Лунас ощутил сладкий вкус победы: капля персикового нектара на губах. Повеяло нежным ароматом сирени в вихре лепестков роз, хотя, возможно, он исходил от девушки в его руках. И тут его триумф омрачился: солнечное крыло выглядело непривычно – насыщенный цвет с миллиардами переливов, словно от мерцающих осколков разбитой жеоды, сейчас казался тусклым и безжизненным. Магия иссякала. «Вот засада!» – мысленно прорычал он, не желая посвящать Эльвию в свои проблемы. Он знал, что его дар напрямую зависит от Солнца, отчего к вечеру непременно ослабевает, если не накопить достаточно энергии за день. Лунас научился это делать и обычно не сталкивался с беспомощностью. Но Веремей всегда был злополучными сутками, когда приходилось относиться к расходованию сил с особой бережливостью, ведь Солнце надолго перекрывалось Ведой и Шитой. Этот Веремей оказался не похож на другие: Лунас провел ночь без сна, придумывая план и изучая материалы о кольце, потратил уйму сил на сложную алхимию, не говоря уже о физической усталости. Призыв крыльев истощил последние ресурсы. Солнце никогда не прощало ошибки и беспрекословно брало свое, соблюдая непоколебимые законы природы. Сила дара стремительно угасала. Однако вместо того, чтобы признаться в своем промахе, Лунас лишь молча сдавил челюсти от злости и напряг мышцы, борясь со слабостью. – Что не так? – Эль, видимо, интуитивно почуяла неладное. – Плавать умеешь? – Да-а… – Возможно, придется прыгать в воду и плыть к берегу… – Что ты не договариваешь? – Эльвия попыталась развернуться и посмотреть на него, но он не дал ей этого сделать. Лунас выдержал паузу, сосредоточенно перенаправляя дар, обычно разливающийся по всему телу, в солнечные крылья. Погрузившись в легкое облако теплых паров над озером, он вслух прикинул: – На самом деле, берег уже близко. «Справлюсь», – внушил он себе, и вдруг мучительно жгучая боль пронзила кожу под правым ребром. Тем самым, которое ему сломал Нейран в битве за корону Шамадора. Перед глазами Лунаса поплыли искры. Одна его рука рефлекторно потянулась к ране, разъедаемой кислотой. Он почувствовал теплую кровь на пальцах, стиснул зубы и сделал мощный рывок в сторону берега. Зрение дало сбой. Небо опрокинулось, и молот воды тяжело рухнул на голову. Глава 5. Шаг за грань Заканчивались последние приготовления. Преподаватели Шамадора носились вокруг зрительских трибун, накладывая и проверяя магические щиты. Королевские стражи укрепляли защиту купола вокруг ложи, где восседала Ивесса Арстан со своими приближенными. Герольды сновали между рядами, устанавливали смотровые соты и собирали адели́ты у заинтересованных лиц. После Ратных Столкновений именно с помощью этих именных монет желающие будут бороться за право нанять определенного студента к себе на работу. Торги иной раз длились по несколько часов, затягиваясь до окончания Веремея. Нейран в ночной мгле, с трудом разгоняемой факелами, различил, как один из герольдов подошел к королеве и глубоко поклонился. После ее отмашки он выпрямился и принял адели́т Ивессы, чей голос был самым весомым в спорах за выпускника. Для любого шамадорца заслужить его было величайшей честью. Нейран, однако, потерял интерес к происходящему. Его сердце гулко стучало в груди, отсчитывая последние секунды спокойствия и прежней жизни. Подав заявку на выступление, он собственноручно перечеркнул все шансы остаться в тени и подписал себе приговор. Тем не менее, он прекрасно осознавал, что поступил бы так же, доведись ему все переиграть. Перед выстроенной шеренгой будущих выпускников расхаживал Манти́р. Он заложил руки за спину и цепко высматривал в лицах студентов нечто, известное только ему. – Ну что, недоумки, – произнес он в меру громко и резко, чтобы выпускники торопливо выпрямились, как на военном параде, но на трибунах его не услышали, – настал ваш час Пра-Ведной. И только попробуйте своими физиономиями вляпать титул этой школы в грязь, я с вас шкуры посдираю, сидеть не сможете! Я ясно выражаюсь? – Так точно, аро Манти́р! – рявкнул хор голосов. Нейран скептически промолчал. Мантир остановился напротив середины шеренги и скрежетнул зубами. Ветер, пахнущий хвоей, шелестел листьями деревьев волчьего леса и теребил его одежду. – А теперь, сопляки, я должен разбить вас на пары. Я бы мог это сделать, но лучше сами выбирайте себе дуала. С умом… ну или тем, что у вас осталось замест этого в черепушках. Вы должны выбрать того, кому доверяете или просто считаете меньшим дегенератом, чем всех остальных. И поживее! Выпускники стали перешептываться. Ска́ра Деламо́нт, стоящая по правую руку Нейрана, беспокойно покосившись на дальний конец шеренги, наклонилась к нему и тихо произнесла: – Если хочешь, я могу стать твоим дуалом. Он повернул голову и удивленно уставился на нее, почувствовав в этом вопросе нечто большее, чем обычное предложение вместе выступить на Ратных. Но его мысли сейчас занимали другие дилеммы, поэтому он безразлично бросил: – У тебя разве не Э́рлин [18] – боевой? Скара смутилась и принялась дергать заусенцы на пальцах. Нейран даже в сумраке заметил, как ее щеки порозовели. – Я… да, конечно, – сбивчиво пробормотала она. – Я подумала, может быть… – Готова? – Э́рлин Тере́ра подошел с залихватски распахнутым дублетом и, перекинувшись с Нейраном мимолетными взглядами, протянул своей девушке колбу с золотой жидкостью. – Развел среднюю дозу. Нэмет, ты будешь? У меня еще одна осталась. – Нет, спасибо. Нейран никогда не баловался миласой. Ему казалось, что чрезмерная концентрация на занятиях благодаря допингу повлечет за собой серьезное ухудшение внимания без него. Однако сейчас он все же засомневался, не воспользоваться ли возможностью сравняться в реакциях с опытными бойцами. К тому же, мила́са не вызывала привыкания, как те же паутинки, и не была противозаконным средством. «Что бы мне посоветовал Алива́р? – с сомнением подумал Нейран и едва сдержал усмешку, когда мысли принесли очевидный ответ: – Что? Драть когти с этой арены и смотреть на Ратные с трибун!» – Извини, Ал, сегодня я, наконец-то, поступлю по-своему, – прошептал он, будто наставник был рядом и мог его услышать. – Если через минуту вы не определитесь с дуалами, отправлю вас за серебрянку! Устроили мне тут сеанс сновидения! – гаркнул Манти́р. Подстегиваемые его заканчивающимся терпением, выпускники загалдели громче, споря и торгуясь между собой, будто о цене за рыбу на рынке. – Нэмет, тебе особое приглашение нужно? – Мантир упер кулаки в бока. Нейран, сохраняя внешнее хладнокровие, уверенно сказал: – Нет, аро Мантир. Я использую право на единоличное выступление. Галдеж выпускников замедлился, словно попал в ловушку тягучего меда. Стало слышно, как с трибун доносятся споры и ставки на зрелищность Ратных Столкновений, разбавляемые заливистым смехом женщин и бахвалистыми комплиментами мужчин. Краем уха Нейран различил, как из ряда его однокурсников вырвалось сдавленное «вот ведь самоубийца». Мантир приблизился тяжелой поступью, не отрывая от него взгляда единственного глаза, и процедил: – Ты паутинки обнюхался, парень? Даже для дуальной пары непросто пройти Ратные до конца, а ты собрался соваться туда в одиночку? Нейран даже не удосужился передернуть плечами и показать хотя бы толику сомнения, которого ждал Мантир. Лицо профессора испещрили морщины, а нахмуренные брови грозились вот-вот закрыть обзор единственному глазу. В его цепком и требовательном взгляде плескалось нечто, отдаленно напоминающее беспокойство. – Ты – мой лучший студент. Если провалишься ты, чего ждать от остальных обалдуев? – продолжил Мантир, пытаясь урезонить Нейрана, но тот, стойко выдерживая давление преподавателя, безапелляционно заявил: – Статья тридцать семь, пункт двенадцать, подпункт три Регламента Учебного Процесса разрешает студенту Шамадора, будущему выпускнику, использовать «право Соло́ны [19]» – выступать единолично. Обновленный Регламент принят после реформации учебного процесса Нариной Опирум, которая ввела в обучение дуальные пары. Ранее, как вам известно, профессор, студенты выступали в одиночку. Щеки Мантира покраснели от напряжения, он надулся, словно жаба, пыжащаяся казаться больше, чем есть на самом деле, и рявкнул: – Ну и дери тебя горого́н, Нэмет! – после чего посмотрел на остальных выпускников с таким гневом, что они попятились. – Есть тут еще кретины с принципами? Студенты затихли, как мыши в мешке зерна, по которому шествовал чуткий кот, и лишь испуганно таращились на разозленного Мантира. – А мне что делать? – подала растерянный голос Те́на Вель, крупная девушка с коротко стриженными серыми волосами и внушительной мускулатурой. Именно она осталась без дуала из-за решения Нейрана. Задав вопрос, она вжала голову в плечи, явно опасаясь получить нагоняй от профессора, хотя комплекцией и ростом значительно его превосходила. Мантир, однако, даже не повернулся к ней. – Прицепись хвостом к другой паре и не высовывайся, – отмахнулся он, после чего раздраженно указал на столик, где валялись магнитные нашивки с цифрами. – Разбирайте. Нейран добыл свою, задумавшись, действительно ли у Мантира есть Черный список, в который он вносит разочаровавших его студентов. Среди шамадорцев ходили угрожающие слухи, будто тот, чье имя туда попадает, мгновенно плошает во всем и не может сдать выпускные экзамены, что неминуемо влечет за собой исключение и позорное клеймо «ведьмы» или «ведьмака». Примагнитив нашивку к дублету в районе груди, Нейран погнал прочь отвлекающие мысли. Черный список Мантира – такая же глупая страшилка для первокурсников, как и Книга Побед, в которую, по тем же блуждающим по коридорам слухам, юноши записывают свои любовные похождения и получают за них баллы. «Такие истории, – решил Нейран, – распускаются только для того, чтобы студенты держали себя в руках. И думали исключительно об учебе». – И последнее, виверновы дети, напутствие: контролируйте силы, иначе судебный Трибунал Дар-Инспекции отправит вас прямиком к горгульям на свидание. Сомневаюсь, что вы будете верещать от радости, если это случится. Вы знаете главное правило: не убивать. Как только Мантир закончил, к выпускникам приблизился пожилой мужчина с редкими седыми волосами до плеч и обветренным лицом. Серая свежая щетина покрывала его челюсти и щеки, воинственный маленький рот кривился из-за шрама на губе. По его богатому мундиру Нейран заключил, что гость руководит сунтлео́новскими стражами, с которыми предстояло столкнуться третьекурсникам. А бельви́товые рычащие львы на плечах и черные перчатки из бархата, слегка выцветшие на солнце, подсказали, что он больше времени проводит на парадных церемониях под открытым небом, нежели в боевых кампаниях. – Доброй ночи! – хорошо поставленным голосом произнес мужчина. – Меня зовут Эрне́ст Гады́рс [20]. И я имею честь быть сеша́ем и Охранным Когтем королевы Ивессы Первой, Бельви́товой Тиши. Нейран скрипнул зубами и сделал полшага назад, отдаляясь от ближайшего факела и пряча лицо в тени. Он не узнал рэва Гады́рса. За прошедшие с инцидента четырнадцать лет тот изрядно постарел. Однако, надо отдать ему должное, внимательный взгляд бледно-серых глаз и железная выправка не поддались влиянию времени. Нейран сжал кулак. От столь близкого присутствия человека из детства вдруг опасно заволновался Нокту́рнус. Разъярившись от переполнявших его чувств, Нейран кинулся в Вер-Шительные Воды с головой – решил участвовать в Ратных Столкновениях, уверенный, что сдержит проклятие под контролем. Но прошлое, будто настырная любовница, залезло своими давно позабытыми страхами под одежду и взбудоражило старые раны. – …в лесу также рассредоточены фурии. – Нейран не сразу понял, что пропустил часть речи Эрнеста. – Они подготовили ловушки. Кроме того, в соответствии с указом королевы в этот раз они имеют право использовать силы. В пределах разумного, конечно, – поспешно добавил он, видимо, уловив ужас в шепоте, пробежавшем по ряду выпускников. Нейран явственно почувствовал, как по руке до груди стрелой промчался разряд боли. Отголосок давней атаки фурии он ощущал до сих пор, как старики – ноющую тяжесть в колене перед дождем. И тут он отчетливо осознал, что в эту ночь не только оспорит слова Айси о трусости, но и столкнется лицом к лицу с самим собой. «Нельзя вечно убегать и бояться теней прошлого, – собравшись, мысленно сказал себе Нейран. – Наступает момент, когда понимаешь, что справиться со своими страхами можно только вступив с ними в неравный бой. Я обязан победить, иначе дальше меня ждет не жизнь, а жалкое существование». – Объявляю Ратные Столкновения открытыми! – прогремел рэв Гадырс. Сердце Нейрана пропустило удар. Выпущенные апе́сы закружили вокруг третьекурсников. Он глубоко вздохнул и, повинуясь общему движению, рысью направился к деревьям. Лес встретил Нейрана привычной прохладой, шумящей листвой, ароматом влажного мха и хвои. Тьма сомкнула вокруг него свои надежные объятия. Его глаза поначалу ничего не видели, слух напрягся. Нейран различил мягкое журчание воды, тихий щебет птиц и едва слышимое жужжание апе́сы. Используемые на Ратных механизмы были куда технологичнее, чем продающиеся на обычном рынке. Дождавшись, пока зрение привыкнет к темноте, Нейран пошел на звук реки. Его осторожные шаги отдавались тихим треском. Журчание становилось все громче. Деревья раскачивались от усиливающегося ветра и жутковато скрипели. Нейран, наконец, добрался до реки, кривой нитью уходившей в низину, где, судя по запаху, пряталось болото. Он остановился, рассматривая воду. Там, на самом дне, течение медленно колыхало невесомые водоросли. Нейран тревожно прислушивался. Его взгляд блуждал по зарослям, ни на чем не фокусируясь. Он размышлял о том, что где-то здесь непременно остановится дуальная пара Лино́ра Нерзу́ и Аметри́ны Сил, ведь ей для колдовства требовалась вода. Об этом наверняка были осведомлены и их противники. Нейран медленно двинулся на восток по берегу реки. Он напряженно ждал атаки, и это ожидание оказалось хуже, чем переживания об участии в Ратных Столкновениях. – Слева! – донеслось издалека. Нейран ускорился, едва не перейдя на бег. Он выскользнул из лесной чащи на небольшую прогалину, где, стоя по колено в воде, Аметрина сосредоточенно создавала водные преграды. Атаки стражей с гулом врезались в них, снося обратно в пучину реки. Сражение шло тяжело. Ее дуала, Лино́ра, похоже, уже ранили. Он, прижимая к боку левую руку, как мог, колдовал правой. Его вены, алые, будто подсвеченная кровь, показывали, насколько натужно используется дар. Слабые взрывные волны едва задевали магические стены нападавших. Случилось то, что нередко происходило с дуалами: оба превратились в защитников. Бой при таком раскладе по статистике почти в девяноста процентах случаев проигрывался. Не в планах Нейрана было помогать сокурсникам, он всего лишь хотел выследить нескольких стражей и сразиться с ними в одиночку. Но сейчас семь опытных воинов окружили двух шамадорцев, будто слетевшиеся пчелы на мед. Линор и Аметрина сдавали позиции. Нейран решился. Призвав Черноли́т, он кинулся вперед. Его вены блестели бензиновым отливом, а на коже образовался металлический слой. На хруст веток обратил внимание ближайший страж с короткими серыми волосами, едва старше самого Нейрана. Очередной сунтлеоновец-патриот на службе Ее Гривейшества. Нейран резко взмахнул рукой, и пласт черноли́та обрушился на противника. Тот увернулся, но поскользнулся на мокрой почве и, упав, атаковал стеклянными осколками. Нейран на бегу создал щит, в который они с оглушительным звоном врезались и осыпались на землю. Швырнув щит в лежащего сунтлеоновца, Нейран рванул к ближайшей паре громил. Подскочив к ним, словно шальная росомаха, он прописал одному под дых, а второго боднул плечом в спину и опрокинул в воду. Он свалился головой вниз, подняв высокий фонтан брызг. Убедившись, что Аметрина взяла его на себя, Нейран вернулся ко второму стражу, который уже очухался от апперкота. По затейливому орнаменту наколки меандр на шее можно было понять, что он варма́д – боец из элитных отрядов наемников. – Жить надоело? – прорычал страж. Его голос напоминал скрежет несмазанных петель. Нейран на секунду замер, вглядываясь в каждое мимолетное движение противника, чтобы понять, какой стиль борьбы он изберет. Варма́д же будто совершенно не спешил и, усмехаясь, рассматривал Нейрана. Как вдруг обратился к другому стражу, который нападал на Линора.