И как-то резко меняется настроение этого утра. Мы сразу другие, словно не было только что этих минут в машине, когда я сказала о Соне, а он отреагировал так… странно. – Мышка, что ты будешь на завтрак? Миндальный круассан? Или бейгл с сёмгой. – Я буду сырники с кленовым сиропом. – Отлично, – он смотрит на меня и улыбается, и ведет себя так, как будто… Как будто мы пара. Странно. Мне снова это кажется странным. Не неприятным. Необычным, что ли. Он это перед баристой, что ли? Или?.. – Мышка, садись за столик, я сейчас все принесу. – Хорошо. Специально выбираю столик в глубине зала, в нише, которая еще и удачно перекрывается вешалкой, на которую пристраиваю свой пуховик. Пишу сообщение классной, что проспала и приду ко второму уроку. Она отвечает сухо, благодарит за предупреждение. Вчера ведь Ольга Александровна говорила с мамой. Вообще, конечно, это прямо «Камеди-вумен». Директриса, наш обожаемый в жирных кавычках «Ксенон», как я понимаю, была в шоке после моего демарша – когда я сбежала, не пошла в её кабинет оправдываться за выходку на физре. Сначала она устроила трэш нашей «классухе», а потом позвонила маме. Надо знать мою маму. Она всё спокойно выслушала. А потом ответила, что если в элитной гимназии у ребенка воруют вещи прямо во время урока, то надо звонить не родителям ребенка, у которого украли, а родителям тех, кто это сделал. И директрисе крупно повезло, что её дочь, то есть я, решила вопрос по-своему. Потому что если бы дочь позвонила ей и сообщила о том, что она голая сидит в раздевалке, в школе бы через пять минут были полиция и телевидение. Моя мама стоматолог, уж что-что, а пугать людей она умеет… После директора позвонила классная и тоже выслушала отповедь про мажоров и безнаказанность. Мне, разумеется, тоже от мамы слегка досталось, я попросила прощения, пообещала, что больше не буду, ну и… рассказала про Рому. И про его помощь, и про то, что он племянник моей Анфисы. – И он тебе нравится? – хорошо, что мама это спросила, когда Сашка ушёл отдыхать. – Не знаю, – пытаюсь солгать, как будто получится! – Да, мам, нравится. – Несмотря на все его выкрутасы. Пожимаю плечами. Что поделать? Как раньше говорили – сердцу не прикажешь? Я пыталась. Да. Очень старательно уговаривала себя, что мне всё равно. Не смотрела на него в школе совсем. Не замечала. Игнорировала его реплики – он сообразил, что я нифига не физик, и постоянно троллил, особенно если приходилось что-то отвечать у доски или с места. На физкультуре тоже несколько раз докапывался. Да и на литературе тоже. И тот конфликт тоже произошёл на литературе… Глава 17.1 Мышка заняла мой любимый столик. Непроизвольно улыбаюсь. Интересно, это значит, что мы с ней в чем-то похожи? Раз выбираем одинаковое? Или просто совпадение? Кофе она заказала самый обычный, капучино, а я больше люблю раф или латте. Да и сырники… Я все-таки заказал к ним ещё бейгл с мягким сыром и лососем. Лера смотрит в окно. Грустно так смотрит. Вспоминает что-то? Сестру? Да, меня эта информация реал размазала. Но я пока не готов возвращаться к состоянию драмы. Не могу. Надо жить дальше. Хотя признаться Лере кое в чём я, наверное, должен. – Ваш кофе, – стараюсь обаять своей фирменной, как её назвал мой рекламщик, «тридцать два наповал» улыбкой, – барышня Лера. Быстрый взгляд на еду и на меня. Серьёзный и спокойный. Но к этому я, наверное, уже привык. Ставлю поднос на стол, разгружаю. Тяжелую керамическую кружку с каштановым рафом и тарелку с сырниками перед ней. Свой кофе, сырники и бейгл – напротив. Убираю поднос на соседний столик. Мышка греет руки, обхватив чашку, пробует аккуратно. – Вкусно. – Анатолий будет рад. – Часто сюда ходишь? – Часто видишь меня на первом уроке? – ухмыляюсь и вижу, что мне удается добиться от неё улыбки. – Я, честно говоря, не следила. – Почему? Лера пожимает плечами, поворачивается к окну, снова игнорит меня. Чёрт. Сложно с ней. Вообще в принципе всё сложно. Я знаю, что хочу ей сказать, но не знаю, как. И с чего начать. Как говорит всегда Анфиса – начинай с главного. Ага! Как же! С главного – это просто признаться, что я тупорылый баран. Она правильно тогда сказала, имбецил! Потому что кто еще вот так делает? – Хочешь лосося? Вкусно. – Я реально жалок в своих попытках подката. Пикапер из меня никакой. – Спасибо, но нет. – Почему? Не любишь рыбу? – Люблю, просто… сейчас хочу сырники. Она отламывает вилкой кусочек, прихватывает кленовый сироп, отправляет в рот. Закрывает глаза, кажется, кайфуя. – М-м-м… – Нравится? – Да. Почти как мамины. – У меня бабушка спец по сырникам. А папа по блинам. Лера не отвечает. Ест. Она делает это симпатично. Вообще, наверное, впервые обращаю внимание на то, как ест девушка. Раньше мне было по барабану. Вообще, мне и девушки раньше были по барабану. В том смысле, что я не стремился ни к каким отношениям. Нет, ну, нравились мне девчонки, с кем-то я встречался, общался, в кино ходили, какие-то вечеринки, типа дня рождения. У меня особенно и времени-то на девиц не было. Один спорт. Второй спорт. Школа. Репетиторы. Музыка. Я загружен по самое дно. Но я вывожу. Вывожу, мне по кайфу – моя жизнь, только моя. А потом я встречаю ту, которой всё равно. И теперь мне кажется, что я не я… Хорошо. Мне нравится. – Ты опять сочиняешь, да? Усмехаюсь и вроде как… чёрт, какой-то стрём. Она решит, что я просто лузер, больной. – Так заметно, да? – У тебя сразу другой взгляд. Рассеянный. И в то же время острый. Не могу объяснить. – Прости, постараюсь больше так не делать. – Почему? Делай. Это же… здорово, уметь вот так… – Твоя сестра стихи писала? Лера сразу меняется. Словно переключатель нажали. Была обычная, живая, милая девочка… и словно солнце погасили.