– Зато свежее и вкусно, и вообще… Тут все готовое можно купить. – А можно всё приготовить самим, так интереснее. – Приготовишь «Цезарь» сама? Или… – Обойдешься оливье! А вообще, ты вроде в курсе, что я умею готовить! – Я в курсе, мне понравилась курица вчера. Она реал круто приготовила. Впрочем, для меня это уже не новость, мы это уже проходили – совместные кулинарные подвиги. Вообще смотреть как твоя девчонка на кухне возится, чтобы тебя, лося такого, накормить – отдельный сорт кайфа. Бесконечно бы любовался! – Но если ты хочешь всё купить… – Я очень хочу, чтобы ты приготовила. Мы приготовили… Хорошо, что мы в укромном углу, прижимаю её к стене у стеллажа, целую. – Всё, что хочешь… – А что хочешь ты? – Я всеядный. – Неужели? – Ну, почти… больше всего я люблю… – Что? – Одну маленькую мышь. С её рук буду есть всё, что угодно. Опять целуемся, смеемся, счастливые. Отрываемся друг от друга, решая, что же нам нужно купить. Авокадо, креветки, черри, рукколу, кукурузу, куриные грудки, горошек, майонез, колбасу – картошка и морковь дома есть, родители берут у какого-то фермера сразу много. – Еще крабовые палочки, я люблю салат с ними. – Да уж понятно, что ты слаще морковки ничего не ела. Крабовые палочки. Стапэ… Миронова. С мамашей. Та-ак… Выползла, тварь. Она же вроде уехать была должна. – А ты что, Мирон, отъедаешься? Ну да, на нарах ниссуаз не пожрешь. – В чем дело? – маман, у которой полностью отсутствует мимика и губы вот-вот лопнут, смотрит презрительно. – А вы не в курсе, что ваша дочь под статьей ходит? Или вам «Ксенон» не донесла? – Что за бред? Марина, пойдем. Я сразу говорила, что надо тебе из этой школы уходить. Наберут всяких, потом нормальные дети учиться не могут. – Это ваша-то нормальная? Загуглите на досуге, что бывает за такие дела. Будет интересно. Но меня, конечно, никто не слушает, отвратительный, пошлый шлейф духов проносится мимо, а Мирон, не придумав ничего лучше, демонстрирует средний палец. Овца. – Лер, все в порядке? – мой мышонок стоит, застыв у витрины с фруктами. – Я просто подумала, жалко, что тут нет тухлых помидоров. Красиво бы на её белом пуховичке смотрелось бы. – Мой боец! – обнимаю, прижимая крепче, потому что, кажется, она опять дрожит. – Давай уже возьмем эти мандарины и пойдем дальше. А то вместо Нового года будем у плиты стоять. – Давай. Не хочу у плиты. Хочу под елочкой, вместе с подарком. – С подарком? – и тут моя Мышь становится реально белой как Снегурочка. – Ром, я… я… – Забыла про подарок мне? – усмехаюсь, так трогательно выглядит её мордашка. – Ну, ты же знаешь, лучший мой подарочек, это… – Не забыла! Ты что! Конечно нет! Просто… он дома. Мы успеем его забрать? – Конечно успеем. – И еще… я же обещала родителям, что наряжу у нас елку! – Ну, значит, нам предстоит сделать это еще раз, у тебя. – Мы не успеем всё. – Мы всё успеем! Мы же вместе! Да, как это здорово, успевать всё вместе… Глава 40 – С новым годом. – С новым счастьем. Тихо-тихо. Только для двоих. Так… по-настоящему. Так важно. Впервые в жизни для меня! Впервые в жизни я загадала… Нет. Я загадывала один раз. Действительно очень-очень важное. Не сбылось. Хотя я очень хотела! Я так просила! Потом решила, что больше ничего не буду загадывать. И вот… Только год прошёл, и так всё изменилось для меня! Сонька, милая, прости! Я знаю, ты не обидишься на то, что я так счастлива! Так дико счастлива! Ты же говорила, чтобы я… чтобы я жила за двоих? Вот, кажется, я и живу! Если бы ты знала, сестрёнка! Как же… как же мне хочется всё тебе рассказать! Как хочется поделиться с тобой! Как не хватает тебя… Я знаю, тебе бы он понравился. Сашке нравится. Он одобряет. Да, я думаю, ты ведь рада за Сашку и Фис? Анфиса, она… она чудесная, славная. Весёлая. И… ей очень нужно быть счастливой. Конечно, Саша помнит тебя! И очень-очень любит. Я знаю. И всегда так будет. И я тоже люблю и не забуду. И, знаешь, когда у нас с Тором родится дочь, я назову её Соня. Или ты не хотела? Я не помню, представляешь… Прости! Я очень тебя люблю. Я очень стараюсь жить за двоих. Жить так, чтобы тебе не было стыдно. – Мышь? – Прости, я… – Думала о ней? Киваю. Он осторожно обнимает меня, прижимая к себе. Мы стоим в темноте. Только огни нашей елки сверкают, и еще светятся забавные фигурки оленей и снеговиков, стоящие во дворе. Такой тихий Новый год. Такой счастливый. Год обязательно будет хорошим! Я в это верю. Ведь как проведешь Новый год, так и проживешь следующие двенадцать месяцев, да? О нет, сначала у нас тут было очень шумно. Пришли все. Ну, кто все? Конечно, Анфиса и Сашка. Коршун и… да-да… и Селена. Правда, она была такой молчаливой, немного напуганной. Поздравила всех, подарила смешные сувениры – вязанных лисичек и котиков. Потом они со Стасом переговаривались тихонько. Странно, я даже представить не могла, что у них, оказывается, целая история. Которую они пока тщательно скрывают. Ромка мне сказал, что Коршун даже им не рассказывал, из-за чего они поссорились, почему он так её возненавидел. Измена? Вот уж не думаю, хотя… Может, это Стас? Он такой. За ним, как и за моим Ромео, просто шлейф любовных историй. Да и Да Винчи не отстает. Он, кстати, пришёл один. Но телефон из рук не выпускал и сбежал самым первым. А мы потом смеялись, делали ставки: куда это побежал наш художник, не от слова худо? Анфиса и Саша ушли в одиннадцать. Коршун и Селена в половине двенадцатого. Селена к финалу совсем загрустила и, мне кажется, даже плакала тихо. А Стас играл желваками, стискивал челюсти до хруста.