Она держала перед собой два грубых темно-коричневых пледа в катышках, с разбросанными по ним в разных местах грязно-желтыми логотипами Шведского туристического общества. У Билли возникло ощущение, что пледы старше него. Причем намного. Он взял один из них и набросил на плечи. Йеннифер поступила так же со своим и села на стул рядом с Билли. Он отпил глоток пива, она потягивала чай, выдыхая с довольным вздохом. Ее дыхание превращалось в пар. – Что ты тут делаешь? – немного помолчав, спросила она. – Ничего, просто сижу и думаю. – О расследовании? – Нет. – Нет? – Нет. Когда я не работаю, я довольно хорошо отключаюсь от расследования. Думаю, это необходимо… Йеннифер согласно кивнула. «Оставлять работу на работе» – философия не слишком нова, но от этого не менее справедлива. Сама она не могла думать ни о чем, кроме расследования, с тех пор, как они сели в самолет. После вечернего совещания она попыталась заснуть, расслабиться, но не получилось. Она встала, чтобы приготовить себе какой-нибудь горячий напиток, и увидела на террасе Билли. И вот она здесь. Йеннифер отпила еще глоток чая. Он быстро остывал. – У тебя был очень сосредоточенный вид. Билли кивнул. Он сидел и размышлял о том, что теперь постоянно не давало ему покоя. О том, что казалось более увлекательным, чем дело, которым они занимались. Может ли Себастиан Бергман действительно быть отцом Ваньи? Просмотреть все снова Билли не успел. Ему хотелось еще раз рассортировать сведения. На то, что он знает, и то, о чем догадывается. Что говорит «за» и что «против». Проверить места, время, предположения. Он собирался заняться этим сегодня вечером, но потом вышел, чтобы поговорить с Мю, и остался сидеть. В принципе реально, Себастиан и Ванья. Но такая возможность строится на очень зыбких основаниях, на письмах, которые он не читал, предположениях, которые он не мог проверить. Однако эта мысль крепко засела у него в голове. Единственное, в чем он был уверен, – если это так, то знает об этом только Себастиан. Если бы Ванья узнала, это было бы заметно. Она боготворит отца. Или того, кого считает своим отцом… – Ты застрелил Эдварда Хинде. Билли быстро вернулся обратно в освещенную луной действительность. Он повернулся к Йеннифер, но едва видел ее. Она натянула шапочку до самой куртки, держала передо ртом кружку с чаем и говорила из-за края кружки. – Что? Да. – Подозреваю, что тебя все время спрашивают, но все-таки, что ты при этом испытал? Это было ее первой мыслью, когда они встретились в аэропорту, и она поняла, кто такой Билли. Сама она еще ни разу не вынимала оружия из кобуры, но мысленно неоднократно представляла себя с выхваченным пистолетом. Экшен. Быстрые решения. Погоня и волнение. Впрочем, каждый раз, когда она пускалась в фантазии об этой части профессии, которую, она очень надеялась, ей когда-нибудь доведется испытать, все заканчивалось тем, что негодяи сдавались. Они чувствовали себя побежденными, разбитыми. В ее мечтах ей никогда не приходилось стрелять и уж тем более – кого-нибудь убивать. Временами ее интересовало, сможет ли она, если придется. Она повернулась к Билли, но тот молчал. Йеннифер попыталась угадать, рассердился он или просто обдумывает ответ. Вероятно, первое. Она сама слышала, как это прозвучало. «Что ты испытал?» Дурацкий «спортивный» вопрос. – Я не то имела в виду, – объяснила она, – я хочу знать, можно ли с этим справиться? Как ты справился? Билли задумался. Готового ответа у него не было, насколько ему помнилось, никто его об этом не спрашивал. Никто из членов команды. Даже Торкель. Они заботились о его благополучии, да, конечно, заверяли его в том, что он вернется на работу, что он не мог поступить иначе, что у него не было выбора, но о его самочувствии никто не спрашивал всерьез. Помимо обычного: «Как дела?» и «Ты в порядке?» Вопросы задавались тоном, который явно свидетельствовал о том, что от него не ожидалось глубокомысленного или даже откровенного ответа. Хотя все они были обучены заботе о людях, получивших шок или травму, когда пострадал один из своих, казалось, будто все считают, что об этом лучше не говорить. Для таких вещей существует психолог. Мю, если вдуматься, тоже ничего не спрашивала. Они много разговаривали об этом, но речь в основном шла о том, как ему использовать данный опыт для дальнейшего роста и не поддаться искушению усомниться в правильности выбора профессии и в самом себе. – Иначе он убил бы Ванью, – пожав плечами, сказал Билли. – Вот так и справляюсь. Себастиан был ранен, и Хинде убил бы Ванью. У меня не было выбора. – Сам факт, что ты поступил правильно, ведь еще не означает, что для тебя это было просто. Билли повернулся к ней. Он же сказал, что у него не было выбора. Большинство удовлетворилось бы таким ответом. Он сделал единственно возможное. При отсутствии выбора человек в общем-то освобождается от ответственности. Но Йеннифер это явно казалось недостаточным. Он видел в ее глазах откровенную заботу и интерес. Она заслуживает чуть большего. – Я об этом не думаю, – честно признался он. – Никогда не думаю. – Это хорошо? Не думать. – Не знаю. Но работает. Билли посмотрел на луну. Йеннифер явно удовлетворилась. Она перестала расспрашивать. Допила чай и поставила кружку на поднос. Вероятно, последние два его ответа довольно отчетливо дали понять, что он не хочет говорить на эту тему, а на самом деле он хотел. Йеннифер ему нравилась. Ее, похоже, интересовал не только резонанс в прессе и захватывающая история о жестоком маньяке. Такое случается редко. Может, глупо не воспользоваться случаем? – Мне было приятно, – произнес он так тихо, что Йеннифер пришлось наклониться поближе к нему, чтобы слышать. – Убить его. Было приятно. Поэтому я никогда об этом не думаю. Он не смотрел на нее. Не отрывал взгляда от луны. Говорил вроде бы больше самому себе, чем ей. Йеннифер молчала. Даже не шевелилась. Казалось, малейший звук с ее стороны напомнит ему о ее присутствии и заставит замолчать. – Хотя он этого заслуживал и убил бы Ванью и все такое, мне не следовало испытывать приятных ощущений. Я не думал, что я такой человек. Я не хочу быть таким человеком. Меня это пугает, и поэтому я никогда об этом не думаю. Йеннифер не знала, что сказать, она надеялась и думала, что ничего говорить не требуется. Билли по-прежнему смотрел прямо перед собой. Если бы дело происходило в американском фильме, она взяла бы его за руку и утешающее сжала ее, но это не фильм, поэтому она сидела неподвижно. Они сидели в гостиной. Мелика удивилась, увидев их в дверях в такой поздний час, поспешно пригласила их войти. Заварила красный чай и предложила им сесть на большой черный кожаный диван, которым когда-то так гордился Саид. Мелика вернулась с кухни с подносом, на котором стояли чайник и чашки. Рядом на тарелке лежало несколько кусочков баклавы. – К сожалению, у меня дома почти ничего нет. – Все замечательно, – любезно ответила Шибека. Расставляя чашки, Мелика вопросительно смотрела на гостей. Потом стала разливать из красивого чайника горячий чай. Слышался лишь легкий звон фарфора. Шибека как раз собралась начать, когда тишину нарушил Мехран. – Мама хочет кое-что рассказать. Шибека благодарно кивнула ему и, встретившись взглядом с Меликой, постаралась принять максимально спокойный вид. Мысленно приготовилась к тому, что разговор будет нелегким. – Мне понадобится твоя помощь. – В каком смысле? – поинтересовалась Мелика, усаживаясь напротив них. Себе она чаю не налила. Явно намеренно. – Я разговаривала с одним журналистом с телевидения. О Саиде и Хамиде. Они оба увидели, как лицо Мелики застыло. Словно бы легкое ощущение неловкости, которое она все время испытывала, превратилось в откровенное недовольство. Несмотря на это, Шибека продолжила: – Ему эта история кажется такой же странной, как и мне. Больше она ничего сказать не успела. Мелика вскочила на ноги и встала напротив нее. Ее голос звучал пронзительно, слова прямо выплескивались наружу. – Прекрати, Шибека! Мне не нужно, чтобы какой-то посторонний мужчина объяснял мне, что странно, а что нет. – Я не то имела в виду. – Нет, то. Ты думаешь, ты единственная на свете, кто горюет, и теперь ты побежала к какому-то мужчине, который говорит, что ты права. Но меня это не интересует! – Я вовсе не бегала ни к какому мужчине, – сдержанно ответила Шибека. – Я писала письма, звонила, и только он захотел меня выслушать. – Мужчина? Шведский мужчина? Незнакомый? Шибека слабо кивнула. Мелика расхаживала перед ними взад и вперед и, по всей видимости, не собиралась садиться снова, пока они не уйдут. – Шибека, ты слышишь, как это звучит? – Она говорила быстро. – Сколько раз вы встречались? Ты встречалась с ним одна? Шибека на секунду опустила взгляд, разговор превратился в кошмар, и она не видела выхода из этой катастрофы. Она вдруг поняла, как глупо поступила. Ей следовало знать, что Мелика отреагирует именно так. Мелика еще больше повысила голос. – Ты встречалась с ним одна? Может, поэтому он так заинтересовался? Последние слова она проговорила с ехидством и уставилась на Шибеку, которая уже начала было злиться, но знала, что ей нужно держаться спокойно. Не поддаваться на провокации. Необдуманные колкости только усугубят ситуацию. – Естественно, нет, я был с ней, – услышала она вдруг рядом с собой спокойный голос Мехрана. – Мама знает, как положено себя вести. На мгновение Шибека утратила самообладание. Этого она никак не ожидала. Она почти забыла, что он сидит рядом. Мехран, однако, казался совершенно невозмутимым. Он продолжал говорить так, будто всю жизнь только и занимался тем, что лгал. – Он, похоже, заслуживает того, чтобы к нему прислушаться, – спокойно проговорил он своим новым голосом. Голосом, который обрел сегодня днем. Возможно, он давно таился у него внутри, но Шибека услышала его только сейчас. Голос казался таким естественным, он не мог возникнуть только что. Наверное, он просто выжидал нужного момента. Шибека сидела, не шевелясь, она восхищалась сыном и вместе с тем пребывала в смятении. Она знала, что требуется что-то сказать, чтобы ложь Мехрана не раскрылась, но было трудно сориентироваться в новой ситуации, которую внезапно обрисовал ей Мехран. Он же, напротив, казалось, чувствовал себя в новой роли как рыба в воде. – Он хочет встретиться и с тобой. Мы с мамой очень надеемся, что это возможно. Мелика замолчала и теперь уже смотрела на них обоих. Шибека наконец решилась открыть рот. Она позаимствовала спокойствие у сына. – Мелика, я знаю, ты считаешь, что я наделала много ошибок. Но я действительно думаю, что сейчас правильно будет поступить именно так. Мелика по-прежнему сохраняла скептический вид, но, по крайней мере, села. Казалось, ее тоже успокоил Мехран и его уверенность. – Я не могу. Будь это женщина, я смогла бы с ней встретиться. А с мужчиной нет. Я уважаю Саида. – Я уважаю твою точку зрения, – сказала Шибека. – Я поговорю с Леннартом… – Я поговорю с Леннартом, – быстро поправил Шибеку Мехран. – Но думаю, это можно устроить. Мелика кивнула в ответ. Мехран ободряюще улыбнулся ей.