– Я знаю, что ты знаешь. Мать как? – Нормально. – Ну, хорошо. Отцу передай, насчёт рыбалки договаривались, в Астрахань, я наберу, всё в силе. – Передам. Разговариваю спокойно, даже улыбаюсь, а сердце колотится так, словно я десять чашек эспрессо залпом, или бегом на скорости на гору, или стометровку… В общем, к моторчику «усилок» подключили, и фигачит, как драм-машина… Еще потому, что ко мне прижато очень хрупкое тело. Которое тоже колотит крупная дрожь. Колбасит не по-детски. Дмитрий Юрьевич уезжает. А мы всё стоим. Минуту, две, пять… не знаю. Понемногу справляюсь с адской тахикардией, или как там это называется. И она тоже вроде бы… Я раньше думал, что так только в кино… так показывают. Какой-то важный момент в рапиде – или слоу-мо – замедленная съемка. В реале так не бывает. Да уж… Я увидел мчащийся черный седан, тоненькую фигурку, делающую шаг на асфальт, потом второй шаг. Вот она медленно-медленно поворачивает голову, а потом кто-то тянет её за руку, буквально вытаскивая из-под машины, под аккомпанемент визжащих тормозов. Кто-то – это я. Моя рука. Только я не помню, как оказался там. Это ведь все уложилось в какие-то секунды. Раз, два, три… Раз, два, три – и её бы не было. Этой отмороженной девочки Калерии. Но я успел. Да и дядя Дима по сути тоже успел, отвернул в сторону. Может, её задело бы по касательной, и травмы были бы несерьезные. По факту сейчас – только испуг, я думаю. И тачка, к счастью, не пострадала. Ну, «бэха»! «Бэха» – это «бэха». Я успел. Выдернул, падая на асфальт закрыл, на себя её уложил, стараясь, чтобы не стесала руки и ноги о жесткое покрытие. – Ты как, цела? Молчит. Как всегда. Только подбородок ходуном и слезы градом. Неужели? Щепка умеет плакать? – Мама… – Тихо, всё хорошо. Живы. Здоровы… Сейчас только воплей будет… Да, дядя Дима поорал хорошо. Такого шестнадцатиэтажного заложил! Уши в трубочку. Но я попросил все-таки при даме не выражаться. Пообщались. Я получил положенных трандюлей, и он умчал в закат. А мы так и стоим. Обнявшись. – Мышь… ты как? Судорожно вздыхает, стараясь, видимо, так же выровнять сердечный ритм. – Давай, может, в медцентр? Тут рядом. У меня там знакомая доктор. Даст тебе что-то… – Не… надо… – еле шепчет губами. – Испугалась сильно, да? – Не знаю. Устала просто. Домой хочу. – Поехали. Отвезу. – Не надо, я… я сама. – Лер, послушай, посмотри на меня. Она поднимает глаза, а у меня дикий шум в ушах от её взгляда. Просто от взгляда. А потом она говорит. – Спасибо тебе. Вот так. Просто спасибо. А у меня снова словно к мотору усилитель мощности, и врубает на полную, и хреначит плюс стопицот оборотов в минуту. И я не выкупаю, что мне делать. Только тоненькая белая прядь волос, прилипшая к её губе, заставляет сфокусироваться. Аккуратно большим пальцем отодвигаю. За ухо заправляю. Я не буду её целовать. Не имею права. Не буду. Но, чёрт, как же хочется… Сглатываю, чуть наклоняюсь вперед. К ней. И тут же хрупкие ладошки на моей груди напрягаются. В глазах страх. – Не надо. – Извини. Пойдем в машину. Действительно, стоим тут… у всех на виду. На улице вроде бы и нет никого, но мало ли, камеры висят, и вообще… Мне не нравятся поцелуи напоказ. И вообще проявления таких чувств. Чувств? Это что, значит, у меня к Мышке чувства? Я подталкиваю её чуть вперед, показывая направление движения, но руку с её спины не убираю. Драм-машина работает. Ритм сумасшедший. Пытаюсь угадать, какой подходит. Сразу на ум приходит Muse «Resistance». Усмехаюсь… Что, Тор, попандос, да? Скрутило? Или еще поборемся? Открываю дверь. Она садится, не глядя на меня. Ну, хоть не спорит. Занимаю водительское. Завожу. Но стартовать не спешу. Рука на рычаге, двигаю её чуть дальше. Туда, где на черном кожаном сиденье белая и холодная как снег ладошка. Накрываю, переплетая пальцы. – Ты… сказал, что тебе нужна я. Зачем? Хороший вопрос. Глава 13 – Я вообще-то хотел извиниться. – За что? – За всё. В горле – пустыня Руб-эль-Хали. Достаю из кармана на двери бутылку минералки, открываю. – Пить хочешь? – Нет. – Возьми, хочешь же. Не отравлено. – Надеюсь, – вижу движение уголка губ, попытка в улыбку? Рили? Протягиваю бутылку. – А ты? – Оставишь глоток? Кивает, взгляд отводит и тушуется почему-то. А я замечаю грязь на руках: на своих, на её. Да чёрт, и на брюках тоже, а у неё на колготках дыра – всё-таки асфальт зацепила.