– Будет поздний ужин. Он смотрел на нее, явно не понимая, чего она хочет. Для ужина, конечно, поздно. Она просто ищет его общества? Но раньше она довольно четко дала понять, что ее это не интересовало. Она видела, что он действительно не ожидал ее появления, но она пришла, и он, похоже, откровенно обрадовался этому. – Я просто немного удивлен, что ты здесь, – сказал он, подтверждая ее мысли. – Понимаю. Я тоже немного удивлена, что я здесь, – честно ответила она. – Хочешь куда-нибудь пойти или мне что-нибудь организовать? – Организуй что-нибудь, – сказала она и вошла в квартиру. Бросив на нее последний, почти воодушевленный взгляд, Себастиан закрыл за ней дверь. Они пришли рано утром. Делегацию молчаливых мужчин, которые по праву возраста вошли в их прихожую и жизнь, возглавлял старый Мемель. Мехран знал всех пятерых, что стояли перед ним, разглядывая их с матерью. Шибека пребывала почти в шоке, но Мемель полностью сосредоточился на Мехране, строгий и неколебимый. Не осталось и следа от задорной, почти молодой улыбки, которая обычно так нравилась Мехрану в этом пожилом мужчине. Она делала его обаятельным и дружелюбным. Теперь же вид у него был суровый и недовольный, будто он рассматривал нечто дурно пахнувшее. – Нам надо с вами поговорить, – сказал он. – У вас есть время? По сути, это был не вопрос, отрицательный ответ исключался. Мехрану было совершенно ясно, что произошло. Им наябедничала Мелика. По всей видимости, сразу после того, как вчера покинула их. Мехрана это невероятно рассердило. Мало того что Мелика, похоже, что-то скрывает, она еще решила создать неприятности другим. – Разумеется, – любезно ответил Мехран и почтительно предложил Мемелю пройти в гостиную, где сидел и смотрел телевизор Эйер. Мехран быстро выключил телевизор и попросил Эйера, все еще сидевшего в пижаме, уйти к себе в комнату. Эйер вскочил, его прежнюю утреннюю усталость как ветром сдуло, когда он, вытаращив на мужчин глаза, отправился к себе. Тем не менее ему хватило ума, проходя мимо них, почтительно поклониться каждому, что обрадовало Мехрана. Было приятно видеть, что брат при необходимости умеет себя вести. Он обратился к Шибеке, которая по-прежнему стояла в прихожей, и попросил ее подать гостям какое-нибудь угощение, но Мемель поблагодарил и отказался. Они здесь не для того, чтобы есть и пить. Мужчины расселись на диване. Мемель опустился в кресло перед остальными, чтобы говорить от имени группы. Мехран сел напротив них и стал ждать Шибеку. Несмотря на нервный трепет в желудке, он испытывал удовлетворение. Теперь Мемель обращается к нему, от имени семьи говорить будет он. Раньше, когда взрослые обсуждали важные вещи, ему так же, как брату, приходилось уходить к себе в комнату. Он выпрямился, чтобы показать, что вполне соответствует задаче. Шибека пришла и села рядом с ним. Она обстоятельно повязала голову шалью, и черная ткань подчеркивала бледность ее лица. Мехран подумал, что она давно не проявляла такой тщательности. Она так же, как и он, понимает серьезность ситуации. Ненадолго воцарилась тишина. Мемель, прежде чем заговорить, оглядел всех. – Нам стало известно, чем занимается Шибека. Мы хотим с вами об этом поговорить. Дать вам шанс рассказать. Мехран увидел, как мать опустила взгляд к полу. Отвечать должен он. Поначалу его слегка разочаровал собственный голос. Показалось, что его голос звучит не настолько по-взрослому, как ему хотелось. – Мы только пытаемся узнать, что произошло с моим отцом и Саидом, – сказал он. – Мы это понимаем, – чуть погодя, ответил Мемель. – Но мы волнуемся. К нам приходят люди и интересуются, до конца ли твоя мать понимает, чем она занимается. – Мне жаль, что это влияет на других. Но причин для волнения нет. Мы знаем, что делаем. Мемель слегка вздохнул. Ответы ему не понравились. Неужели парень думает так легко отделаться? Он подался вперед. – Мехран, тут ошивается какой-то шведский мужчина. Он женат, холост? С какими женщинами он встречается? Что ему надо? – Он лишь хочет узнать, что произошло. Он журналист. Я участвую во всех встречах с ним. – Это действительно так? Мы слышали другое. Мемель посмотрел на обоих ледяным взглядом. Шибека выпрямилась. Поджала губы – верный признак, что она начинает сердиться. Мехран видел, что она борется с собой, чтобы сохранять спокойствие. Он кивнул ей и вновь обратился к Мемелю и мужчинам на диване. Его голос теперь звучал тверже. Казалось, он с каждым новым словом, с каждым предложением все больше привыкает к своей новой роли. – Моя мать глубоко уважает меня и отца. Она никогда не сделала бы ничего, не сообщив мне. Если вам следует сердиться на кого-то, то на меня. Настала тишина. Он видел, что Мемель по-прежнему сомневается. – Мехран, мне это все равно не нравится. Это не наш подход, и тебе это известно. – А в чем заключается наш подход? – язвительно донеслось от Шибеки. Фонтан эмоций, который она пыталась подавить, вырвался наружу. – Сидеть тихо? Ничего не делать? Просто молчать? Мемель раздраженно повернулся к ней. – Уж тебе-то незачем задавать такой вопрос, ответ тебе известен! Мехран чувствовал, как ситуация ускользает у него из рук. Если он что и знал, так то, что нельзя бросать Мемелю вызов. Он не из тех, кого хочется иметь в качестве противника. Мехран понял, что требуется показать свое место в семье и восстановить порядок. Он повернулся к матери и холодно процедил: – Замолчи. Ты должна сидеть молча. На секунду ему показалось, что Шибека сейчас взорвется. В ее глазах сверкал черный огонь, и она уже была готова наброситься на него. Но ей удалось овладеть собой. Она выдохнула, опустила взгляд и вся съежилась. Мехрану было приятно и ненавистно ощущение, которое он испытал, когда она подчинилась ему. Он повернулся к Мемелю, стараясь принять самый извиняющийся вид, на какой был способен. – Мама не имеет в виду ничего плохого. Она просто в горе. Ей тяжело дались эти годы. Я прошу прощения. Мемель, явно посомневавшись, все-таки, похоже, принял извинения. – Эти годы были тяжелыми для многих. Но мы должны держаться вместе. Совершать правильные поступки. Вот что мы имеем в виду. Ты понимаешь, Мехран? Мехран честно кивнул. – Понимаю. – Если действительно понимаешь, то немедленно прекратите это. Мелика не хочет, чтобы ее втягивали, и никто из нас тоже. Нельзя думать только о себе, вы должны думать обо всех нас. С этими словами он поднялся с кресла. Остальные мужчины тоже встали, словно по сигналу. Мемель подошел к нему и глубоко заглянул в глаза. В его взгляде присутствовала нежность и вместе с тем предупреждение. – Мехран, ты сын своего отца, в этом я сегодня убедился. Докажи мне это. Поступи правильно. Он почти по-товарищески похлопал Мехрана по плечу. – Обещаю, Мемель. Ты не разочаруешься. Мемель улыбнулся ему. – Хорошо. Тогда не будем больше об этом говорить. Спасибо, что уделили нам время. Они удалились столь же быстро, как появились. Никто из них даже не взглянул на Шибеку, сидевшую на табуретке в гостиной, по-прежнему устремив взгляд в пол. Как будто ее больше не существовало. Но Мехран существовал. Он положил руку ей на плечо. – Все будет хорошо, мама. В конечном счете. Правда, он уже не знал, верит ли в это сам. Леннарт собирался весь день работать из дома. Ему требовалось побыть в покое, собраться с мыслями и зализать раны. Материал, на который он возлагал большие надежды, начинал разваливаться. Линде Андерссон не удалось ничего добиться от жены Саида. Напротив, все получилось катастрофически плохо, их обоих попросили покинуть квартиру всего через несколько секунд после того, как Мелика удалилась, хлопнув дверью. Когда он уходил, Шибека даже избегала встречаться с ним взглядом. Всему виной, вероятно, сын, парень с мрачным взглядом. Он, казалось, вовсе не разделял энтузиазма матери по поводу помощи «Журналистских расследований» в поисках правды. Возможно, дело было в их обычаях. Видимо, он почувствовал угрозу в том, что его мать действовала самостоятельно. А может, не хотел бередить старые раны и оплакивал отца по-своему. Независимо от причины, для Леннарта это стало катастрофой. Без содействия жен и семей исчезнувших у него не имелось даже начала для репортажа. Но сдаваться было крайне неприятно. Он пытался подбодрить себя. Ничего страшного. Ведь он лишается материала не в первый раз. Идеи в редакции появляются и исчезают. Лишь немногие из них проходят весь путь до конечной цели – что правда, то правда. Могло быть значительно хуже, он мог бы потратить на этот материал месяцы, а под конец оказалось бы, что вся работа насмарку. Он ведь это прекрасно знает. В действительности так и бывает – когда копаешь, иногда ничего не находишь или находишь недостаточно. Для хорошей телепередачи. Однако бросать материал Леннарту было трудно. Всегда. Это качество, собственно говоря, являлось большим плюсом в его профессии. Упорство помогало. Но и изнуряло его. Он обладал профессиональной гордостью. Ему не хотелось простоты. Он искал, искал до тех пор, пока что-нибудь не находил. А рассказ Шибеки его зацепил. Там присутствовали все ингредиенты для идеального репортажа: исчезнувший муж и привлекательная жена, которая, несмотря на прошедшие годы, не сдается, а также следы, ведущие в сторону службы безопасности. Он долго искал подобной горячей новости. История, в виде исключения не связанная с деньгами или махинациями политиков, казалось, развязывала ему руки. Она напомнила ему, зачем он когда-то избрал профессию журналиста – ведь не только для того, чтобы раскрывать, как обогащаются важные шишки или как жадные директора уклоняются от уплаты налогов и жульничают. Передавая такие истории, он слышал не собственный голос. Голос момента. Сегодняшнего времени. История Шибеки подходила ему больше, поскольку он хотел рассказывать о людских судьбах. Ему ничего так не хотелось, как взяться за людей и заставить их проснуться. Расшевелить их. Смотрите, такое происходит в сегодняшней Швеции! Мы обходимся с людьми не одинаково. Друзья иногда подкалывали его, называя последним идеалистом, который по-прежнему думает, что мир можно изменить, вооружившись камерой. Ему необходимо снова встретиться с Шибекой. Только вдвоем. Это единственный шанс. Он несколько раз звонил на мобильный номер, который она ему дала, но она не отвечала. Он решил пойти прогуляться и проветрить голову. Возможно, позвонить приятелям и договориться о планах в преддверии воскресного матча. Команда «Хаммарбю» встречалась с «Браге»[23]. Леннарт медленно надел куртку и направился к двери. Зазвонил телефон. На дисплее: Шибека. Он так торопился ответить, что чуть не выронил телефон, и едва слышал, что она говорит. Когда он наконец все-таки понял, что она сказала, он осознал масштаб катастрофы. Он пытался уговорить ее. Заставить понять, что он может ей помочь. Что она узнает. Что он с первого раза не сдается. Не помогло. Она сдалась. Все кончено. Мехран сидел на кухне и прислушивался к телефонному разговору в прихожей. Не то чтобы он не доверял ей. Но ему хотелось убедиться, что она выполнила свое обещание, что теперь с этим покончено. Он испытывал странное ощущение от того, что подслушивает ее, но если ей было неприятно, то она это хорошо скрывала. На протяжении всего разговора ее голос звучал решительно, и она ни на йоту не уступила, хотя он почти слышал, как швед на другом конце упрашивал и под конец прямо-таки умолял. Он ничего не добился. Она свела разговор к минимуму. Это не подлежит дальнейшему обсуждению. Только когда она положила трубку и тяжело опустилась на маленький стул возле телефона, Мехрану показалось, что он понял. Увидел ее душу. Как умерла мечта и как часть ее жизни закончилась. Он подошел к ней. Проявил максимальную мягкость, на какую был способен. Он гордился ею, хотя она, наверное, не понимала этого. – Он огорчился, – не глядя на него, произнесла она, когда он вышел в прихожую. – Ты тоже, ведь так, мама? Она печально кивнула. – Я не должна тебе лгать. Я пообещала. Я так долго боролась за это… Мехран сел рядом с ней. Он чувствовал ее боль и хотел показать, что страдает вместе с ней. Она никогда не хотела сознательно обидеть его или кого-нибудь другого. Просто обстоятельства сложились неправильно, без злого умысла, и в результате они пришли к этому. – Это было необходимо. Ты ведь понимаешь? Он взял ее за руку. Хотел показать, что теперь все хорошо.