня. Однако с каждой новой секундой малость затянувшегося боя я начинаю чувствовать неизбежно накапливаемую усталость. Руки начинают ныть от безостановочных ударов, принятых на меч — всё же мой противник, как бы я к нему лично ни относился, силён, и блокировать его не так и просто. Ноги подкашиваются, и в резерве ядра маны почти не осталось. А мой соперник даже не думает останавливаться на достигнутом. Он не то что даже дыхание не сбил, а наоборот, продолжает ускоряться, как будто для него подобное не более чем разминка. Единственное, что меня спасает в данный момент — это мой боевой опыт и то, что Николай сейчас находится, как бы ему, возможно, ни хотелось обратного, под влиянием эмоций. Иначе старшекурсник уже давно задавил бы меня голой силой. Нет, в битве на выносливость у меня нет шансов. Тем более, Безобразов начал привыкать к моим атакам. Видимо… была не была. Отражая очередной удар, я сознательно позволяю мечу противника проскользнуть в опасной близости от цели и опускаю руку чуть ниже, чем обычно, тем самым показывая, что уже не выдерживаю настолько хорошо нападений парня. Для усиления эффекта я специально начинаю прерывисто дышать, так, чтобы это заметил только мой противник. Видя, в каком я состоянии, Николай становится менее осторожным. Парень атакует резким выпадом вперёд, целясь в сердце. Однако вместе с этим он едва заметно открывается и, можно сказать, предоставляет мне торс для ответной атаки. Пользуясь моментом, я вкладываю все силы в этот удар и, чуть пригибаясь, наношу ответный выпад вперёд. Из-за скорости противника у меня не получается выполнить технику идеально — его клинок попадает мне в плечо, однако практически одномоментно с этим кончик моего меча касается его груди. От удара я падаю на пол, и плечо начинает ныть тупой болью. Впрочем, я не чувствую сломанных костей. Похоже, обошлось синяком, что уже можно считать успехом. Зато вот мой противник остался по итогу на ногах, только при этом держался рукой за живот и из-за боли скалил зубы, сдерживая стоны. Нет, всё же мне из-за успешного удара самого Безобразова не вышло ударить, куда я хотел, но судя по всему, у меня получилось попасть в солнечное сплетение этого бугая. А там нервов очень много, отчего удар получился весьма болезненным. Правда, теперь остался вопрос: кто из нас победил? Не хотелось бы услышать тот вариант, который меня не устроит. Однако вместо того, чтобы дать ответ и разрешить этот вопрос, к нам на арену поднялись студенты-целители и принялись незамедлительно залечивать нам раны. Точнее сказать, они отвели нас в разные концы ринга и принялись применять свои лечебные техники. Правда, при всём уважении, называть синяки ранами — перебор. Но правила требовали того, чтобы меня осмотрели. Тем более, даже деревянным мечом можно нанести довольно серьёзные внутренние повреждения, которые, может, и не сразу обнаружишь, пока в теле гуляет адреналин, да и себя ты поддерживаешь с помощью магического усиления. И пока они занимались исцелением, я, пусть и с опозданием, но осознал, что не зря без остановки тренировался эти полгода. Наконец-то труды стали видны. Да, пусть это был не полноценный бой с заклинаниями, как это и должно происходить между одарёнными, но я мог честно себе признаться, что отлично справился. Даже интересно, что чувствует в данный момент Николай, раз ему пришлось так сильно напрягаться против мага первого круга, которого он и за противника не считал? Такое сражение как-никак могло отразиться на его внутреннем рейтинге в рамках клуба. Ну или как они тут определяют сильнейших? По этому вопросу меня никто не просвещал. — Красавчик! Отлично выступил! Публика от тебя в восторге! — стоя внизу ринга, внезапно со мной заговорил Даниэль. Причём я до момента, как он заговорил, не почувствовал его присутствия. Хотя тут уже можно списать на слабость. — Хорошо… — сказал я, слабо представляя, что вообще должен ответить на его слова. — Что там с результатом? Я победил? — Это сейчас и предстоит узнать, — загадочно и вместе с тем предвкушающе улыбаясь, ответил мой секундант. Глава 2 Вот кто бы мог подумать, что объявление результата будет длиться почти полтора часа. Почему так долго? Потому что оба секунданта и сам Гиневард, выступавший судьёй, не могли решить, кто из нас быстрее нанёс удар, и не нарушили ли мы правила дуэли. Если не вдаваться в подробности, Даниэль утверждал, что мой оппонент пытался намеренно сломать мне кости первой атакой, и что настолько сильные удары не то чтобы прямо запрещены, но в обществе не одобряются. В свою очередь, секундант Николая утверждал, что я мог целиться в жизненно важные органы противника, а это куда опаснее, чем сломанная кость. Только на выяснение одного этого дела ушло около пятидесяти минут. Оставшиеся сорок минут они спорили на другие темы и между тем, на камере с замедленной съёмкой выясняли, кто из нас был всё же быстрее. Как итог, я получил для себя почти наилучший сценарий. Первым меня успел атаковать Николай, это да. Однако спустя треть секунды, я смог нанести удар в живот, чем создал прецедент в истории клуба. Да, на этой закрытой для большинства учащихся арене пусть нечасто, но засчитывали ничью между сражающимися студентами, но вот в первом же бою между новичком и проверяющим — такого, по заверению Рязанского, не случалось. Оно и неудивительно — намеренно добиваться ничьей тяжело и имеет мало смысла, когда тут все гонятся за позициями во внутреннем рейтинге, а шанс того, что она произошла бы не специально — очень низок. — Просьба к участникам — выйти на середину ринга, — произнёс Гиневард, после чего последовал его указаниям. Встав где-то в двух метрах напротив Николая, тут же к нам подошёл Гиневард. — Мной и секундантами признано, что ваш бой закончился… ничьей, — сказал Рязанский, специально выдержав небольшую паузу. — Никаких нарушений выявлено не было, и вы бились, согласно нашим правилам. Теперь прошу пожать друг другу руки и тем самым высказать знак уважения противнику, — проговорил он, видимо, уже тысячу раз озвученную фразу. — Спасибо за бой, — сказал я, протягивая руку своему недавнему сопернику. — Взаимно, — на удивление искренне ответил на это Николай, хотя я в его глазах читалось разочарование от именно такого результата. Всё же не зря я тренировался, в том числе с Викторией. Ну а теперь, похоже, настало время поговорить с Гиневардом. * * * До Амелии, что несколько часов назад покинула клуб фехтования, дошли довольно удивительные для неё вести. Её брат, тот, кто считался самым настоящим позором рода, и которого все уже давно списали со счетов, поняв, что от него всё равно ничего не получится добиться, каким-то образом смог на равных сражаться с Николаем Безобразовым и более того, добиться ничьей, что в рамках дуэли далеко не так просто, как кажется. Уж насколько она сама была далека от подобного рода развлечения, желающих помериться длиной своих мечей студентов, но даже Амелия прекрасно понимала, что для этого надо приложить много усилий. В случайность этого глава дисциплинарного комитета Академии несильно-то и верила. Девушка несколько раз внимательно перечитала доклад от своего подчинённого, и всё равно не хотела верить содержимому. Не таким она запомнила своего брата-бастарда, когда тот покинул родовое поместье. Бездарный, наивный, практически не имеющий никакого таланта к магии и не выделяющийся умственными способностями, маленький, на тот момент, мальчик, он со слезами на глазах уезжал из поместья подальше в захолустье, чтобы не мозолить глаза своим более успешным братьям и сёстрам. Младший брат выглядел настолько жалко, что сама мысль, что он её брат, для Амелии была противна. Уж с кем с кем, а связывать себя с таким ни на что не годным родственником она не горела желанием. И все эти годы она прекрасно себя чувствовала, не вспоминая о нём, если, конечно исключить редкие слухи о Евгении, доходящие до её ушей. Даже когда до неё дошли вести, что брат попал в аварию и выжил, её голову посетила одна-единственная мысль: лучше бы он сгорел в своём магокаре. Тогда бы он точно перестал доставлять проблемы, ведь в последние годы он будто испытывал терпение их отца, вляпываясь в различные неприятности. Своего самого младшего брата она не то чтобы ненавидела, нет… Просто он был ей неприятен. Даже братья-близнецы Иван и Алексей на его фоне смотрелись лучше, а ведь Амелия с детства считала их отъявленными психопатами, которых по непонятной ей причине до сих пор не устранили. Поэтому сама мысль, что её младший брат поступит в Академию, и ей придётся с ним так или иначе лично встретиться, Амелию раздражала. Тем более всё же в первую очередь будут смотреть на его принадлежность к роду, а не на то, какой он на самом деле человек. Действия Евгения могут навредить, в том числе и её репутации, которую и так приходилось удерживать на высоких позициях, несмотря на действия близнецов, которые тоже спокойствия не добавляли. Она мысленно выругалась, что этот идиот вообще решил пойти в Академию, даже, скорее всего, не подозревая, что это не какая-то школа простолюдинов, а место, где каждый день крутятся интриги, строятся и ломаются союзы, и ведётся теневая вражда между аристократами. Этот бастард просто не понимал, куда пытается залезть своими кривыми руками и как это отразится на ее собственных планах. Да, до Амелии доходили слухи, что брат изменился, и принял вроде как взвешенное решение поступить в Академию, но она не очень-то им верила. Однако последняя встреча с братом и разрушенный план заставили изменить свои взгляды на него. Изначально Амелия планировала запугать брата хулиганами, а когда тот поддался бы панике, то тут уже появилась бы она, спасая его из западни. В глазах окружающих глава дисциплинарного комитета предстала бы в лучшем свете. Тем более, она просто выполняла свои прямые обязанности по недопущению конфликтов и драк вне рамок деятельности клубов, где подобное разрешено. Тем самым Львова заработала бы дополнительные очки репутации, как и алиби, что брату она желала только всего хорошего. А дальше всё просто. Поставить Евгения в ситуацию, когда бы он осознал, что в Академии ему придётся несладко, после чего заставить его отказаться от этой затеи. Благо братец уже несколько раз менял своё решение, встречаясь с первыми трудностями, и это ей виделось не таким уж и сложным делом. В крайнем случае, благодаря её положению в учебном заведении и возможностям, которые появились за эти годы, у девушки были варианты, как продолжить отравлять жизнь младшему брату и дальше. Однако Евгений изменился, и Амелия была вынуждена это признать. Бастард их рода не только не испугался, но посмел скалить на неё зубы. Пусть несильно, но он навредил её репутации, которую она бережно накапливала на протяжении трёх лет, специально выбирая формулировки таким образом, чтобы поставить себя если не выше неё, то на равных точно.