Урсула вздохнула. Этого она и боялась, когда увидела входящего Торкеля и поняла, что они окажутся одни. Что он заговорит о личном. Об их отношениях. Вынудит ее принимать какое-то решение. Поэтому она вздохнула. Торкель явно подумал, что это связано со вторым мужчиной в ее жизни. – Дело в Микке? – спросил он. Да, конечно. Что бы она ни собиралась сказать, все равно, решит она рассказать правду или солгать, дело, естественно, будет в Микке. – Да, – честно ответила она. Торкель понимающе кивнул. Съел молча несколько ложек простокваши. – Как… как у вас там? – не отрывая взгляда от тарелки, спросил он, когда Урсула уже подумала, что отделалась коротким «да». Она опять вздохнула. На самом деле все довольно просто. Правда или ложь. Разъехались или женаты. Трудно или труднее. – Похоже, мы снова все больше и больше сближаемся, – сказала она с умеренным сожалением в голосе. – Понимаю, – кивнул Торкель. – Хорошо. – Поэтому было бы неправильно, чтобы мы с тобой… – продолжила Урсула. Уж если лгать, то лучше основательно. – Из-за этого я держалась немного недружелюбно. Я должна дать нам шанс. Вероятно, он у нас последний. – Безусловно. Я понимаю. – Торкель вытер попавшую на подбородок простоквашу. – Удачи, – добавил он. Он говорит откровенно. Замечательный Торкель. Рано или поздно он узнает о том, что они с Микке разошлись, и поймет, что она ему солгала, но думать об этом сейчас она была не в силах. Самый насущный кризис разрешен. Торкель будет держаться в стороне. У Урсулы зазвонил телефон. Она ответила, задала два коротких вопроса и положила трубку. – Звонили люди с места находки, – сказала она Торкелю. – Они обнаружили вещи голландцев. Леннарт злился. Линда Андерссон ликовала. Они сидели в одной из машин телевидения и направлялись в Ринкебю через район Бромма. Машину вела Линда. Она слушала утренние новости первого канала радио. Леннарту рано утром позвонила Шибека и испортила ему весь день. Очевидно, жена Саида отказалась с ним встречаться, потому что он – мужчина. Зато поговорить с женщиной она согласилась. Сколько Леннарт ни упрашивал, Шибека стояла на своем. Таково требование Мелики. Иначе ничего не будет. Он до последнего пытался представить это как большую проблему, угрожавшую всему их сотрудничеству, но Шибека проигнорировала его полускрытую угрозу, и в конце концов ему пришлось сдаться и пообещать привезти с собой коллегу-женщину. Шибека поблагодарила его. Ему подумалось, что больше его никто не поблагодарит. Линда страшно обрадуется, Стуре тоже, но благодарить его они едва ли станут. Сейчас он оказался в ситуации, которой все время стремился избежать. Его материал ускользал из рук и менял статус. Становился просто вкладом в командное дело. Какое-то время он подумывал попросить Аннику Мурин поехать вместо Линды – она была фрилансером, и на нее он полагался, – но если бы Стуре узнал, что он заменил Линду, то вышел бы из себя. Уж он-то понял бы, что Леннарту хочется блистать единолично, поэтому оставалось проглотить горькую пилюлю и выжать из сложившейся ситуации максимум. Он позвонил Линде Андерссон и быстро ввел ее в курс дела, и уже тридцатью минутами позже она получила машину. Приходилось признать, что в эффективности ей не откажешь. Леннарт заставил ее пообещать, что информация, которую они получат, останется между ними, и решать, как ею воспользоваться, будет он. Линда произнесла все правильные слова. Она знает, что это его материал, и не будет занимать больше места, чем он захочет ей отвести, будет командным игроком. Конечно. Возможно, до тех пор, пока этого будет хотеть Стуре. Леннарт понимал, что теперь необходимо опережать Линду на шаг. Или же, наоборот, начать с ней сотрудничать по-настоящему. Он не мог решить. Отчасти ему надоело, что все надо делать самому. Около строительства Северного участка кольцевой дороги, возле большого сводчатого головного офиса банка SEB образовалась пробка, и они двигались медленно. Леннарт, вздыхая, смотрел в боковое стекло. В соседней машине широко зевала женщина. Он ненавидел пробки. Не мог понять, как у людей хватает сил на то, чтобы ежедневно часами так стоять. В таких случаях он радовался, что живет в центре и ездит в основном на такси или на метро. Он раздраженно сунул в рот новую никотиновую жевательную резинку. Наверняка уже десятую, а день только начался. Линда улыбнулась ему. – Как давно ты пытаешься бросить курить? – Я бросил три месяца назад, – соврал он. – Ты не освободишься от зависимости, пока не завяжешь с резинкой. «Знаю, поэтому и не сказал, что бросил два года назад, – подумал Леннарт. – Чтобы ты не вообразила, будто я бесхарактерный». – А ты курила? – спросил он. – Нет, но немного разбиралась в том, как никотиновые резинки вдруг стали самой крутой индустрией. Знаешь, никотин превратился в лекарство, и деньги, которые делают на бывших курильщиках, доходят до абсурда. Леннарт посмотрел на нее. Ему совершенно не хотелось это обсуждать. Но требовалось проявлять по отношению к ней любезность. – Интересно, – сказал он единственное, что пришло в голову. К тому же не слишком убежденно, что, похоже, полностью укрылось от Линды. – В таком случае так считаем только мы с тобой. Стуре на это не клюнул. – Возможно, ты подала материал не под правильным углом. Стуре любит крупные разоблачения, тянущие на «Золотую лопатку». – Как это дело? – Если из него будет толк. Я немного побаиваюсь, что мы гоняемся за тем, что может ни к чему и не привести, – честно признался он. – Нам необходимо подключить семьи. – Я буду стараться изо всех сил. Ты знаешь что-нибудь еще об этой Мелике? – Нет. Я практически ничего не знаю. Поэтому ты для меня важна. Он постарался сделать максимально приветливое лицо. Создать у нее впечатление, что он ей благодарен. Только бы не переборщить. – Повторяю, буду стараться изо всех сил. Светофор переключился на зеленый, и они проехали еще четыре метра. Леннарту уже захотелось взять новую резинку. – Здравствуй, мы приехали, чтобы встретиться с Шибекой. Меня зовут Леннарт, а это Линда, – с приятной улыбкой сказал Леннарт парню лет пятнадцати, открывшему дверь при первых же звуках звонка. Парень кивнул им, но не улыбнулся в ответ. Он был в голубых джинсах и черной рубашке, короткие волосы были аккуратно уложены, казалось, будто он специально принарядился по случаю этого дня. Смотрел он на них выжидательно, с некоторой подозрительностью. – Меня зовут Мехран Хан. Входите. Он открыл перед ними дверь, и они вошли в просторную прихожую. Квартира была тщательно прибрана и пахла моющими средствами. На стенах висели семейные фотографии – на некоторых снимках Леннарт узнал Шибеку – и вышивки золотой нитью. Леннарту подумалось, что их жилище представляет собой любопытную смесь характерных для шведских квартир прямых линий, приправленных более экзотическими красками. Мехран молча показал им, куда можно повесить верхнюю одежду. Леннарт увидел в гостиной Шибеку: она сидела на краешке большого серого дивана в черной шали, полностью скрывавшей волосы. В кресле перед ней Леннарт различил еще одну женщину в шали, сидевшую, отвернув от них лицо. Вероятно, Мелика. Леннарт помахал Шибеке рукой. Та быстро отвела взгляд, зато Леннарт сразу наткнулся на требовательный взгляд Мехрана, сказавший ему все. Он сейчас в их доме. Здесь действуют их правила. Леннарт почувствовал себя дураком. Он здесь для того, чтобы выстраивать доверительные отношения. Тогда нельзя просто вваливаться так, будто пришел в гости к приятелю. – Пока мы будем разговаривать, вы можете посидеть там, – сухо сказал парень, указывая Леннарту на светлую кухню, расположенную через стену от гостиной. «Я ему не нравлюсь, – подумал Леннарт. – Совершенно не нравлюсь». Он понял, что их с Шибекой встреча в кафе была воспринята плохо, и ему придется выстраивать отдельные отношения с этим парнем с решительным взглядом. – Я надеялся, что мы с тобой сможем немного поговорить, – осторожно попытался Леннарт, но Мехран, похоже, не проявил ни малейшей заинтересованности. – Возможно, потом. Сперва я посижу с женщинами, – ответил он. – Подождите здесь, я сейчас приду, – обратился он к Линде. Мехран пошел вперед и провел Леннарта на кухню. Там он указал ему на плетеный стул возле кухонного стола. – Если захотите, можете попить, – сказал он, показывая на стоящий на столе коричневый чайник. С этим он ушел обратно к Линде. Леннарт тяжело опустился на стул. Он видел, как Мехран, не говоря ни слова, забрал Линду с собой в гостиную и закрыл за ними дверь. Вскоре до Леннарта донеслось оттуда приглушенное бормотание. Мелика, похоже, вообще не говорила по-шведски, и Шибеке явно предстояло переводить. Разговаривали они, к сожалению, слишком тихо для того, чтобы Леннарт мог что-нибудь улавливать. Он раздумывал, не подобраться ли поближе к двери, чтобы лучше слышать. Ведь он здесь именно для этого. Не для того, чтобы в одиночестве сидеть на кухне и пить чай. Но он решил остаться на месте. Едва ли он больше понравится Мехрану, если тот застанет его за подслушиванием. Леннарт чувствовал, что его не просто объехали. Его переехали. Он слышал внутри голос Линды. Она звучала радостно, энергично и заинтересованно. Это он понял. Она находилась там, где должен был быть он. Два одинаковых рюкзака «Арктерикс» объемом по 65 литров, черные с красными деталями. Похоже, Ян и Фрамке Баккер принадлежали к тому типу супругов, которые стремятся подчеркивать свое единство одинаковым внешним видом. Серо-желтая одежда из гортэкса, красно-черные рюкзаки, даже походные ботинки, насколько помнилось Урсуле, были одной фирмы и модели. Внутренним зрением она легко представляла супругов летом в одинаковых тренировочных костюмах и пластиковых сандалиях перед палаткой около какого-нибудь озера. Хотя такого уже никогда не будет, да и быть не могло. Едва ли пластиковые сандалии уже изобрели к тому времени, когда эти горные туристы угодили здесь в события, незамедлительно стоившие им жизни. Урсула осторожно переворачивала их багаж. Он оказался на удивление в хорошем состоянии, учитывая, как долго он пролежал закопанным. Конечно, рюкзаки были в земле и глине, кое-где влага и плесень разъели наружную материю, проделав дырки, но этот багаж значительно больше походил на рюкзаки, чем лежавшие перед ней остатки рюкзаков из машины. Обнаружили их в десятках метров от тел, что только подтверждало теорию, согласно которой для убийцы или убийц не имело значения, установит кто-нибудь личности голландцев или нет. Поэтому представлялось странным, что они потрудились вырыть новую яму в стороне от могилы, но над тем, почему они так поступили, Урсуле не хотелось даже задумываться. Это не ее работа. К низу одного рюкзака двойными ремнями была прикреплена палатка. Урсула аккуратно отвязала ее и пока отложила в сторону вместе с пластиковым ковшичком, висевшим рядом с палаткой на металлическом крюке. Затем поставила рюкзак дном вниз. Сверху такими же ремнями, как палатка, были прикреплены остатки подстилки и спальный мешок. Урсула отцепила их, положила возле палатки и открыла верхний клапан рюкзака. Пластиковые замочки были забиты гравием и грязью, но открылись относительно легко. Отогнув верхний клапан, она почувствовала, что в двух его карманах что-то лежит, и взялась за молнии, чтобы их открыть. Впервые с тех пор, как рюкзаки принесли в отведенную ей комнату, время, которое они пролежали в земле, создало ей проблему. Молнии не открывались. Она взяла со стола ножик и разрезала ткань снаружи вдоль обеих молний. Извлекла содержимое: металлические ложку, вилку и нож; многофункциональный перочинный нож с чем-то вроде герба на боку – белый крест на красном фоне; пластиковую бутылку со средством от комаров и то, что осталось от бумажных носовых платков и пластырей. Во втором кармане лежало нечто, почти не поддающееся идентификации, но с помощью остатков оберток и упаковок Урсула догадалась, что это когда-то был мешочек с шоколадом, орехами, изюмом и другими придающими энергию сладостями. Перерезав тонкий шнурок, завязывавший сам рюкзак, она сразу поняла, что Ян и Фрамке Баккер несколько облегчат ей работу. Все уложенное в рюкзак было упаковано в отдельные, тщательно закрытые, пластикатовые мешки. В некоторых случаях влага даже не добралась до содержимого. Урсула стала вынимать мешок за мешком и раскладывать их по столу. Она ощупала внешние отделения рюкзака и достала с одной стороны бутылку с водой, а с другой – бутылку технического спирта. В самом низу лежали несессер и спиртовая горелка фирмы «Трангия». Опустошив рюкзак, Урсула отложила его в сторону и принялась открывать извлеченные оттуда мешки. Почти везде одежда. Едва увидев привязанную тяжелую палатку, она догадалась, что начала с рюкзака Яна. Боксерские трусы, футболки, непромокаемый костюм, теплый свитер, термобелье. В несессере: безопасная бритва, мыло, презервативы, дезодорант, нечто, бывшее, вероятно, таблетками от головной боли, зубная щетка и зубная паста. Урсула остановилась и посмотрела на разложенные по столу предметы. Большинство из них было сделано из пластика или лежало в пластиковых упаковках, отчего время лишь коснулось их, не оставив существенных следов. Обычные функциональные предметы, собранные для недельного отпуска. Для недели, к которой Баккеры наверняка готовились, о которой мечтали. А оказались в неправильном месте в неправильное время. С легким вздохом Урсула подтянула к себе второй рюкзак. От него она тоже отцепила подстилку и спальный мешок и открыла верхний клапан. По тяжести она почувствовала, что здесь тоже имеются вещи в карманах. Она как раз собиралась опять распороть карманы ножом, когда у нее зазвонил телефон. Высветился незнакомый номер. – Урсула, – ответила она. – Это Урсула Андерссон? – спросил на другом конце женский голос на певучем северном диалекте. – Да, – подтвердила Урсула, с удивлением поймав себя на мысли, не взять ли ей обратно девичью фамилию, раз уж она разведена. Не столько ради самой фамилии, Линдгрен или Андерссон – особого значения не имеет, – сколько потому, что она уже больше не Андерссон. Или все-таки Андерссон? Она так долго носила эту фамилию, что, возможно, она по-прежнему Андерссон, независимо от того, есть ли рядом с ней мужчина с такой фамилией или нет. – Ренате Гроссман из судебно-медицинской лаборатории Умео, – представилась женщина, прервав размышления Урсулы. – Я по поводу тех шестерых человек из Йемтланда. Если я правильно поняла, вы за это отвечаете. – Да, точнее, за само расследование отвечает Торкель Хёглунд, но эту информацию вы можете сообщить мне. – Первым делом причина смерти. – Урсула услышала, как Ренате выводит на экран компьютера нужное изображение. – Все шестеро застрелены из девятимиллиметрового оружия. Мы смогли удостовериться в том, что четверым из шести стреляли в грудь, но были эти выстрелы смертельными или нет, сказать невозможно. В любом случае, у всех имеется по два пулевых ранения в голову с близкого расстояния, каждое из которых было точно смертельным. – Когда вы говорите, что четверым стреляли в грудь, означает ли это, что в остальных двоих не стреляли или что вы не можете подтвердить того, что в них стреляли? – поинтересовалась Урсула.