Астролягов написал первую в своей жизни аннотацию, пока впечатления о «Нарезном и холодном» были свежими. Игорь внёс незначительные правки. Алексей на радостях отчалил пораньше, чтобы пройтись до метро с Ринатом. В редкие моменты, когда не играл на смартфоне, Ринат был интересным собеседником, и Алексей не упустил случая пообщаться. — Насчёт аннотаций с Натой поговори, — посоветовал Литвинов. — Она в этом рубит. Выпустила у себя в городской прозе байопик «Не только лишь все», беллетризированную биографию Виталия Кличко. Вот где была по-настоящему продающая аннотация, — Ринат застенчиво улыбнулся и без паузы на вспоминание выдал: — «Триумф гладиатора, ставшего сенатором. Подлинная история успеха гражданина в демократическом обществе. Как человек с отбитыми мозгами стал мэром европейской столицы». И дальше так же, но начало я тебе пересказал слово в слово. Оно легко читается и запомнить просто. — Серьёзно, что ли? — на всякий случай переспросил Алексей, сделав в уме пометку дома изучить книгу в интернете. — Стартовый тираж сразу улетел, потом были допечатки. Пока мы про завлекуху болтали, я глянул на «Озоне» — книги опять нет в наличии. То есть раскупают до сих пор. — Вот что значит хороший редактор, — Астролягов бережно, как хороший рыбак, подвёл разговор к животрепещущей теме и подсёк. — А ты помнишь Наргиз Гасанову? Какой она была? — Кто ж её не помнит? — с необычайной для него живостью отозвался Ринат. — Это была ярчайшая… гм, звезда нашего издательства. Прочертившая след на мрачном небосклоне «Напалма». Из-за неё перессорился весь женский состав и, отчасти, мужской. — Что она творила? — Она… просто была. Ей было достаточно войти в комнату, чтобы начинался образцово-показательный синдром звезды в поле. Выражение было смутно знакомым, но относилось к субкультуре, которой Астролягов не касался. Он не играл в он-лайн игры, не зависал на чатах, а форумы, которые иногда почитывал, относились к реальности вроде жизни охотников, охранников и охранителей. Сленг был знакомым, но непонятным. — В чём этот эффект выражается? Типа, когда звезда в поле светит и указывает дорогу, служа отрадой одинокому путнику? Ринат ошалело глянул. — Это не эффект, это синдром, — он всё ещё не мог поверить, что человек не знает прописных истин, широко распространённых в интернетах. — Набор симптомов, характеризующий недуг больного мозга. «Синдром звезды в поле from», — с такой чёткой артикуляцией произнёс Ринат, что Астролягов прямо увидел на мониторе окошко чатика с надписью: «<Звёздочка> привет всем! я правда деффачка». — Это когда сразу все озабоченные мальчики начинают заигрывать и подлизываться к девочке, питая иррациональную надежду, что в ответ на знаки внимания собеседница им даст. Когда Наргиз заходила в комнату, работа сразу прекращалась, мужчины принимались соревноваться друг с другом за её благосклонность. Это здорово било по нервам. Мужчины сидели с высунутыми языками, сотрудницы злились. — Как же она тогда на фирме работала? — У неё был свой кабинет. Серия «Ар-деко», кстати, получилась провальной. Наргиз не умела отказывать пригретым авторессам, как бы они ни косячили, и не понимала, какой роман будет продаваться, а какой нет. Полная редакторская некомпетентность. — Зачем её держали? — По инерции. Чтобы серия провалилась, должно было время пройти. Издательский бизнес — бизнес медленный. Кроме того, она была ставленницей Нуцалханова и, говорят, его любовницей. Так говорят, — пожал плечами Ринат. — Я бы не исключил. После её смерти Нуцик замкнулся в себе и вообще стал другим. — Раньше был ого-го? — спросил Астролягов. — Теперь стал ой-ёй-ёй, — вздохнул Ринат. 16. ЗА ПРИГОРШНЮ СЛОВ В отличие от Рината, являющегося на службу пару раз в неделю, Дима приходил по мере надобности, главным образом, чтобы встретиться с авторами. Писатели встречались разные. Слухи об их недюжинном уме были сильно преувеличены. — Что за адский труд вы прислали? — бубнил Дима, смягчая выражения и стесняясь их. — Я всё переделал, как вы просили, — автор был в своём праве и безнадёжен. — Вы же сами сказали демонизировать фабулу. — Динамизировать, — Дима застонал. — Ди-на-ми-зировать! Я хотел больше действия, а не больше ада. — Я по телефону не понял. Такие важные вещи надо в личном присутствии обсуждать. Иван Строев держался на стуле прямо, положив руки на колени, и размеренно переводил взгляд с Алексея на Игоря. К автору он сидел боком и старался не вспугнуть. Из деликатности они выжидали. Невежливо бы по отношению к автору фентэзи было встать и уйти всем вместе. Он мог бы подумать, что надоел и в издательстве ему не рады. — В таком виде я не могу принять рукопись, — Диме страсть как неловко было отказывать, и он укусил себя за бороду. — Но у нас договор! — показал козырь автор. — Что я могу сделать?… — Я выполнил ваши требования, теперь ваша очередь выполнять свои. Вот, начальство ваше сидит, — ухватился за спасательный круг автор. Игорь поспешил вмешаться, пока утопающий не наговорил лишнего, после чего работать с ним станет невозможно и на издательство ляжет дополнительное пятно позора. — Это очень хорошо, что вы переработали в сторону демонизации, нам как раз не хватает инферно. Теперь доработайте в сторону деноминации, и мы сразу запустим ваш текст в производство. — Деноминации? — глаза автора полезли из орбит. — Простите? — холодно осадил Игорь. — Вы сказали, деноминации? — Динаминации, — сохраняя каменное лицо, объяснил ведущий редактор. — Придайте тексту динамику, как вам Дмитрий советовал. Можете потом сразу прислать текст мне. Но лучше Дмитрию, я ему доверяю. Сделайте! Динамичный роман лучше купят. Разойдётся первый тираж, потом допечатаем. Всем польза. Ровный, спокойный голос редакторского начальника, позитивные слова, каплями целительного бальзама падающие на раненую душу, примирили автора с направлением движения, ориентированного в туманную голубую даль. Когда за ним закрылась дверь, повисла тишина. — Динамизации, Игорёк, — медленно процедил Григорий. — Правильно говорить «динамизации». От слова «динамизм». Иван Строев медленно поворачивал голову, оглядывая говорящих с лёгким недоверием, словно пришёл в театр на классическую пьесу, а постановка оказалась сюрреалистической. — Бедняга теперь будет думать, что сходит с ума, — предположил Астролягов. — У него по пути домой мозги сварятся от перенапряжения. Ты косячишь, Дима бормочет, а автор так и не поймёт, что слышал все слова правильно. Дима виновато вздохнул и заёрзал. — Я считаю, что вам за вредность надо молоко давать, — сказал Строев. — Насколько у меня в компании дурдом, но такого там не бывает. Это что-то выдающееся. Как вы на них не срываетесь, ума не приложу. — Что делать? — Дима вздохнул. — Грубить автору — всё равно, что бить домашнего питомца, хомячка или котика. Только злой и глупый человек это делает. — Потому что автор может укусить? — заинтересовался Строев. — Даже если укусит, всё равно останется безответным, — Дима покачал головой, сокрушаясь относительно их природы. — Даже если автор на ковёр нассал, нельзя его носом тыкать — и он не поймёт, и на вас грех ляжет. — Вам коньяк давать надо, — сказал Иван Строев. — Идемте, я восполню этот пробел. В «Мюнхенской пивной», желая оплатить визит в цирк, о котором можно долго рассказывать на фирме, Строев предложил заказывать, чего душа желает, при условии пить коньяк. К удивлению Астролягова, в меню отыскался «Antik alter weinbrand» VSOP, который прежде наверняка видел, но пропускал мимо сознания, считая за лучший немецкий коньяк в этой забегаловке «Старый Кенигсберг». Ожидая заказа, Алексей блуждал взглядом по картинкам на стене. «Их действительно меняют? — не веря себе, он уставился на фотографию укротителей львов, судя по костюмам, столетней давности. Астролягов мог поклясться, что в прошлый раз на её месте висело что-то другое. — Они над оформлением постоянно трудятся или я вижу только то, что сейчас присутствует в моём сознании, и не замечаю другого?» Получить ответ, не будучи заподозренным в безумии с риском оказаться приравненным к автору, Астролягов не рискнул. Кельнер вернулся с подносом. — Ну… — сказал Григорий. — Предлагаю поднять бокалы за большую литературу, ведь мы о ней пришли сюда поговорить, — произнёс разумный тост Иван Строев. — За боллитру, — поддакнул Дима, но из бороды и усов вырвалось «за поллитру». Алексей подумал, что авторам трудно разговаривать с шепелявым редактором по телефону, да и при личной встрече нелегко придти к пониманию. И всё же ему показалось, что Димино участие пойдёт всем на пользу. Строеву будет понятней и редакторам окажется легче объяснить. Иван тем временем достал из портфеля бумагу, ручку и приготовился записывать. — Что за гранд-проект вы хотели мне предложить? — с энтузиазмом и любопытством, что говорило о живости ума, поинтересовался Строев. Взгляды сошлись на Астролягове. — У меня есть мечтаѓ… ― вдохновенно начал он. ― Как у всех начинающих редакторов, ― с неизменным скепсисом прокомментировал Григорий. ― И негров, ― не стал скрывать Астролягов. ― Летай, пока можешь, потом крылья атрофируются от сидячей работы. Со мной этого ещё не случилось и я хочу поднять свою серию на новый уровень. Матвеев дал добро. Теперь я предлагаю самым талантливым авторам, у которых может получиться, делать детективы не только о преступлениях, а, в первую очередь, о людях, участвующих в них. Сначала характеры, потом поступки. Не в ущерб сюжету и действию, разумеется. Я хочу поспособствовать авторам сотворить произведения такой величины и силы, чтобы моя серия превратилась в орудие общественного развития. ― Польщён, ― сказал Иван Строев. ― Польщён. ― Я хочу помочь самым пригодным к этому авторам целиком залезть в кожу своих героев. Чтобы креэйторы жили жизнью своих креатур ― страдали их страданиями, хотели их хотелки, чуяли ихней чуйкой… ― Кочумали, ― подсказал Григорий и затаился в предвкушении. ― Тьфу на тебя, ― парировал Астролягов. Дима с почтением крутил в руках бутылку, поворачивая этикетку к свету, чтобы узнать состав забористого пойла. ― Разливайте, ― предложил Иван Строев. Редактора фентэзи уговаривать не пришлось.