— Все изменится не так сильно. Трэвис печально усмехнулся. — Кто бы подумал после нашей первой встречи, что мы будем вот так сидеть здесь? Кто бы знал три месяца назад, что я буду чувствовать себя так подавленно, прощаясь с девчонкой! Мое сердце сжалось. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя подавленно. — Тогда не уходи, — попросил он, и на лице отразилось такое отчаяние, что у меня в горле встал комок. — Трэвис, не могу же я переехать сюда. Это безумие. — Кто это сказал? Я провел здесь две самые лучшие недели в своей жизни. — Я тоже. — Тогда почему у меня такое ощущение, что я больше тебя не увижу? Ответа у меня не нашлось. Трэвис сжал зубы, но не от злости. Внезапно мне захотелось подойти к нему, в этом порыве я встала, обошла стойку и села к парню на колени. Он не взглянул на меня, я обняла его за шею и прижалась щекой. — Ты скоро поймешь, какой я была стервой, и даже не вспомнишь обо мне, — проговорила я ему на ухо. Он тяжело вздохнул и погладил меня по спине. — Обещаешь? Я отслонилась, посмотрела Трэвису в глаза, провела пальцем по губам. Эта печаль на его лице разбивала мне сердце. Я закрыла глаза и наклонилась, чтобы легонько поцеловать Трэвиса, он повернулся, и я, сама того не ожидая, угодила прямо в губы. Поцелуй застал меня врасплох, но я не отпрянула. Трэвис тоже не отстранился, однако не проявил инициативы. Я наконец-то отодвинулась, пытаясь улыбкой сгладить ситуацию. — Завтра у меня важный день. Так что сейчас я уберу на кухне и отправлюсь в постель. — Я помогу, — сказал Трэвис. Мы мыли посуду в молчании, Тотошка спал у наших ног. Трэвис вытер последнюю тарелку и поставил ее в сушилку, а потом повел меня по коридору, чуть крепче обычного сжимая мою руку. Дорога до спальни показалась мне вдвое длиннее. Мы знали, что прощаться придется через считаные часы. На этот раз Трэвис не притворялся, что не подглядывает, пока я переодевалась в его футболку. Он разделся до трусов и забрался под одеяло — ждать меня. Как только я присоединилась к нему, Трэвис выключил лампу, а потом притянул меня к себе, не спрашивая и не извиняясь. Он крепко обнял меня и вздохнул. Уткнувшись лицом в его шею, я зажмурилась, пытаясь запомнить этот чудесный момент. Я понимала, что буду желать его повторения всю оставшуюся жизнь, поэтому старалась насладиться сполна. Трэвис взглянул на окно. Деревья отбрасывали тени на его лицо. Он закрыл глаза, и внутри меня поселилось гнетущее чувство. Я не могла смотреть на его страдания, поскольку была не просто их причиной… но и единственным лекарством. — Трэв, ты в порядке? — спросила я. Последовала долгая пауза. — Мне еще никогда не было так плохо, — ответил наконец Трэвис. Я уткнулась лицом в его шею, и он крепко обнял меня. — Глупо как-то, — сказала я. — Мы же будем видеться каждый день. — Ты сама знаешь, что это не так. На мои плечи обрушился тяжкий груз печали, и меня охватило непреодолимое желание спасти нас обоих. Я приподняла подбородок, но замешкалась. То, что я собиралась сделать, изменит все. Как мне казалось, в близости Трэвис видел лишь способ провести время. Я зажмурилась и отогнала свои страхи. Мне необходимо что-нибудь предпринять, иначе нас обоих ждет бессонное ожидание утра. Мое сердце забилось чаще, когда я прикоснулась губами к шее Трэвиса, пробуя на вкус его кожу в медленном ласковом поцелуе. Он с удивлением посмотрел на меня, а когда разгадал мои намерения, его глаза наполнились нежностью. Он наклонился и подарил мне сладкий чувственный поцелуй. Тепло мужских губ разлилось по всему моему телу, и я притянула Трэвиса к себе. Мы сделали первый шаг, отступать я не намеревалась. Я раскрыла губы, позволяя Трэвису проникнуть внутрь языком. — Я хочу тебя, — проговорила я. Внезапно поцелуй замедлился, и Трэвис попытался отстраниться. Я же собиралась довести дело до конца и перешла к более энергичному поцелую. Трэвис отпрянул и встал на колени. Я поднялась вместе с ним, не отрываясь от его губ. Трэвис схватил меня за плечи, пытаясь охладить мой пыл. — Подожди, — прошептал он с радостной улыбкой на губах. Дыхание его было прерывистым. — Гулька, тебе не обязательно делать это. Сегодня важно совсем другое. Трэвис едва сдерживался, и я снова прильнула к нему. На этот раз он сопротивлялся не так сильно. Этого оказалось достаточно, чтобы я дотянулась до его губ. Я посмотрела на Трэвиса исподлобья, вложив во взгляд всю мою решимость. Я замешкалась лишь на секунду, потом прошептала: — Не заставляй меня умолять. При этих словах самообладание Трэвиса испарилось, и он с жадностью поцеловал меня. Я провела ладонью по его спине, остановилась у резинки боксерских трусов и неуверенно затеребила ее. Поцелуи Трэвиса стали совсем нетерпеливыми, и мы повалились на кровать. Его язык снова нашел мой, а когда я набралась смелости и скользнула пальцами под трусы, Трэвис застонал. Он стащил с меня футболку и торопливо провел рукой по боку, снимая мои трусики. Губы Трэвиса снова накрыли мой рот, а ладонь легла на внутреннюю сторону бедра, лаская то, чего еще не касался ни один мужчина. Я прерывисто вздохнула. Мои согнутые ноги вздрагивали при каждом сокровенном прикосновении Трэвиса. Когда я дотронулась до его плоти, он расположился прямо надо мной. — Голубка, — тяжело дыша, произнес парень. — Мы не обязаны делать это сегодня. Я подожду, пока ты будешь готова. Я дотянулась до верхнего ящика тумбочки, выдвинула его, нащупала пакетик, поднесла ко рту и открыла зубами. Трэвис убрал руку с моей спины, снял боксерские трусы и отбросил в сторону, будто не мог вынести самого факта их присутствия между нами. Зашуршал пакетик, через несколько секунд я ощутила Трэвиса между своих ног и закрыла глаза. — Голубка, посмотри на меня. Я так и поступила. Взгляд Трэвиса наполнился одновременно решимостью и нежностью. Он склонил голову и ласково поцеловал меня, затем его тело напряглось, когда парень медленным движением проник внутрь. Трэвис отпрянул, и я закусила губу от неприятного ощущения. Когда он снова подался вперед, я зажмурилась от боли и стиснула его бедра ногами. Он опять поцеловал меня. — Посмотри на меня, — прошептал Трэвис, и я открыла глаза. Он подался вперед, вжимаясь в меня. Я вскрикнула от внезапной сладости ощущения. Как только я расслабилась, Трэвис стал двигаться ритмичнее. Я перестала нервничать, как вначале, а Трэвис с жадностью проникал в мою плоть, будто не мог насытиться. Когда я крепко прижала его к себе, он застонал от переизбытка ощущений. — Эбби, я так долго желал тебя. Ты все, что мне нужно, — выдохнул он. Одной рукой Трэвис сжал мое бедро, облокотился на вторую и навис надо мной. Наша кожа покрылась потом. Я выгнула спину, когда Трэвис провел губами по моему подбородку, а потом покрыл легкими поцелуями шею. — Трэвис, — выдохнула я. Как только я произнесла его имя, он прижался ко мне щекой и ускорился. Дыхание его стало громче, наконец он со стоном проник в меня последний раз. Через пару секунд Трэвис расслабился, а дыхание его успокоилось. — Недурной первый поцелуй, — сказала я уставшим, удовлетворенным голосом. Трэвис внимательно посмотрел на меня и улыбнулся. — Твой последний первый поцелуй. Я была слишком взбудоражена, чтобы отвечать. Трэвис распростерся на животе, обняв меня рукой и прижавшись лбом к щеке. Я водила ладонью по его обнаженной спине, пока не услышала ровное дыхание. Несколько часов я пролежала без сна, прислушиваясь к глубокому дыханию Трэвиса. Ветер за окном раскачивал деревья. Америка и Шепли тихонько зашли в квартиру и на цыпочках миновали коридор, перешептываясь. Мои вещи мы упаковали заранее. Я с содроганием подумала, как неловко мне будет утром. Теперь Трэвис переспал со мной, и его любопытство, наверное, удовлетворено. Однако он говорил про вечность. Я зажмурилась, представив выражение его лица, когда он узнает, что все произошедшее было не началом, а концом. Но я не могу встать на прежний путь. Трэвис возненавидит меня, если я все ему расскажу. Я выбралась из-под его руки, оделась, взяла с собой туфли и прошла до спальни Шепли. Америка сидела на кровати, а ее парень снимал футболку перед шкафом. — Эбби, все в порядке? — спросил он. — Мерик!.. — позвала я подругу, сигналя ей, чтобы вышла. Америка кивнула и обеспокоенно посмотрела на меня. — Что случилось? — Отвези меня в «Морган». Я не могу ждать до утра. Америка кивнула с понимающей улыбкой. — Ты никогда не любила прощаться.