– Глупышка, сама не понимаешь, на что подписываешься. Я смотрю на него и… и понимаю, что всё серьёзно. То, на что я подписываюсь. В груди просто шоу китайских барабанов. Колотится с бешеной скоростью. И у Ромки так же. Я слышу. Я чувствую. И его ладонь сжимает мою. – Мышь, а я тебя люблю, ты в курсе? – Да, а я тебя. – Правда? – Честно-честно… Сидим, прижавшись друг к другу. И я знаю, о чем мы оба думаем. О том, как побыстрее оказаться в его доме. В его комнате. Вдвоем. Ну, конечно, по закону подлости у въезда на территорию их коттеджа стоит машина Коршуна. Данила и Стас тут как тут. Бли-ин! Мы с Ромкой переглядываемся, и он улыбается. Тор встречается с парнями, у них какие-то свои особенные приветствия – они же иногда как дети, эти вроде бы уже взрослые ребята, почти мужчины. – Привыкай, Лер, первые сорок лет самые сложные в жизни мальчишки! – это говорит мама Ромки, Анастасия Павловна, и смеется, а отец, Игорь Романович, хитро поднимает бровь, всем своим видом показывая, что он чего-то не понял, разве она недовольна? Вся большая компания – родители, мы, парни – заходит в дом. А там… – Пацаны, посидите столовой, а? Ну… мама там наготовила. Да, мам? – Да, Ромашка, конечно, наготовила, как всегда. Потом он бесцеремонно хватает меня и тащит наверх, к себе. Да Винчи легко присвистывает, а Коршун закрывает ему рот. Мне немного стыдно. Но только немного. Потому что я дико хочу оказаться наедине с моим Тором. Моим чемпионом. Только моим! – Лерка… Маленькая моя, как я скучал! – И я… я тоже, Ром… я так… Мы забываем обо всем, стоит только двери закрыться, он вжимает меня в неё, обнимает, поднимает на руки, кружит, не знаю, как мы оказываемся на диване, мы целуемся, целуемся, целуемся… и я понимаю, что мои руки уже под его майкой, и его руки… его руки тоже, и… И это очень приятно. И опасно. И я… я, наверное, впервые в жизни становлюсь не белой как мел, а красной как мак. – Лерка… Мышка… ты… покраснела… – Ром… я… – Прости, я не буду. Я… – Мы же просто обнимаемся, и всё. Ничего такого нет. – Ничего такого? – он улыбается, глядя мне в глаза. – Реал? Я… у меня сейчас сердце из груди выскочит. Я на пределе. Я… просто десять из десяти, Мышка. Понимаешь? – Понимаю. Я тебя люблю. Я… если… если ты… – Я тоже тебя люблю. И не тороплю. И… я не хочу вот так, слышишь? – А как ты хочешь? – мне надо это знать, надо услышать. Потому что у меня тоже все внутри горит, взрывается, трепещет, ломается, ноет, стонет, на пределе, за гранью. Остро. Мучительно. Сладко. – Я хочу жениться на тебе, Мышь. Только так. Мне кажется, после этих слов я взлетаю и парю в облаках… Это называется на седьмом небе? Вспоминаю мультик, который любила моя Соня, старый, советский, мы с ней все время смотрели их – она показывала. Если бы не она, я, как и все, была бы продуктом Лунтика и Маши, доканывающей несчастного медведя. Это был, кажется, Щелкунчик. Там девочка и заколдованный принц побеждали крысиного короля, а потом взявшись за руки летали… вот так. В облаках. Глядя друг на друга. Растворяясь в любви. – Лер? – Что? – Ты молчишь? – Я летаю. – Что? – Летаю в облаках. – Как? – От счастья. Он осторожно обнимает меня, берет мой лицо в руки, смотрит. – Ты понимаешь, что все это сейчас серьезно? – Да… – отвечаю тихо, еле слышно. Мне так хорошо, что я боюсь спугнуть… Спугнуть счастье. – Я люблю тебя, Лерка. – А я тебя. – Это на самом деле всё серьезно, понимаешь? Я хочу быть с тобой. Очень хочу. Только с тобой, и всё. – А я с тобой. Я… я… Я хочу сказать, что умру без него. И не могу. Мне на мгновение становится просто дико страшно. Я ведь на самом деле умру… Правда. А я не хочу. Я не могу! Мне нельзя… Я обещала Соньке… Соне. Сонечке… Она меня просила. – Лерчик, ты… только не плачь потом, ладно? И живи. На полную катушку. За себя и за того парня, ладно? За меня? Я не буду умирать. Я буду любить! На всю катушку любить! И жить тоже на всю катушку! Совсем скоро Новый год. Мы проведем его вместе – мы уже решили. Ну, конечно, и Да Винчи с Коршуном будут, и родители. И, наверное, Анфиса. Моя мама, возможно, уедет к отцу. По крайней мере, она спрашивала, хочу ли я с ней полететь. Я очень хочу к папе. Но Новый год с Ромкой я хочу больше. Поэтому я уговариваю маму, чтобы она летела сама. А я… я могу и потом, одна? Почему нет? Хотя, может, меня и не пустят одну в Израиль, там все как-то сложно. Ну, значит, папа и мама вернутся, чтобы побыть несколько дней в Москве. Очень жду этот Новый год. Верю, что он принесет только счастье. Мы закончим школу. Поступим в институт и… И поженимся. Ромка сказал, что можно сделать это прямо в июне – после ЕГЭ. Или в июле – после зачисления. Или в августе, после его дня рождения. Я сама должна выбрать день. А мне страшно. Мне в апреле будет восемнадцать. Это не рано? С другой стороны… чего нам ждать, если мы хотим быть вдвоем? Чего ждать? Все же будет хорошо, правда? Глава 30 Тридцать семь и семь. Это же не самая высокая температура, да? Ну, если я выпью жаропонижающее, то вполне могу пойти на школьный бал.