– Спасибо, Мелика, – произнесла Шибека. – Благодари своего сына, – ответила та. Себастиан заказал домой еду из расположенного на углу итальянского ресторана. Он настоял на том, что Ванье необходимо поесть, и накрыл им на кухне. Красивые тарелки цвета слоновой кости с тонким серебряным рисунком и тяжелые изысканные приборы в сочетании с высокими хрустальными бокалами и приятно пахнущей едой выглядели настолько заманчиво, что Ванья согласилась остаться без особых протестов. На улице стемнело, и Себастиан зажег несколько свечей. Они с аппетитом ели и спокойно, доверительно разговаривали. Если бы кто-нибудь увидел их со стороны, то подумал бы, что двое старых друзей в очередной раз ужинают вместе. Хотя этот ужин был первым. После всех событий сегодняшнего дня Ванья почувствовала облегчение. Будто она, находилась в полном одиночестве в неком пузыре, а теперь наконец обрела компанию. Ей ни за что не хотелось отсюда уходить. Хотелось любой ценой остаться на кухне в квартире на Греве-Магнигатан, с мужчиной, продемонстрировавшим качества, которые она в нем даже не подозревала. Полная откровенность, с которой он рассказал о жуткой трагедии в его жизни. Его гостеприимство. Умение ее слушать. Казалось, будто существуют два Себастиана: один – эгоцентричный, преспокойно растаптывающий всех вокруг, и вот этот искренний мужчина, потерявший всю семью, но все-таки борющийся. Ей было немного стыдно. Отчасти потому, что она так жалела себя и полностью отдалась горькому чувству, отчасти потому, что никогда не давала ему возможности показать эту свою сторону. Он открыл ей перспективу. Она ведь не имела представления, каково это – всерьез потерять близкого человека. С предательством Вальдемара все-таки можно справиться. Он, по крайней мере, жив. Она сможет двигаться по жизни дальше, сама решив, с ним или без него. Возможно, она все же не совсем одинока. Ванья посмотрела на стоящую перед ней еду. Паста с морепродуктами была изумительно вкусной и не влекла за собой безрассудного желания. Еда и только, не вызывающая психологической привязанности. Просто еда. Вкусная еда. Может, рассказать Себастиану о булимии? Он откровенно рассказал ей о своей утрате. Поделился с ней своей тайной. Тем не менее это казалось неправильным. Ведь, в конце концов, у них не соревнование в страданиях. Кроме того, ее рецидив был лишь временным, неким способом вырваться из экстремальной ситуации. Уже сейчас она чувствовала себя намного лучше. Себастиан достал бутылку белого вина. Объяснил, что сам не пьет, но не хочет ли она? Они подняли бокалы. Вино оказалось идеально холодным, с привкусом фруктов и свежести. Вот такой и должна быть жизнь. Ванья приняла решение. Она ему расскажет. Когда-нибудь. Но не сейчас. Ей хотелось узнать побольше о Сабине, но она не знала, можно ли расспрашивать. Не хотела выпытывать и причинять ему боль. Она чувствовала неподдельный интерес, ей нравился тот Себастиан, который сидел напротив нее, и она вдруг поняла, почему он имеет такой успех у женщин. Вид у него не слишком привлекательный. Он тучный и довольно потрепанный, явно не особенно заботится о своей внешности. Но он чуткий. Это привлекательная черта. В этом, вероятно, и кроется тайна, предположила она. Раньше Ванья никогда об этом не думала. Доходя до этой части характера Себастиана, она всегда отключала голову и реагировала злобно. Считала, что он просто использует женщин. Но теперь она понимала, почему так многие на это идут. Он говорит нужные вещи в нужное время. Наверняка внушает им ощущение, что они достойны внимания или даже желанны. Это явно его метод, игра, которую он с годами отточил до совершенства. Техника. По сути, трюк, не более того. Внезапно ее осенило. А что, если он проделывает с ней то же самое? Вино, внимательное отношение, рассказы о личных переживаниях. Трюк. Может ли он быть таким хладнокровным? Не является ли все это планом, чтобы затащить ее в постель? Она прекратила есть, отложила вилку и нож. Подбадриваемая выпитым вином, пошла напролом: – Не потому ли ты так мил со мной, что хочешь со мной переспать? Себастиан перестал жевать. Она ошибается, или у него немного покраснела шея? – Ты действительно так думаешь? – Не знаю. Ты ведь этим известен. – Но господи… Мы же с тобой вместе работаем. Ну, знаешь, business and pleasure[16]. Она смотрела на него в упор. В его серо-голубых глазах мелькнуло что-то, что она не могла истолковать. – Я была вынуждена спросить. Я тебя таким прежде не видела. – Каким это «таким»? – Он отложил нож и вилку и наклонился вперед. – Нормальным, – ответила она, пожав плечами. – Приятным. Впервые вижу тебя приятным. Она подняла бокал. – Это не потому, что я хочу заняться с тобой сексом. – Отлично. Мне этого тоже не хочется. – Отлично, стало быть, это мы выяснили, – сказал он и широко улыбнулся ей. Потом вдруг стал серьезным. – Но я очень хочу быть твоим другом. – Ты и есть мой друг. Правда. И я с удовольствием выпью еще вина. Себастиан наполнил ее бокал. Ванья снова принялась есть. Она не могла припомнить, когда в последний раз получала такое удовольствие от ужина. Себастиан сидел неподвижно, глядя на нее. По-доброму, почти с нежностью. Он готов был поклясться, что с тех пор, как они сели за стол, она ни единого раза не подумала о Вальдемаре. Было два часа ночи, бутылка вина уже практически опустела. Все это время они сидели и разговаривали о самых разных вещах. Себастиан сумел увести разговор от их личных переживаний и следил за тем, чтобы они оставались в рамках достигнутого ими простого общения. Ванья тяжело опустила голову на спинку дивана. Казалось, будто ужас пережитого стал немного слабее. А настоящее сильнее. Вероятно, заслуга алкоголя. Но не только. Благодаря смеху и дружеской беседе ей удавалось не думать о Вальдемаре. Отправляться домой не хотелось. Она закрыла глаза. Но засыпать здесь было нельзя. Следует ехать домой. Необходимо ехать домой. Однако ей очень не хотелось. Было бы даже проще, если бы он соблазнил ее. Секс тут ни при чем. Ничто в Себастиане ее не привлекало. Но тогда ей не пришлось бы выбирать. Принимать решение. Тогда она смогла бы остаться. Она знала, что произойди что-нибудь между ними, это стало бы катастрофой во всех отношениях. Правда, в данный момент ей все равно этого почти хотелось. Она отбросила эту мысль столь же быстро, как та возникла. Полнейший абсурд. Омерзительно. Переспать с ним, чтобы получить возможность остаться. Она слишком много выпила. Ванья поспешно поднялась с дивана. Она злилась на себя, что наверняка было заметно. – Мне надо идти. Себастиана принял слегка удивленный вид, будто не сразу понял, что она имеет в виду. – Ну, конечно. Вызвать такси? – Да, пожалуйста. – Она успокоилась, обошла вокруг стола и направилась в прихожую, чтобы надеть туфли. – Прости, но уже очень поздно. – Я понимаю, – отозвался он. Он вышел следом за ней и прислонился к дверному косяку. – Если хочешь, можешь переночевать здесь. Она сообразила, что сердито уставилась на него. Он успокаивающе улыбнулся. – У меня есть дополнительная спальня. Для гостей. Ее несколько лет не использовали, но она есть. Так что, если хочешь… Нет, она должна идти. Она уже решила, и это не подлежит обсуждению. Вместе с тем она знала, что ее ждет: когда она опять окажется в одиночестве, Вальдемар вернется. В этом она не сомневалась. Когда она начнет расхаживать взад и вперед по своей маленькой квартире, он придет к ней. А с ним, возможно, и желание наесться. – О’кей. Спасибо, – услышала она свой голос. Себастиан кивнул и пошел готовить постель. Ванья осталась стоять, размышляя над тем, что сейчас произошло. Он все-таки пытался ее соблазнить? Почему она не запротестовала? Почему не ушла? – Зубную щетку я организую! – донесся до нее его возглас. Потому что не хотела, сообразила она. Ей хотелось остаться у него. Погони он не ощущал, скорее чувствовал, что за ним наблюдают. Но он был один в незнакомой комнате. Он не помнил, как сюда попал. Наверное, через дверь, однако таковой здесь, похоже, не имелось. Во всяком случае, позади него. Имелась ли дверь в другом конце, он не видел. Комната была большой, и прямо ему в лицо светили два больших прожектора. Он прошел пару шагов по шахматному полу. Шаги отдались эхом. Чувствовался запах… шампуня. Он прошел еще немного, но, казалось, ничуть не приблизился к другой стене комнаты. А есть ли тут вообще другая стена? Лампы ослепляли его, а за ними была лишь темнота. Раздался колокольный звон. Где-то вдали. В темноте. Хотя он не двигался с места, звук становился громче, приближался. Вдруг кольнуло в боку, прямо под ребрами. А может, «кольнуло» – неправильное слово; скорее, это был удар. Он с удивлением посмотрел вниз, но ничего не увидел. Только клетчатый пол. Новый удар в грудь. Колокольный звон уже совсем близко. Мелодия была ему знакома, но он не мог сообразить, откуда. – Александр… Женский голос. Имя. Его имя. Александр Сёдерлинг открыл глаза. Он лежал рядом с Хеленой, уткнувшись лицом в ее длинные волосы. Позади него звонил мобильный телефон. Хелена толкала его локтем в бок. – Да, да, я проснулся… – пробормотал он, повернулся к ней спиной и взял телефон. Часы показывали, что уже скорее утро, чем ночь. Номер не определяется. Александр нажал на «ответить». – Александр, – невнятно произнес он и откашлялся. – Александр Сёдерлинг? Голос произнес его фамилию как «Содерленг». На американский манер. Александр сел в кровати. – Да. Или yes. Мужчина на другом конце назвал свою фамилию и организацию, которую представляет, на неспешном диалекте южных штатов. Александр понял, что предстоит разговор, который ему не хотелось бы вести в метре от Хелены, хотя она вроде бы опять заснула. Он встал и вышел из спальни. – Чем я могу быть вам полезен? – спросил он, выходя в коридор и закрывая за собой дверь. – Шведская полиция явно расследует смерть Лиз Макгордон. Александр опять откашлялся, продолжая двигаться босиком по длинному узкому коридору в сторону лестницы.