Его дочь. Спасибо, Лили, за то, что настояла на своем. В голове у него все крутилось. Как он ни пытался, все равно не поспевал за мыслями. Они были слишком многочисленными и разрозненными, опасения вперемешку с возможностями. В половине пятого он сдался и вылез из постели. Деревянные полы громко скрипели, это его беспокоило. Ему не хотелось, чтобы она проснулась. Стоит ей открыть глаза, как она засобирается уходить. Он заметил, как настороженно она вела себя, когда отправлялась спать, беспокоясь, что он прикоснется к ней, проявит себя как тот мужчина, каким в глубине души является. Тем не менее она осталась. Он сумел найти к ней подход и сблизиться с ней так, как раньше даже не смел мечтать. Если ему удастся больше общаться с ней, ее настороженность по отношению к нему совсем исчезнет. Она поймет, что он никогда не попытается вести себя с ней пугающим ее образом. Убедившись в этом, она оценит его еще больше. Он заберется на пьедестал. Она никогда не выведает, почему он не предпринимает никаких эротических маневров. Никогда. Он пытался красться, но деревянные полы всюду скрипели. Махнув на них рукой, он вышел на кухню и налил себе стакан воды. Прислушался, но ничего не услышал. Прошедший вечер по-прежнему затуманивал ему глаза. Хотя он ничего не пил, он ощущал себя почти пьяным. Опьянение от возможностей. Сама судьба привела ее сюда. Теперь от него зависит сделать так, чтобы она пришла снова. И снова. И снова. Пока для нее не станет таким же естественным навещать его, как когда-то было встречаться с Вальдемаром. Он подошел к комнате, где она спала. Дверь была закрыта, и он прижался ухом к выкрашенному в белый цвет дереву. Ничего не услышал. Вернулся на кухню и наполнил водой еще один стакан – для нее. Если она не спит, ей наверняка хочется пить. Она выпила довольно много вина. Он осторожно открыл дверь и ступил в маленькую гостевую комнату. Внутри было темно, свет проникал только из прихожей позади него. Она, похоже, спала. Он видел только контуры ее тела под бежевым пододеяльником и торчащие из-под него волосы. Она лежала лицом к стене. Он осторожно закрыл за собой дверь и прошел в комнату. Здесь было душновато, стоял запах пота, алкоголя и похмелья. Но пахло человеком. Это казалось замечательным. Комната была уютной, хоть и немного узковатой. Голубые обои, элегантный белый комод, письменный стол в стиле рококо и кровать с тяжелыми металлическими спинками. Все это Лили купила на аукционе в Норртелье. Красивые вещи, хорошо сочетающиеся друг с другом. Особенно при наличии в комнате живого существа. Себастиан осторожно поднял стоящий возле письменного стола стул и сел рядом с кроватью. Глаза успели привыкнуть к темноте, и ему не требовалось освещения, чтобы видеть ее. Она дышала спокойно и равномерно. Одна нога слегка высовывалась из-под одеяла. Она легла спать прямо в коротеньких белых носках. Он улыбнулся про себя. Внезапно увидел в ней ребенка. Ему захотелось подоткнуть ей одеяло. Он почувствовал себя отцом, которым никогда ей не был. Отцом, которым он станет. Ему хотелось остаться сидеть здесь, пока первые лучи света не проникнут сквозь занавески и не осветят ее русые волосы, увидеть, как она проснется и станет озираться. Но он сообразил, что испугает ее, она сочтет это дикостью. Он осторожно поставил стакан с водой на маленький ночной столик и откинулся на спинку стула. Ему вдруг вспомнилась Сабина. Он нечасто вот так с ней сидел. Тогда он еще не понимал, насколько хрупка жизнь, и принимал все как данное. Однажды такое, правда, случилось. У Сабины были серьезные проблемы с желудком, и он поссорился с Лили из-за того, кому сидеть у ее постели. С его эгоистичной точки зрения, Лили преувеличивала риск того, что дочка задохнется во сне от рвоты, но под конец он сдался. Они разделили дежурство, и он сидел у постели под утро. Как сейчас. Он опять сидит и наблюдает за дочкой. На этот раз он не злится. На этот раз он понимает, что детей надо любить в те мгновения, когда они с тобой. Не дожидаясь тех, на которые рассчитываешь в будущем. Настоящее – это все. В этом и заключается тайна. У него возник внезапный порыв. Он осторожно встал, наклонился вперед и легонько отвел ее волосы в сторону. Его пальцы коснулись теплого и нежного лба. Он осторожно поцеловал ее в лоб. Лишь коснулся его губами. Немного устыдился и выпрямился. Может, следует уйти? Может, следует проявлять бо́льшую осторожность теперь, когда она пришла к нему и начала любить его? Вероятно. Но это так трудно. Почти невозможно. Ничего нет прекраснее спящего ребенка. Он подошел к двери, открыл ее, обернулся и снова посмотрел на Ванью. Она слегка пошевелилась. – Себастиан? – Я только поставил тебе водички, – прошептал он. Она явно не заметила поцелуя. Иначе ее голос звучал бы значительно более сурово. – Который час? – Скоро пять. Спи. – М-м. Сегодня важный день. – В каком смысле? – Думаю, я сегодня получу ответ из США. Или завтра. Себастиан оцепенел. – Неужели ты туда поедешь? После всего, что случилось. – Именно поэтому мне надо ехать. Спокойной ночи. Он ненадолго увидел ее лицо, прежде чем она опять отвернулась. – Спокойной ночи. Значит, это все-таки была только мечта. Она больше никогда не будет здесь спать. Она уедет. Опять покинет его. Анита Лунд пришла на работу рано. Как всегда. Еще до того, как большинство других сели завтракать. Даже до того, как они встали с постели. Она обычно приезжала около половины шестого. Это давало ей возможность минимум два часа избегать компании товарищей по работе. Это выражение она вообще-то ненавидела. Оно подразумевало людей, которые, с одной стороны, работают, а с другой – ведут себя по-товарищески, но никто не отличался ни тем ни другим, по крайней мере, в ее отделе. Для начала она с удовольствием пила кофе с молоком в пустой кухне третьего этажа. Раньше, будучи начальником, она имела для питья кофе собственный кабинет, но теперь, когда она сидела среди простых смертных, хороший вид перед ней открывался только на кухне. Она сидела там, обозревая остров Кунгсхольмен. Долгое время она, чтобы понаслаждаться утренним кофе, прокрадывалась в кабинет нового начальника, но после того, как ее там недавно застукали, идти туда она больше не решалась. После кофе, около шести, Анита пошла к своему столу, чтобы немного поработать. Рассортировала поступившие новые заявления. Это заняло чуть более получаса. Покончив со значительной частью дневных заданий, она могла приступить к любимому занятию. Побродить по Интернету. Поискать в Сети разную дрянь. Зайти на форум Флешбэк[18] и написать комментарии обо всем: от иммиграции до сексуальной жизни знаменитостей. Это было ее настоящей работой. Служебные задания, которым она уделяла тридцать минут утром и еще немного времени посреди дня, выполнялись ради зарплаты. И только. Раньше ей казалось, что такая маленькая нагрузка ее унижает и лишает перспектив, но после того как она нашла Флешбэк и другие сайты со сплетнями, ее праздность вдруг обернулась преимуществом. Проходя мимо комнаты Юакима, которую тот делил с Виктором, чересчур элегантным, чтобы быть искренним, она увидела, что его компьютер включен. Небрежность с его стороны. Новая директива предписывала всем выключать компьютеры в конце рабочего дня. Решение было принято по соображениям безопасности и энергосбережения. Типично для Юакима, он всегда считает себя выше правил. Впрочем, этим можно воспользоваться. Она быстро огляделась: офис по-прежнему пуст. Юаким никогда не появляется раньше половины девятого, а Виктор ходит эту неделю на курсы. У нее есть по крайней мере полчаса. Она успеет посмотреть, не напал ли все-таки господин «Журналистские расследования» на след чего-нибудь стоящего. Именно таков был ее план. Не помогать Леннарту, а посмотреть, есть ли здравое зерно в его рассказе, и сможет ли она в таком случае извлечь из этой информации какую-нибудь пользу. Анита уселась в кресло Юакима и развернула полученные от Леннарта бумаги. Зовут их, судя по всему, Хамид Хан и Саид Балхи. Новые шведы. На форуме она обычно называла их «обогатителями культуры». Типично для шведского телевидения. Оно вечно проявляет такую долбаную политкорректность, всегда готово разоблачать несправедливости, пока их разоблачения происходят в русле правильных взглядов. Они утверждают, что стоят на стороне маленького человека. Пустая болтовня. Знать правду они не хотят. Поскольку правда причиняет боль. Правда заключается в том, что наводняющие Швецию новые люди только портят ее. В этом Анита ничуть не сомневалась. Она кликнула на форму регистрации. Ненадолго задумалась над тем, чьим именем воспользоваться. У нее имелись четыре любимца – пожилые начальники, чьими паролями и логинами она обзавелась. Вопрос заключался в том, кто привлечет меньше всего внимания. Она знала, что при поисках в базе данных фиксируются три вещи. Время, уникальный IP-адрес компьютера и имя зарегистрировавшегося. Время то, какое есть. Возможно, следовало бы подождать до обеда, когда в офисе будет больше народу, но поскольку две другие переменные с ней связать было нельзя, она чувствовала себя в безопасности и решила рискнуть. Она быстро остановила свой выбор на Гуннаре Бенгтссоне. Он сидел этажом выше и тоже обычно приходил рано. Конечно, странно, что он воспользовался компьютером Юакима, но Анита решила на это наплевать. Объясняться придется Гуннару, не ей. Им следовало обновлять пароль каждые девяносто дней, но Гуннар просто менял цифру после имени своей собаки. Молли1, Молли2 и так далее. Сейчас он уже дошел до Молли14. Пароль сработал, и Анита вошла в систему. У них все чаще говорили о проблеме защиты данных, вводились все новые и новые порядки, и Анита не понимала, почему никто не следит, чтобы все пароли были динамическими и регулярно полностью менялись. Не в том смысле, что намеревалась когда-нибудь заявить о слабостях системы. Кликнув на строку поиска, она почувствовала себя жизнерадостной хулиганкой – такие мгновения она очень любила. О Хамиде Хане и Саиде Балхи имелось две записи. Первая представляла собой отчет из полиции Сольны, подтверждавший, что эти двое исчезли 3 августа 2003 года, и, по сведениям Государственного миграционного управления, имелись основания полагать, что они скрылись из-за риска высылки, так называемое уклонение от депортации. Отчет дополняли личные данные мужчин, в этом не было ничего странного. Результаты поиска отсутствовали, поэтому Анита не могла определить, насколько энергично их искали. Вторая запись оказалась интереснее. Ее добавили примерно неделей позже, и она свидетельствовала о том, что дело передано СЭПО. Больше ничего. Анита попыталась открыть файл, чтобы посмотреть, нет ли еще какой-нибудь информации на вкладках, но ничего не вышло. Она замерла и огляделась. Вроде она по-прежнему одна, но она на всякий случай подошла к двери и прислушалась. В офисе было все еще тихо и пусто. Анита села и снова сосредоточилась на экране. Она обнаружила нечто необычное. Согласно правилам тут должно было присутствовать, по крайней мере, имя ответственного лица для связи, даже если сама информация засекречена или по каким-то причинам считается щекотливой. Однако здесь не имелось ни единого указания на кого-либо. Это уж точно не соответствует правилам. Сама идея системы заключалась в ее четкости и наличии поискового аппарата для тех, кто обладает правом доступа к секретной информации. У них всегда имелась возможность направить дальше возникавшие вопросы. В данном же случае такой возможности не было. Анита толком не знала порядков СЭПО, так что это могло иметь вполне естественное объяснение. А может быть, все было еще проще. Предположение Аниты представлялось наиболее вероятным. Они что-то скрывают. Возможно, интерес господина «Журналистские расследования» имеет некоторые основания. Она снова вышла в главное меню. Поискала на всякий случай на персональные идентификационные номера обоих мужчин, вместе и по отдельности, чтобы посмотреть, нет ли еще каких-нибудь записей. Но нет, вновь возникали те же два файла. Она задумалась. Для работы ей требовалось больше сведений. Она записала имя ответственного в полиции Сольны, значившееся в первой записи. Полицейский инспектор. Эва Грансетер. Толку от нее, наверное, не будет, и Анита точно не знала, как с ней лучше связаться, но она всегда подходила к делу тщательно, особенно когда имелось так мало исходного материала. Уже собираясь выходить из системы, она сообразила, что может проверить кое-что еще. Даты записей. Это может что-нибудь дать. Система была устроена таким образом, что при каждом обновлении или вводе новых данных автоматически указывались дата и время. Возможно, то же касалось и изъятия сведений. Стоило проверить. Анита открыла вторую запись и дважды кликнула строку «Дата». На экране появилась маленькая белая табличка с несколькими цифрами. Быстро прочитав их, Анита улыбнулась. Какой она молодец! Они могут обращаться с ней как с дерьмом, но когда действительно надо, она находит то, что пытаются скрыть другие. Второй файл, созданный 12 августа 2003 года и сообщавший, что дело перешло к СЕПО, оказался отредактирован позавчера. Что именно убрали, не говорилось. Кто это сделал, тоже. Но вчера кому-то потребовалось удалить некоторые сведения из файла, к которому не прикасались с 12 августа 2003 года. Это не обычное уклонение от депортации, а нечто иное. Нечто большее. Значительно большее. У нее полно времени, чтобы покопаться в этой проблеме. Маленькое задание среди прочих мелких дел, которые скрашивают ее дни. Теперь у нее есть чем заняться. Вопрос только в том, как двигаться дальше. Ясно и холодно, прекрасный день. Таким сообщением приветствовала его постоянно улыбающаяся Клара, когда они встретились в коридоре. Торкель даже не обратил внимания на погоду. Утром он был по уши занят другим. Сперва позвонила Ивонн. – Я видела, что ты в горах, – сказала она. – Ты вернешься домой к выходным? Торкель сразу понял, почему она спрашивает. Они с Кристофером собирались поехать в Финляндию в пятницу до воскресенья. Вдвоем. Романтический уикенд, предположил он. Это было решено еще в августе. Девочкам предстояло жить у него. Если, конечно, он не застрянет на пустой турбазе в Йемтланде. Он устало провел рукой по лицу, чувствуя, что надо побриться. – Не знаю, и даже если я окажусь дома, то не знаю, насколько буду занят работой. – О’кей, я так и думала. Я договорюсь с кем-нибудь другим. Никаких претензий или разочарования в голосе, просто констатация факта. Практическая проблема, которую требуется решить. «Молодец Ивонн», – подумал Торкель с теплотой. Она упрощает ему жизнь.