Я скажу тебе – нам уже можно. Открывать счастье… Улыбаюсь, сижу, привалившись к ограждению трассы, черкаю в блокноте. Я уже приступил к тренировкам. Но в этом сезоне в команду не вернусь. А вернусь ли в следующем? Уже не от меня зависит. Таша подходит, садится рядом. – Не помешаю? Опять пишешь? Молчу. Как-то не о чем с ней. Переживала, когда я поломался. В больницу таскалась. Потом эта идиотская пресс-конференция, статьи, где её назвали моей невестой. Наверняка Лерка видела. Но у нас с ней… Режим молчания. Она это выбрала. Не я. Я… я позволяю ей это. Пока. До свадьбы. После свадьбы буду абьюзером. Сто пудов! Будет у меня послушной женой. Усмехаюсь. Сердце колет неприятно. – Ром, ты… скоро в Москву, да? – Да. – Уверен? Вскидываю глаза. Серьёзно? Мне учиться вообще-то надо. И жениться. На Мышке моей мечты. – Если… если у тебя там не срастётся, ты… – У меня срастётся, Таш. Я уверен. – Но… вы же не общаетесь? – А ты в курсе? – Да. Я в курсе. – Ясно. Ну… знаешь, так бывает. Люди не общаются. А потом раз – и поженились. – А если у неё кто-то есть? Смотрю на неё. Сквозь неё. Зачем это всё? Зачем говорить такие вещи? Сделать больно? Но ведь если любишь, то не хочешь делать больно, да? – Таш, тебе надо… учиться любить, что ли… Я пойду. Душно. Рядом с ней душно. Вообще становится слишком жарко. Пора домой. В Москву. Приезжаю ночью. Думал, все будут спать. Но мои братья меня ждут. Коршун. Да Винчи. Хорошо иметь друзей. Таких вот. Настоящих. – Она приехала тоже. Селена её видела. Ни с кем не общается. – Хорошо. Спасибо. – Ты хоть объясни, Тор, что у вас стряслось? – Мне бы кто объяснил… – Завтра последний звонок. Придёшь? Киваю. Приду. Дрожу под ледяным душем. Потом согреваюсь теплым. Завтра я увижу мою Мышку. И никуда больше… Что бы она ни сказала. Никуда! Синий строгий костюм, белая рубашка, красный галстук и белые кроссовки. Я пижон. Блин, я даже волосы укладываю! Красавчик. Мама с круглым уже приличным животиком улыбается, но я вижу, что она в напряжении. – Всё будет хорошо, мам. Сегодня они тоже идут в школу. Как же, посмотреть, как для их малыша прозвенит теперь уже последний звонок. Только я попросил их приехать чуть позже, к началу. Сам же иду раньше. Оленька нас собирает. Лера тоже должна прийти. И… я хочу поймать её раньше. Я вижу её бредущей по аллее. Идет, глядя перед собой. Похудела. Но загорела. Невозможно красивая. И такая… неземная. Подуешь – улетит. Она видит меня и… Не летит мне навстречу. Не раскрывает объятия. Она замирает. И бледнеет… – Лера… – Привет. – Привет. – Ты… как ты? – Нормально. А ты? – Плохо. Я… я не могу без тебя, Лер. Молчит. Она молчит и смотрит так… как будто сквозь меня… – Лера, – хриплю, голос садится от ужаса. Я до конца не верю, что всё вот так… – Ром, мне надо идти. Меня ждут. – Лера, пожалуйста, давай поговорим, а? – Ром. Не надо. Больно очень, понимаешь? Больно… Не понимаю. Я не понимаю! Не понимаю и не хочу понимать! И не могу! Лера! – Лера! – ору, ору как сумасшедший, пытаясь остановить, затормозить, я сам с места не двигаюсь, словно булавкой пришпиленный, чёрт, не помню, когда я плакал, кажется, очень давно, в другой жизни, но сейчас… Мне не стыдно. Потому что я не могу! – Лера! Её спина, такая узкая, такая хрупкая… и этот позвонок торчащий, и золотистые волосы колечками над ним… Уходит. Она от меня уходит. И в этом виноват я. Только я. Один. Всё. Мир остановился для меня. Он… кончился. Всё померкло. Всё остыло, замёрзло… ничего. Только противный скрип качелей, на которых сидит какая-то тощая девица в огромных наушниках. Аут. Что теперь делать мне? От меня половину отрезали. Нет. Я сам отрезал. И что дальше? А ничего. Без неё – неважно. Без неё мне всё равно. Глава 57 Десять лет выпуска. Раньше казалось, что это так много. Что мы будем другие. Взрослые. Нет. Нифига. Я не чувствую себя взрослой.