- Слав, - дрожащим голосом произносит и смотрит прямо в мои глаза, где я замечаю страх, - мне кажется... я беременна. У меня задержка почти две недели, - стою, хлопаю ресницами, прикрывая рукой рот, - только, пожалуйста, не говори пока Антону, мне нужно знать наверняка, - киваю в знак согласия. - И... ты не могла бы его попросить остановиться на заправке и купить мне тест? Обнимаю подругу, крепче обнимая, и чувствую проступающие слезы на глазах. Слезы радости за моих родных. - Конечно, конечно, милая, - дрожащим голосом произношу, боясь звучно разреветься. - Это пока не точно, так что... - гладит меня по спине. - О, вы посмотрите на них! Я сижу, жду, а они стоят, обнимаются! - кричит Антон, стоя возле машины. Беру Авдееву за руку, и идём к нему. Как и просила Саша, говорю Антону, что хочу кофе, и мы останавливаемся на ближайшей заправке. Быстро выхожу с машины, говоря, что куплю все сама и ухожу. Покупаю тест и возвращаюсь. Родители, увидев нашу троицу вместе, совсем не удивлены. Но когда Антон излагает суть визита, мама начинает плакать и обнимать по очереди нашу влюблённую парочку, приговаривая, как она безмерно рада и счастлива, что ее дети нашли свои половинки. Проводим остаток дня то за столом, то за чашечкой чая и кофе. Мама интересуется всем, что происходит в жизни ее детей. Рассказываю о Марке, хотя толком и нечего рассказывать. Но здесь присоединяется брат, и начинает высказывать своё видение ситуации, и какое на него впечатление произвёл Железняк. Сижу, смущенная от раскрытия информации, изредка поглядывая на подругу, которой явно нехорошо. Предлагаю сходить со мной на второй этаж и поговорить. - У меня от всех вкусов подкатывает тошнота. Так и думаю, чтобы Любовь Михайловна ничего не заметила. - Завтра утром сделаем тесты, я купила сразу четыре, - сжимаю руки подруги, подбадривая. На что она только соглашается и направляется в спальню Антона, чтобы принять душ и лечь спать. Утром, как только слышу оповещение будильника, подскакиваю и иду за Сашей, тихо открывая дверь, чтобы не разбудить брата. Возвращаемся ко мне в комнату, достаю тесты из сумочки и отправляю Александру в ванную. Сама сажусь на кровать, нервничая. - Яр, - дверь открывается, - не могу ждать там, - проходит и садится. Опускает голову на мое плечо, поднимаю правую руку и глажу по волосам. - Сходи ты, посмотри. Поднимаюсь, иду в ванную, с замиранием сердца беру тест и с широко раскрытыми глазами вижу две полоски. Беру другой, электронный, и там стоит цифра пять. Пять недель! Боже! Маленькой жизни внутри Сашки пять недель. Вылетаю из ванной, держа тесты, и по моему радостному лицу Саше не нужны подтверждения. - Поздравляю, мамочка! Вам пять недель, ну, тест так говорит, а там... - Сашка начинает плакать, утыкаясь лицом в колени, которые она подтянула, сидя на кровати. Подхожу, обнимаю и не пойму, от чего она плачет. - Ты не рада? - озвучиваю опасение. Она поднимает заплаканные глаза, и я вижу там сколько тепла и нежности, что нет сил самой больше сдерживаться. - Очень рада и безумно счастлива. Просто... это так неожиданно, - накрывает рукой свой живот, аккуратно поглаживая, - я его уже люблю. Слышишь, малыш, люблю, - разговаривает с животом, в котором растёт маленькая жизнь. - Что? - кричит Антон в тишине дома. - Как? Когда? Выходим в коридор, где мечется из стороны в сторону, словно загнанный зверь в клетке, брат. Нервно теребя себя за волосы одной рукой, другой держит телефон и слушает собеседника. Поворачивается в нашу сторону, смотрит отрешённым взглядом, не видя ничего вокруг себя. Подносит руку, сжимая и потирая переносицу, глаза. - Скоро буду! - нажимает отбой, кладет телефон в задний карман джинсов. - Она умерла. Марго... Ритки больше нет. ГЛАВА 12 В спешке собираемся и уезжаем от родителей. Антон на вид кажется собранным, хотя я могу ошибаться. По дороге звоню Марине, в двух словах обрисовываю ситуацию, прошу, чтобы приехала и побыла с Александрой. Я не могу оставить брата в такой момент одного. Высаживаем подругу. Антон выходит, притягивает ее к себе и целует в висок. Вижу, как Сашка сдерживает подкатывающие слезы, которые блестят в глазах. Брат не провожает ее, садится в машину и мы трогаемся. - Как это произошло? - мы так и не поговорили. - Вчера. Все было хорошо, перед отъездом я разговаривал с Натальей Ивановной. В принципе, ей стало гораздо лучше в последнее время. Она даже сама спускалась по ступенькам и просила сходить в магазин, чтобы купить любимых сладостей. Мы все были удивлены, что она вообще смогла подняться с кровати, не говоря о том, чтобы идти. Я видел с каким трудом и болью даётся ей каждый шаг. Как она боролась и делала адские движения, отдававшиеся невыносимой болью, сжимала губы, натянуто улыбалась. Иногда мне казалось, что я слышал скрежет ее зубов. Но не позволяла... как раньше взять на руки и нести, чтобы посадить в кресло. Мы уже начали думать, что после изнуряющих процедур ей становится легче, но, как видимо, ошибались, - с силой сжимает руль, прибавляя скорости. - Знаешь, Слав, я даже не могу понять свои эмоции. Обычно, когда не становится человека, особенно, если он был близок, пусть и не так, как хотелось бы, то невосполнимое чувство утраты и горя затмевает все вокруг. А сейчас... Мне кажется, Маргарите наконец-то стало легче. Сколько боли и переживаний она перенесла, не каждый выдержит. Надеюсь, что там она обретет долгожданный покой и умиротворение. Она всегда останется в моей памяти маленькой двадцатилетней девочкой с кукольно белыми волосами и большими карими глазами. Самой доброй и чистой улыбкой. Именно