— Финч, мы просто друзья. — Все считают, у вас какая-то извращенная дружба с взаимной выгодой, которую ты никак не хочешь признавать. — Меня это не заботит. Пусть думают, что хотят. — С каких это пор? Что случилось с вечно взволнованной, загадочной и осторожной Эбби, которую я знаю? — Она умерла от стресса после всех слухов и домыслов. — Плохо. Над кем же я тогда стану смеяться? Мне этого будет не хватать. Я ударила Финча по руке, он хихикнул и сказал: — Хорошо. Пора уже прекратить притворство. — В смысле? — Дорогуша, ты общаешься с тем, кто притворялся большую часть своей жизни. — Финч, ты о чем? Что я скрытая лесбиянка? — Нет, ты что-то темнишь. Кардиганы, напускная скромность, походы в рестораны с Паркером Хейсом… это все ненастоящее. Ты стриптизерша из какого-нибудь городишки или прошла курс реабилитации. Я склоняюсь ко второму. — Догадки не по твоей части! — Я расхохоталась. — Так в чем твой секрет? — Расскажи я тебе, это будет уже не секрет. На лице Финча появилась озорная улыбка. — Я тебе свой открыл, теперь твоя очередь. — Не хочу огорчать, но твоя сексуальная ориентация, Финч, далеко не секрет. — Вот черт! А я-то думал, вокруг меня сияет загадочная аура сексуальной игривости, — снова затягиваясь, сказал он. Я поежилась, потом спросила: — Финч, у тебя с предками все в порядке? — Мама просто великолепная… С отцом мы много конфликтовали, но сейчас все хорошо. — А мой отец — Мик Эбернати. — Кто это? — Вот видишь? — засмеялась я. — Не так уж и важно, если ты узнаешь, кто он. — Так кто? — Ходячие неприятности. Азартные игры, выпивка, дурной нрав… В моей семье это наследственное. Мы с Америкой приехали сюда, чтобы я могла начать с чистого листа, без клейма, отметившего дочь пьяницы-неудачника. — Невезучий игрок из Уичито? — Я родилась в Неваде. Там все, чего бы Мик ни касался, превращалось в золото. Когда мне исполнилось тринадцать, удача отвернулась от него. — Он стал винить тебя. — Америка много чем пожертвовала, чтобы приехать сюда со мной. И вот я появляюсь здесь и сталкиваюсь лицом к лицу с Трэвисом. — А когда ты смотришь на Трэвиса… — Все это слишком знакомо мне. Финч кивнул и бросил окурок на землю. — Вот отстой, Эбби. — Если кому-нибудь расскажешь, то я позвоню мафии. — Я прищурилась. — Я там пару ребят знаю. — Врешь! — Хочешь верь, хочешь нет. Финч с подозрением посмотрел на меня и улыбнулся. — Ты официально признана самым крутым человеком, которого я знаю. — Печально, Финч. Тебе стоит чаще бывать на людях, — сказала я, останавливаясь у входа в столовую. Финч приподнял мою голову за подбородок. — Все наладится. Я твердо верю, что в жизни не бывает ничего случайного. Тебе удалось приехать сюда, Америка встретила Шепли, ты нашла дорогу на арену и перевернула весь мир Трэвиса Мэддокса с ног на голову. Подумай об этом. — И Финч легонько поцеловал меня в губы. — Привет всем! — раздался голос Трэвиса. Он обнял меня за талию, оторвал от земли и поставил рядом с собой. — Финч, ты последний, из-за кого я стал бы волноваться! — поддразнил Трэвис. — Уступишь мне ее? Финч приблизился к нему и подмигнул. — Увидимся позже, конфетка! Когда Трэвис повернулся ко мне, его улыбка исчезла. — Ты чего нахмурилась? Я покачала головой, стараясь пережить прилив адреналина. — Мне не очень нравится «конфетка». У меня с этим связаны дурные воспоминания. — Ласковое обращение твоего миссионера? — Не угадал, — проворчала я. Трэвис хлопнул кулаком по ладони. — Хочешь, я пойду и вытрясу из Финча дух? Преподам ему урок? Снаружи, конечно. Я не сдержала улыбки. — Если бы я хотела поквитаться с Финчем, то просто сказала бы ему, что продукция фирмы «Прада» вышла из моды. Остальное он сделал бы сам. Трэвис засмеялся и подтолкнул меня к двери. — Идем! Я умираю с голоду! Мы сели за стол вместе, пихая друг друга в бок и щипая. Настроение Трэвиса было таким же приподнятым, как и в тот вечер, когда я проиграла пари. Все за столом, конечно, заметили перемену, а когда Трэвис устроил мини-сражение за еду, внимание на нас обратили и люди, сидящие за другими столиками. — Словно в зоопарке. — Я закатила глаза. Трэвис какое-то время смотрел на меня, потом глянул на тех, кто пялился, и встал. — Я не могу! — закричал он. Я с ужасом увидела, как все в столовой повернулись в его сторону. Трэвис несколько раз мотнул головой в такт мысленному ритму. — Нет! — Шепли закрыл глаза. Трэвис улыбнулся. — Испытать удовольствия, — пропел он. — Не могу испытать у-до-воль-ствия. Я пробовал, и пробовал, и пробовал, и пробовал… — Под всеобщими удивленными взглядами он забрался на стол. — Я не могу, нет, я не могу![11] Он указал в сторону футболистов, сидевших в конце стола, они улыбнулись и в унисон прокричали: — Я не могу, нет, я не могу!