Резко разворачиваю тачку, слышу дикий сигнал – чуть не влепился в кого-то. Гоню к школе, благо не успел далеко отъехать. Телефон оживает, разрываясь мелодией «MUSE». Коршун. – Да? – Тор… плохие новости, давай назад, быстро. – Лера? Что? – Давай. «Скорую» мы вызвали, но… А-а-а!!! Что? Почему? Как? Какая «скорая»? Зачем? Что? Мамочки… Господи!!! Господи, помоги! Спаси! Боже… Отче наш… Я не сказать чтобы сильно верю, ну крестик ношу, ну в детстве мать водила на причастие, но… я ж как все молодые, да? Мы же считаем, что это зашквар, да? А вот ни хрена не зашквар! Когда… когда край! Когда край, ты сразу вспоминаешь его глаза… его… и понимаешь, что если кто может помочь, то только он… Господи, Господи, Господи… Влетаю в ворота школы, дороги не разбирая. Что с моей девочкой? Боже! Только бы жива! Только бы… Заскакиваю в холл. Толпа народа. «Ксенон» что-то причитает, Оленька плачет. Наталья орет на Миронову и компанию. Учителя, одноклассники, «ашки» и «бэшки»… Коршун. Да Винчи. Селена… Лерка… Моя Лерка… такая крохотная моя Мышь на руках у Коршуна! Да что ж такое! – Тор, она… – Лера, Лера… Огромный шаг, я рядом, пытаюсь отобрать её у Стаса. Она ледяная вся, хоть накрыта своей шубой. – Что? – Ромка… прости, я… я не хотела тебя… я… – хрипит… ладошка в крови… – Лера… – Я люблю тебя, Ром… Обнимаю, прижимаю, сажусь на скамейку… чувствую, что лицо почему-то мокрое. Мокрое и горячее. И голова у Лерки тоже горячая, как кипяток, а тело ледяное. – Слыш, Ром, я дядьке позвонил, – Коршун басит на ухо, – у меня дядя врач же, ну, ты знаешь, Товий Сергеевич, он сказал, можно на «скорой» к нему везти, только, наверное, заплатить им нужно, ну, бригаде, чтобы повезли куда надо. Мы тут наличку собрали с Даном и с пацанами, и карта есть у меня. – Да-да… хорошо… Оглядываю их, понимая, что взгляд у меня, наверное, тот еще… сумасшедший. Селена стоит в стороне. Плачет, пятится. Коршун подходит к ней. Не знаю, что говорит, потому что в эту минуту открывается дверь и заходит бригада врачей «скорой»… Глава 34 Коршун. Любви нет. Для меня точно. Табу. Навсегда. Только ненависть. Еще круче – безразличие. Абсолютное. Полное. Встаешь с утра, пялишься на себя в зеркало, зубы сжимаешь до боли, так, что скулы сводит до остроты, вены на висках вздуваются. И повторяешь себе: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу». Ложь. Вранье. Измена. Грязь. Боль… Это не любовь. Только не любовь. Любовь – это сказочка. Никогда никому не скажу, что люблю. Никому не солгу. Потому что любить не буду. Тор дурачок. Или блаженный. Или из того процента, которому везет в жизни. Да-да, я всё-таки снисходительно оставил человечеству этот процент. Один. Пусть тешат самолюбие. Смотрю на них, на Тора и Леру, и сам с собой устраиваю пари. Ну, сколько? На сколько их хватит? Неделя? Месяц? Два? Сорок дней? Пятьдесят? Голубки. Тошно. Противно. Отвратно. Я даже представляю, как Тор будет орать, крушить всё вокруг. Или, наоборот, безразлично ухмыляться. А Лерка – рыдать, в ногах ползать. Хотя нет. Эта не будет. Она же железная Щепка. Плюнет в рожу. И сотрет ластиком. Как я стёр… Нет, никого я не стирал. Не любил. И не люблю. Не люблю! Это ненависть, а не любовь. Ненависть, презрение, отвращение. Неважно. Забыть. Забить. Я ведь тоже, как и Тор, иногда сочиняю. Складываю слова в рифмы. Небрежно. Никому не рассказывая. Записываю на листках, делаю из них самолетики и в небо пускаю… Чёртов концерт. Главное – не думать о тех, кто в зале. Ни о ком. Всё просто. Да-да, у меня фобия! Я боюсь выступлений! Боюсь сцены адово. Ледяной пот прошибает. Отхожу, только когда понимаю – траблы у Тора. Что? Любовь прошла? Странно. Да-да, неожиданно для меня это странно. Потому что… Потому что я все равно же в них поверил! В их чувства! Поверил в то, что так можно, что так бывает. Да уж… больно как разочаровываться. Очень больно. Тор сваливает. Дебил. Нафига устраивать такие шоу? А мы что делать должны? Какие-то придурки начинают свистеть. Наталья Санна вламывается за кулисы, начинает орать. Да Винчи её успокаивает – он у нас мастер коммуникации: говорит, что все так и было задумано, типа современное искусство, драйв, страдания юного Вертера, блин. Но сейчас начнется дискотека и все будет норм. Данила быстро настраивает аппаратуру. Он у нас еще и диджей сегодня. Что-то бодренько объявляет, я сижу в рубке, настроение ноль. Разочарован. Неожиданно сильно разочарован. Я не хотел, чтобы вот так. Тор же мне как брат! Чёрт, а ведь даже ему, почти брату, я не рассказала обо всём. Потому что зашквар. Он даже не знает, что я не живу теперь дома. И Да Винчи не знает. Вот так.