— Да зачем мне это? — Монтгомери выглядел искренне озадаченным, и Аполлон с трудом подавил желание врезать ему по носу. — Тайна перестает быть таковой, если делиться ею с каждым встречным. Любой его ответ лишь подогрел бы интерес интригана Монтгомери, поэтому Аполлон решил сменить тему. — Обнаружили что-нибудь интересное, ваша светлость, разнюхивая вокруг? — Ах как некрасиво! «Разнюхивая»… — фыркнул Монтгомери, когда они спускались по лестнице. Аполлон посмотрел на него. — Ну, хорошо! — Герцог всплеснул руками. — Не стоит так горячиться. Не знаю, устою ли я перед ударом ваших окорокоподобных кулаков. А обнаружил я вот что. Оказывается, у миссис Джеллет есть весьма привлекательный молодой лакей, которого она всюду таскает с собой, а у мистера Грейвса служит камердинер, который провел большую часть своей жизни в Ньюгейте. Мистер и миссис Уорнер, несмотря на недавно обретенное семейное счастье, пользуются раздельными спальнями, хотя я подозревал подобное с самого начала… — На губах герцога заиграла мерзкая улыбка. — А еще я узнал, что у леди Геррик имеется родимое пятно в форме бабочки на левой ягодице. О, и кстати. Вышеупомянутое родимое пятно приобретает весьма интересный оттенок лаванды, если по нему хорошенько шлепнуть. Аполлон остановился в коридоре напротив столовой и молча уставился на герцога. — Что-то не так? — На лице Монтгомери отразилось недоумение. — Готов вызвать на дуэль любого, кто не воспользуется возможностью отшлепать очаровательную дамскую задницу. Вздохнув, Аполлон пошел дальше. — Что-нибудь еще? Герцог на мгновение нахмурился, а потом произнес: — Мисс Ройл терпеть меня не может. Аполлон вскинул бровь. — Думаю, она не одинока: к ней готовы присоединиться и другие молодые леди. — Может и так, — беззаботно пожал плечами герцог. — Но не это самое интересное. Удивительно то, что мне это, похоже, небезразлично. Вот что весьма любопытно. Аполлон лишь закатил глаза при виде такого тщеславия. — Вы собрали немало интересных фактов, ваша светлость, но вряд ли они принесут мне пользу. — Как знать, — возразил герцог. — Знания обладают странной особенностью: могут пригодиться в самый неожиданный момент. Именно поэтому я тщательным образом собираю любую информацию, какой бы банальной она ни казалась на первый взгляд. Но не бойтесь. Мы находимся в этом доме меньше суток, и я с нетерпением ожидаю сегодня новых открытий. Аполлон прищурился. — Почему сегодня? — Разве вы не знаете? — воскликнул Монтгомери, и на его лице отразилось изумление, которое Аполлон начал тихо ненавидеть. — Ночью приехали новые гости. С этими словами он распахнул двери столовой, и взору Килбурна предстал Эдвин Стамп с набитым гренками ртом. Но Аполлон смотрел не на Эдвина. Его внимание привлекла миловидная дама и внушительного вида мужчина с оливковым цветом кожи, недовольным выражением лица и… разноцветными глазами: одним был зеленым, а другим — голубым. Монтгомери, прервав затянувшуюся паузу, прошептал восторженно, точно ребенок, которому подарили огромный кулек конфет: — О, это просто замечательно! Позже утром того же дня Лили наблюдала, как Стэнфорд принял позу и провозгласил: — Если я еще когда-нибудь увижу свою дочь в подобной ситуации, помяните мое слово, джентльмены, я… э… Он покосился на Лили, которой не нужно было заглядывать в рукопись: в конце концов, автор пьесы она. — Выпотрошу обманщика, — подсказала она конец фразы. — Ну да… Выпотрошу обманщика, — пробормотал себе под нос Стэнфорд, прежде чем кивнуть и снова принять позу. — Я выпотрошу обманщика, чтобы он больше никогда не смог никого обмануть. Лили поморщилась. Фраза получилась не слишком складной, но ведь она написала вторую часть пьесы всего за неделю, в то время как на создание самой первой пьесы ей потребовался целый год. Конечно же, ту пьесу она сожгла. — Дорогие мои! Обернувшись на голос, Лили ошеломленно заморгала, не веря собственным глазам. Раскинув руки в стороны, в дверях стоял Эдвин в новом костюме из небесно-голубого атласа и, очевидно, ожидал привычного теплого приема. Лили предположила, что у него на то были причины. Вся женская часть труппы бросилась к нему, Молл тотчас же принялась ласково ворковать. Стэнфорд и Джон подошли к нему медленно и степенно, хотя тоже по-своему им восхищались. Глупо было надувать губы. Ведь только Лили и ее брат знали, кто настоящий автор пьесы. — Робин, душа моя, — воскликнул Эдвин, вальяжно направляясь к ней. Лили с трудом подавила порыв закатить глаза. В обществе он всегда обращался к ней по сценическому имени, несмотря на то что остальные актеры прекрасно знали, как ее зовут на самом деле. Лили послушно подставила щеку для поцелуя и лучезарно улыбнулась. — Не уделишь ли мне немного своего драгоценного времени, дорогой брат? — Естественно. — Он огляделся по сторонам, давая понять остальным актерам, какой он любящий старший брат. — Наедине. Эдвин с подозрением взглянул на сестру, но был вынужден согласится. — Э… да, конечно. Лили поднялась со своего места, отложила страницы с текстом и отвела брата в небольшую смежную комнату, плотно прикрыв за собой дверь. — Что?… — начал было он, но Лили оборвала его на полуслове, с удовольствием отвесив смачную пощечину. — Лили! — Эдвин схватился за щеку. — Ты что себе позволяешь? — Не смей больше меня так называть, Эдвин Стамп! — Я не понимаю… Какая муха тебя укусила? Ответом ему была вторая пощечина, потом, подбоченившись, Лили гневно воскликнула: — Ты натравил на Аполлона солдат. Они могли отправить его в Бедлам или на виселицу, а все потому, что он вступился за твою сестру. Эдвин поправил съехавший набок белоснежный парик и пробубнил: — Я беспокоился о твоей безопасности. — О моей безопасности? Ты? — Лили едва не задохнулась от возмущения. Иногда Эдвин вел себя как настоящий осел, но что еще хуже — пребывал в заблуждении, считая ее дурочкой. — А от кого он меня защищал? — Он же убийца — это всем известно. — Эдвин сделал шаг назад. — Кто знает, что у него на уме. — Никакой он не убийца, — произнесла Лили очень-очень тихо, оттесняя Эдвина в угол комнаты. — И ты прекрасно это знаешь, но все равно ведешь себя как последний идиот и причиняешь мне этим боль. Эдвин уже открыл рот, намереваясь возразить, но конец фразы его обескуражил. — Что? Боль, тебе? — Да, Эдвин, именно мне, — твердо повторила Лили. — Мне нравится лорд Килбурн, и я считаю твою жестокость по отношению к нему — и ко мне — совершенно непростительной. Он здесь, на этой вечеринке. — Я видел его только что, в столовой, — угрюмо произнес Эдвин. — Он называет себя нелепым именем Смит. — Он здесь для того, чтобы найти настоящего убийцу. И предупреждаю: даже думать не смей, чтобы опять его сдать, понятно? — Я… — Эдвин судорожно сглотнул. — Но, Лили… — Никаких «но»! Совершенно шокированный ее тоном, он опустил голову и пробормотал: — Да, хорошо, как скажешь… — Прекрасно! — Лили развернулась, намереваясь уйти, чтобы не наговорить лишнего, но Эдвин поймал ее за руку и нервно откашлялся. — Думаю, я должен тебя предупредить… Взглянув на брата, Лили заметила, что лоб его блестит от пота. Липкий страх тотчас же шевельнулся у нее в груди: неужели он уже сказал кому-то об Аполлоне? — Что случилось? Эдвин сглотнул и выдавил: